Путь стоика. Сохранить спокойствие, твердость характера и благоразумие перед лицом испытаний - Уильям Б. Ирвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своей автобиографии Теодор Рузвельт предлагает такой вдохновленный стоиками совет: «Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть» (14). Именно это и делали описанные мною люди с синдромом запертого человека. Таким образом, они смогли превратить то, что иначе можно было бы охарактеризовать как трагедию, в жизнь, одновременно отважную и достойную восхищения.
Истории бедствий, подобные описанным в этой главе, вызывают у меня смешанные чувства. Услышав их, я могу быть растроган до слез, но в то же время мне за себя стыдно – стыдно не за то, что плачу, а за то, что слишком многое в своей жизни я принимаю как должное.
В качестве еще одного примера стойкости перед лицом несчастья рассмотрим случай философа-стоика Пакония Агриппина, открыто критиковавшего императора Нерона. К нему пришел посыльный, чтобы сообщить, что его судят в сенате. Его ответ: «Да будет судьба благосклонна! Однако уже пять часов (а в этот час он по своему обыкновению упражнялся и затем обмывался холодной водой), пойдем поупражняемся». Когда он кончил упражняться, пришли и сказали ему: «Ты осужден». – «На изгнание, – спрашивает он, – или на смерть?» – «На изгнание». – «А имущество что?» – «Не изъято». – «Позавтракаем, значит, в Ариции»[4] (15).
Поступая таким образом, Агриппин просто следовал совету, который, хотя и является вполне разумным, слишком легко забывается. Если количество доступных решений ограничено, глупо суетиться и волноваться. Вместо этого мы должны просто выбрать лучший из этих вариантов и продолжать жить. Вести себя иначе – значит тратить драгоценное время и энергию напрасно.
Истории бедствий, подобные описанным выше, вызывают у меня смешанные чувства. Услышав их, я могу быть растроган до слез, но в то же время мне за себя стыдно – стыдно не за то, что плачу, а за то, что слишком многое в своей жизни я принимаю как должное. Занимаясь повседневными делами, я могу столкнуться с небольшой неприятностью. Я могу, например, поехать в магазин за продуктами и обнаружить, что все близлежащие парковочные места заняты. «Ну конечно!» – возможно, с досадой произнесу я только для того чтобы вспомнить, что, проходя эти несколько лишних шагов, я живу жизнью, о которой Стивен Хокинг или Жан-Доминик Боби могли только мечтать. Как же мне не стыдиться!
Хотя истории о жизненных трудностях способны нас огорчить и пристыдить, они также могут быть чрезвычайно воодушевляющими. В них мы встречаем обычных людей, переживших невзгоды намного более сложные, чем те, что нам, скорее всего, когда-либо суждено испытать, и вместо того чтобы погрязнуть в жалости к себе, они отреагировали на эти беды мужественно и разумно. Тем самым они превратили то, что могло бы стать личной трагедией, в свой личный триумф.
Глава 4. Можем ли мы стать более стойкими?
На предыдущих страницах мы рассмотрели диапазон эмоциональной устойчивости. На одном его краю мы видим стойких людей. Столкнувшись с бедой, они быстро приходят в норму – или, что еще лучше, невзгоды не выводят их из равновесия, и, следовательно, для них не существует таких ударов судьбы, от которых пришлось бы оправляться. Они выглядят сильными и даже героическими. На другом краю находятся хрупкие натуры. Жизненные трудности выбивают их из колеи, они раздражаются, злятся или вообще впадают в полное уныние. В результате они обычно бывают несчастливы, и вместо того, чтобы, подобно несгибаемым людям, вызывать восхищение окружающих, заслуживают лишь сострадания.
Итак, почему стойкость свойственна не всем? Напрашивается простой и быстрый ответ: потому что не всем это дано. Это как цвет глаз, одна из тех вещей, контролировать которые мы не можем. В значительной степени это следствие того, как мы «устроены изначально». Некоторым людям посчастливилось родиться стойкими, другим – нет.
При всей его популярности такой ответ является ошибочным. Если бы стойкость, как цвет глаз, была «прирожденной», мы ожидали бы, что это качество будет постоянно передаваться из поколения в поколение. Например, если у обоих родителей голубые глаза, их дети почти наверняка тоже будут голубоглазыми. Однако, оглядываясь на недавнюю историю, мы видим, что со стойкостью это работает не так.
Вспомним Лондон времен Второй мировой войны. Он подвергался регулярным бомбардировкам. Перед войной эксперты предсказывали, что под постоянными бомбежками люди испытают тяжелый стресс и, следовательно, моральный дух народа будет сломлен. Отчасти на это и рассчитывал Гитлер. Но случилось прямо противоположное. Люди всей душой восприняли лозунг «Сохраняйте спокойствие и продолжайте действовать»[5], последовали примеру предков и изо всех сил стремились сохранять истинно английскую выдержку.
Однако за последние семьдесят лет все изменилось. Правнуки этих людей во многих случаях значительно менее стойки, чем их предки. И если это верно в отношении Великобритании, можно утверждать, что это еще более верно в отношении Соединенных Штатов. Но почему? Что произошло?
Это изменение, как и любые другие перемены в обществе, представляет собой сложное явление с множеством причинных факторов. Позволю себе предположить, что одним из них стала публикация в 1969 году книги «О смерти и умирании»[6]. В этом бестселлере американский психолог Элизабет Кюблер-Росс описала пять стадий переживания горя: отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, принятие. По ее словам, именно эти стадии обычно проходят неизлечимо больные люди. Также, утверждает она, для того, чтобы успешно справиться с горем, человеку необходимо пройти через эти этапы.
Итак, почему стойкость свойственна не всем? Напрашивается простой и быстрый ответ: потому что не всем это дано. При всей его популярности такой ответ является ошибочным.
Позднее она расширила свою теорию исцеления от горя, включив в нее другие жизненные потрясения, такие как смерть родственника, потерю супруга в результате развода и даже увольнение с работы. Общественность приняла ее рекомендации близко к сердцу и пришла к выводу, что самостоятельно справляться с трудностями рискованно. Этот и другие факторы спровоцировали взрывной спрос на услуги психологического консультирования, и к концу века к месту любой катастрофы стекалось великое множество консультантов-психологов, предлагавших свою помощь уцелевшим.
Разрушению человеческой стойкости поспособствовали не только психологи. Подключились к делу и политики с заявлениями
