Жребий № 241 - Михаил Кураев

Пасху вероятно будем встречать тут, в Борзе, если неожиданно не получится предписания выступать. Я бы лучше желал встретить в дороге этот Праздник.

Напрасно ты пишешь о таких пустяках, как мои телеграммы с оплаченным ответом. Вводить тебя в лишние расходы я не имею ни малейшего желания, тем более, что телеграммы сюда так дороги. Ведь мне здесь почти некуда тратить деньги. У меня накопилось больше 500 рублей, и я даже думаю перевести их тебе, т. к. если придется быть на поле сражения и шальная пуля уложит, то и деньги совершенно зря пропадут, ты же их можешь сохранить до моего возвращения, а в случае необходимости и воспользоваться ими для себя. Я вероятно так и сделаю, когда будем выступать, оставлю рублей 100–150 себе, а остальное переведу на твое имя по почте.

Что касается твоего намерения продолжать и летом заниматься с детьми, то, конечно, тебе должно быть известно, что мне этим ты доставляешь большое огорчение и ничего больше. Писать по этому поводу еще что-нибудь считаю лишним, так как уже много было писано и говорено на эту тему без толку. Делай как знаешь и можешь не уведомлять меня об этих занятиях. Они меня интересуют только лишь в отношении влияния на твое здоровье, во всех же других отношениях они для меня представляют меньше интереса, чем прошлогодний снег.

Ну, прощай, дорогая деточка Кароля! Крепко, крепко целую тебя! Жму твою руку и шлю наилучшие пожелания. Весь твой, горячо любящий тебя

Н. Кураев.

Письмо Александры Михайловны возвращаю.

Непривычно читать в письмах человека влюбленного, жениха, рядом с «объятиями» и «поцелуями» — «Жму твою руку» да еще и, как правило, «крепко». Письмо от 21 марта многое разъясняет. Дед благодарит бабушку за присланное исследование мокроты, а ведь бабушка сама догадалась, сама прислала, навряд ли ее дед попросил. Не подмешивается к любви, а полноправно существует в отношениях этих счастливых друг другом молодых людей еще и товарищество, с уважением к делу, праву и мнению другого. «Тут ты имеешь одинаковый со мной голос и можешь не согласиться.» Это о фотокарточках. Но дед понимает, что не имеет равного с бабушкой голоса в вопросе о ее работе летом. Он может только выразить свою огорченность, выразить резко, с нескрываемой обидой, но настаивать не может. В вопросах практического свойства любовь не всегда лучший советчик именно в силу своей категоричности, и полноправно существующее в отношениях чувство товарищества позволяет неудовольствию не развиться в конфликт и разрешиться дружелюбно.

«Жму твою руку!» — это не формальность, не ритуал, это именно знак товарищества!

Дед не знает, но уже начинает чувствовать, что наступает полоса тягостного испытания пустотой. Бессмысленное прозябание в ожидании неведомо чего он готов променять на «путешествие» на войну, на р. Ялу, где полковой врач предвидит «большое сражение». Там оно и произойдет через 3 недели. А вот умудренные и увенчанные выпушками и аксельбантами вояки почему-то «большого сражения» не предвидели, и потому малочисленный, всего-то в пятнадцать тысяч человек отряд генерала Засулича, не сумевшего выбрать порядочную позицию и тактику обороны, был разбит. Значение боя на р. Ялу, где потери японцев были больше наших, очень велико и для нас прискорбно. Японская армия, до той поры сравнительно немногочисленная, захватила ключевые порты и начала энергично наращивать свои силы в Манчжурии.

Чудовище войны, призванное на головы невинных россиян легкомыслием царя и его ближних, казалось, еще дремлет, и, потягиваясь, переваливаясь в дремоте, то толкнет на мины пару броненосцев, то крейсер, то придавит до крови отряд непроворного умом генерала.

Царь, скорее всего, пребывал в уверенности, что лестные для его царского самолюбия военные победы полагаются ему как бы по должности, и точно так же, как министр двора Фредерикс в нужный день и в нужном количестве поставляет ему яйца для христосования, так же и генералы Куропаткин, Случевский, Засулич, Штакельберг, Бирльдерлинг, Гриппенберг и, набивший руку на подавлении Китайского восстания, Ренненкампф, это на суше, а Старк, Витгефт, Макаров и Алексеев — на море в нужный день и час поднесут ему победу. Планировалась «маленькая победоносная война», о необходимости которой именно этими словами говорил министр внутренних дел В. К. фон Плеве, не полководец, но крупный деятель по жандармско-полицейской части, державший на прицеле, в первую очередь, врагов внутренних. Надо было убить двух зайцев, отучить японцев раз и навсегда совать нос на материк и показать так называемому «обществу» силу и несокрушимость самовластья.

Однако, в предпасхальные дни заботы войны совершенно исчезают как со страниц царского дневника, так и из писем деда.

Дневник императора.

25-го марта. Четверг.

Утром причастились Св. Тайн с детьми и д. Алексеем. После чая читал и принял Плеве. Завтракали с Трубецким (деж.). Поехали к Ксении поздравить ее с днем рождения. Гулял.

В 7 час. поехали в Аничков к службе 12 Евангелий, кот. продолжалась час сорок минут. После обеда вернулись домой. Долго занимался.

26-го марта. Пятница.

Сегодня сразу потеплело. В 12 час. были на выносе плащаницы. Завтракали Ольга и Петя (деж.). Гулял и работал над остатками снега в теневой части сада.

Все дети снова простужены и сидят у себя в детской. В 7 час. поехали к службе в Аничков и обедали с Мамà.

27-го марта. Суббота.

Утром шел снег и попеременно дождь. В 11 1/2 к последней службе. Завтракали: кн. Орбелиани, кн. Оболенская и ее брат (деж.). Затем имел доклад Фредерикса, выложил яйца для христосования завтра и пошел гулять.

Погода прояснилась.

Дети все лежат рядом в постелях. Обедали вдвоем в библиотеке. Занимался целый вечер.

В 11.55 начался выход к заутрени.

За три дня ни единого упоминания о войне, будто японцы объявили пасхальные каникулы. Нет, ночами они планомерно ведут минные постановки на внешнем рейде Порт-Артура. И уже в среду на Святой неделе одновременно на минах подорвутся два наших броненосца; «Победа», получив тяжелые повреждения, все-таки останется на плаву, а «Петропавловск» утонет в считанные минуты.

А в письмах деда все ясней и ясней проступает тоска.

Тягостная пустота существования вдали от людей близких и духом и делом. Тоска подъедает столпы душевного равновесия деда.

Ст. Борзя. Марта 26 дня. 1904.

Дорогая деточка Кароля!

Вчера совершенно неожиданно получил твое второе письмо с моей карточкой. Превеликое тебе спасибо! Карточку эту нахожу сравнительно удачной. Действительно, ты, моя милая, сделала мне прекрасный подарок к Празднику, но не столько карточкой сколько письмом. Накануне вчерашнего дня я получил заказное письмо от Анюты из Павловского. Ты не можешь себе представить, как приятно иметь здесь известие с дальней родины и от дорогих людей. Все мелочи и пустяки, о которых ты пишешь, здесь так же приятно читать, как самые важные известия. Бесконечно радуюсь твоему здоровью и спокойствию. Напрасно только ты утомляешь себя еще и курсами в Университете. Не думаю, чтобы в этом была серьезная и настоятельная для тебя необходимость. Я конечно был бы только рад тому, что ты слушаешь эти курсы, если бы ты была свободна от других занятий; но я всегда буду против всякого лишнего утомления. К сожалению, мы всегда научаемся слишком поздно ценить лучшее из благ жизни — здоровье. Можешь поэтому сама понять, что и твое известие об перемене планов г.г. Катуар поселиться близ Воскресенска меня только порадовало. Я думаю, что в силу этого ты хотя невольно и против своего желания будешь отдыхать летом, а не утомляться. Дай Бог, чтоб так и было!

Ну что ж сообщить о себе? Как и прежде, сидим, ждем и ничего не знаем. Все та же скука и то же невеселое настроение. Даже и наступающий Праздник не особенно радует. Дела очень мало; больных бывает немного — человек 8-10 в день, и это конечно слава Богу, а то и так оч. многих лекарств нет, и больных приходится лечить не тем, чем бы нужно было. Вообще дело здесь способно навести одно только уныние. Все делается кое-как, лишь бы что-нибудь сделать. Просто тошно от такой работы. Физически я совершенно здоров, но морально чувствую себя по-прежнему оч. гадко.

Ну, моя дорогая голубка, «до свидания», если не любишь слова «прощай»! На твой привет: «Христос Воскресе» нужно бы ответить тебе «Воистину Воскресе», но я уже послал тебе, деточка, и свое «Христос Воскресе!»

Крепко целую тебя, желаю счастья и здоровья!

Весь твой Н. Кураев.

Мне так много приходится писать об одном и том же, что я скоро перестану писать кому бы то ни было, кроме моей дорогой, ненаглядной Кароли!

Вот и наступил Праздник, соединяющий сердца всех верующих христиан, напоминающий непременным поздравительным целованием о единении в любви к Богу и ближнему и о равенстве во Христе.