Клеймо - Филип Хоули

Она немедленно доложила боссу. Тот внимательно выслушал, просмотрел данные и заверил, что разберется. «Давайте не будем торопиться с выводами» — таков был совет, после которого ей напомнили, что даже неподтвержденные слухи могут снизить рыночную стоимость компании.

В конце концов босс объявил о «хороших новостях». Мол, данные проверил, с нейтральными экспертами посоветовался. Результаты можно спокойно объяснить внешним воздействием. Например, автоиммунной реакцией на паразитическую болезнь, свойственную Центральной Америке. В любом случае, сказал он, причин для корректировки вакцины нет.

Именно это Кейт и хотела услышать. Она скинула данные на компакт-диск, который забросила в ящик стола, и несколько месяцев легко обходила стороной неудобные вопросы.

Четыре месяца назад, после того как она приехала в гватемальскую деревню, где проверяли вакцины, жизнь пошла наперекосяк. Тонкая оболочка внутреннего мира прорвалась, как гнойничок, выпуская годами копившийся эгоизм. Цифры внезапно превратились в запавшие карие глаза, испытуемые объекты — в мертвенно-бледные детские лица, уровни титров стали биением сердец в телах, почти разрушенных… неизвестно чем.

Люди умирали, и единственным общим звеном, соединяющим жертвы, был «Зенавакс».

Кейт попыталась что-то сделать: девятилетняя девочка и ее родители были готовы покинуть деревню. Она дала им денег на дорогу до Мехико, разработала план: встретить семью в Тихуане, тайно перебросить через границу и организовать медицинский уход. Но уже через две недели в гостинице-лачуге приграничного мексиканского города они умоляли Кейт оставить их в покое.

Разом посеревшая кожа и затрудненное дыхание. Оба родителя были при смерти.

Кейт содрогнулась: чувство вины волной прокатилось по телу. Она поместила измученного ребенка в багажник машины и пересекла границу. Светлокожая женщина — иммиграционный агент, проверявшая океан транспортных средств на нелегалов, взмахом руки пропустила машину. Чуть отъехав, Кейт из багажника перенесла девочку на заднее сиденье. Потом не могла вспомнить, как добралась до Лос-Анджелеса — только ужас и страх, не отпускавшие всю дорогу.

Зато помнила булькающие звуки, которые начались, когда она ехала через восточный Лос-Анджелес по автостраде Санта-Ана. Когда вздохи девочки сократились до мучительных глотков, обе поняли, что скоро наступит конец.

Кейт запаниковала. Она оставила девочку около дороги напротив входа в пункт «скорой помощи» небольшой местной больницы. Уверенная, что девочка неминуемо умрет.

В последние минуты жизни ребенка Кейт относилась к нему, словно к последу. Она отказалась от обещания, данного умирающим родителям, и теперь ее неотвязно преследовали кошмары по ночам.

Она проехала здание Университетской детской, не повернув головы: взгляд был устремлен на «Колтерс Дели» напротив больницы. Кейт всматривалась в длинную зеркальную витрину ресторанчика, но интерьер был освещен слишком скупо. Есть там Люк или нет?

Она судорожно сглотнула. Пожалуйста, будь там.

Поможет ли он? Оставит ли в стороне горечь отношений? Выслушает ли, не осуждая? Она узнает это по глазам. Несколько минут наедине — и будет знать точно.

Что бы ни случилось, поворачивать назад уже поздно. Когда Люк не ответил на первый звонок, Кейт отправила ему по электронной почте фотографию. В разговоре он не сказал о фотографии ни слова. Значит, еще не видел. Теперь это к лучшему — хотелось поговорить с ним тет-а-тет.

Совсем скоро тайное станет явным.

Кейт рисковала всем, но был ли выбор? Держать секрет в себе более не представлялось возможным.

Она потерла ладонью о брюки. Сквозь легкую ткань пот просочился до бедра.

Тарталья быстро повернула налево, через соседнюю улицу свернула в переулок и проехала вдоль ряда розничных магазинчиков, прежде чем увидела черный ход в кафетерий. Над служебным входом раскачивался одинокий фонарь. Свет то гас, то снова вспыхивал под порывами ветра. Пыльные смерчики росли и, как пальцами, цеплялись за телеграфные провода.

В 22:09 она припарковала машину на небольшой стоянке между домами, метрах в двадцати от кафетерия.

Зазвонил мобильный телефон.

— Алло?

О Боже. Мать.

— Да, мам. Я знаю, что не позвонила на этой неделе… Да, мам, я знаю, что ты волнуешься, когда я не звоню… Да, ты права, ну извини, пожалуйста… Мам, послушай, я больше не могу говорить. У меня важная встреча… С кем?.. Ну хорошо, хорошо, это Люк Маккена, но не… Нет, мам, это старая история, и мы больше не… Это касается моей работы…

«Господи, зачем я вообще ответила?!»

— Хорошо, мам, думай, что хочешь, но я говорю правду. Это по работе… Послушай. Мне пора. Вот и он, стоит и ждет.

Не совсем уж правда, но почти.

— Хорошо, мам, я передам ему привет от тебя… Что?.. Да, мам, я передам ему, что ты скучаешь без его общества. Мне пора идти… Да, я перезвоню тебе завтра… Я обещаю. Люблю. Целую.

Кейт нервно вздрогнула, боковым зрением увидев сумрачный силуэт.

Белый лабораторный халат.

Человек приближался: ладонь козырьком закрывала глаза; пыль и бумажный мусор кружились вокруг фигуры. Даже в тусклом свете она узнала его спортивный шаг.

Люк. Вроде немного потолстел.

Она нащупала защелку дверного замка.

«Кажется, я говорила ему, что мы встретимся в „Дели“».

ГЛАВА 9

В 22:45 Люк сидел в полукруглой кабинке кафетерия и, покачивая чашечку кофе в ладонях, изучал вертолетную площадку на крыше больницы. Вертолет шерифа, «Эйр-5», на котором Люк обычно летал вместе с поисково-спасательной командой, когда был терапевтом-добровольцем, неподвижно стоял в свете прожектора. Долгое время «Эйр-5» служил мостиком между двумя несовместимыми личностями Люка, но два года назад он оставил эту работу, словно достиг очередного уровня в своей программе «Двенадцать шагов».

Люк снова посмотрел на часы. Кейт опаздывала на тридцать минут.

Что же произошло? Они не разговаривали долгих четыре года. Какое важное событие заставило ее сегодня назначить встречу?

Барнсдейл с адвокатом меряют шагами офис. Генри наверняка злится, но ему еще представится возможность разразиться тирадой. Люк просто отсрочил встречу примерно на час.

На входе звякнул колокольчик. В дверь заглянул рыжебородый нищий. Он принюхался к ароматам кафетерия, как голодная бродячая собака перед пинком под хвост от помощника официанта. Следом в ресторане появилась стареющая парочка, разодетая так, словно собралась в оперный театр. Уже семьдесят три года «Колтерс» никак не мог определиться с классом публики, для которой предназначен.

То же самое можно было сказать и про Университетскую детскую. Большие окна вдоль фасада основного здания больницы мягко светились неярким светом. Более внимательный осмотр выявлял медицинский кампус в карикатурном стиле Рубена Голдберга. Каждые двадцать лет кампус достраивали кто во что горазд. Единственной общей концепцией оставались бетонные стены.

В свою очередь, больница была сродни Кейт: и та и другая страдали нехваткой доминанты. В силу жизненных обстоятельств чаяния и ценности девушки перекраивались под конкретные цели. Поначалу Люка привлекала открытость Кейт к различным мнениям. Мало-помалу это наскучило, и отношения дали трещину. Жирную точку поставил «Зенавакс» — предложением, «которое бывает раз в жизни». Предложением, которое перечеркнуло лояльность Кейт к отцу Люка.

Однако отношения прервались вовсе не из-за решения по «Зенаваксу» и трудностей, которые она создала Элмеру. Таким способом Кейт подтвердила уход в «Зенавакс». Этакий реинжиниринг принципов, чтобы подтвердить амбиции. Мнение зыбкое, как песчаные дюны: ни морального стержня, ни устоявшихся позиций, которые бы определяли решения.

Люк чувствовал, что сегодня все иначе. Голос в трубке выдавал ее страх. Уязвимость, которой раньше не было.

Подобный страх он слышал в голосе Меган, когда три месяца назад какой-то ублюдок изнасиловал ее ночью по дороге из больницы домой. Люк крепче сжал чашечку кофе при воспоминании о том звонке из полицейского участка Рэмпарт.

Даже не страх, нет. Ужас полыхал в глазах Меган недели спустя. Этот сукин сын лишил ее невинности, украл святость сознания, не тронутого насилием.

Отношения с Меган разрушил именно Люк, и он знал об этом. После той ночи он не сделал ни одного верного шага. Не в силах объяснить ни себе, ни Меган свои поступки, совершил харакири.

Тишину улицы разорвал хор автомобильных гудков. Голова Люка дернулась к окну. Сразу несколько машин, визжа тормозами, остановились у кафе. Он вытянул шею и увидел, как небольшая группа людей неуклюже движется к больнице с тяжелой ношей на руках. Пятничный вечер собирал обычный урожай.

Через несколько минут движение возобновилось.