На карнавале чувств - Кэт Кэнтрелл

Мэтью безумно хотелось покрепче сжать ее в своих объятиях, отвечая на ласки, но он не мог. Огромным усилием воли он заставил себя смирно замереть на месте, пока Эванджелина умело старалась свести его с ума.

Еще крепче впившись ему в губы, она игриво терлась напрягшимися сосками о его грудь, а потом резко выгнулась и прошлась бархатным язычком по его напрягшейся плоти, едва не вызвав мгновенную разрядку.

Нет! Глубоко вздохнув, Мэтью заставил себя немного успокоиться.

– Мэтт, – хрипло выдохнула она ему в самое ухо. – Как только я тебя увидела, я сразу же обратила внимание на твои искусные руки. И я хочу, чтобы они меня ласкали. Прямо сейчас.

Она потянулась, чтобы развязать узел, но Мэтью уже сам высвободил запястья.

Его губы жадно приникли к ее губам, а руки послушно принялись ласкать женское тело, спускаясь все ниже и ниже. Гладкая. Нежная. Желанная. Крепко прижав мягкое тело к своей напрягшейся плоти, Мэтью наслаждался стремительным потоком ощущений, пришедшим на смену бесконечному холоду и смятению.

Стоило ему только добраться до шелковистого треугольника внизу ее живота, как Эванджелина застонала, откинула голову назад и вся подалась вперед, навстречу его пальцам.

И ее неприкрытое желание возбуждало еще больше прикосновений к нежной коже.

Как же она не похожа на Эмбер!

Слегка тряхнув головой, Мэтью отогнал навязчивое сравнение. Призракам сейчас не место в этом доме, но, несмотря на его усилия, непокорная мысль не желала уходить. Эмбер всегда была утонченной и элегантной. Как хрустальный лебедь, которому необходимо особое обращение.

Мэтью всегда преклонялся перед ней, как перед будущей матерью своих детей, и между ними существовала прочная связь, основанная на общих интересах и стремлениях. Они много и охотно занимались любовью, но всегда в темноте и под одеялом. И Мэтью никогда не возражал.

Но сейчас у них было нечто совсем другое. Нечто эротичное, дикое и почти животное. Эванджелина ничем не походила на Эмбер. Их больше не сдерживали никакие правила.

И сейчас он мечтал лишь о том, чтобы погрузиться в эту женщину и воскреснуть совершенно новым человеком.

Прильнув к Мэтту всем телом, Эванджелина наслаждалась ощущениями, пока умелые руки неторопливо ласкали ее снаружи и внутри.

И именно это ей и было нужно. Чтобы ее оценили и приняли.

Осторожно уложив ее на кровать, Мэтт аккуратно стянул с нее трусики и продолжил знакомиться с ее телом, приникнув губами к шее, раздвинув ей бедра и прикасаясь твердой плотью к ее самому чувствительному месту.

И никогда еще в Эванджелине так быстро не вспыхивало готовое в любую секунду взорваться ослепительной вспышкой желание. Обычно для этого ей требовалось немало времени и ласк, но, с другой стороны, разве не было все их общение с самой первой секунды в холле одной сплошной прелюдией?

Губы Мэтта скользнули к ее соскам, и Эванджелина мгновенно выгнулась, чувствуя, как напрягаются все клеточки ее тела.

– Сейчас, Мэтт.

Сперва она думала, что эти слова, как всегда, прозвучат приказом, но получился какой-то хриплый всхлип, гораздо больше похожий на мольбу, но ей уже было все равно. Этот мужчина сумел задеть само ее существо и пробудить в ней первобытные инстинкты.

Послушно вытащив презерватив, Мэтт целую вечность надевал его, но, когда он наконец вновь устроился у нее между ног и, глядя Эванджелине прямо в глаза, слился с ней в единое целое, в ее груди набухло что-то новое и непонятное, пульсируя в такт их движениям.

Она еще никогда не испытывала ничего подобного и даже не знала, что такое возможно.

Их связь явно нельзя было отнести к случайной любви на одну ночь. Но и чем-то надежным и безопасным она не являлась, и что-то подсказывало Эванджелине, что чем ближе они сойдутся, тем больнее ей будет после расставания.

Предполагалось, что она поведет тонкую игру, и, раз Мэтт не узнал ее без маски, она должна была бы с головой окунуться в наслаждение. Раз этот мужчина не знал, кто она такая на самом деле, он не мог ее ранить. Она должна была бы воспарить на крыльях свободы и окунуться в блаженство. И все это она действительно испытывала, но почему вдруг к полету примешались какие-то смутные сомнения и тревога?

Отчаянным усилием воли Эванджелина попыталась забыть о собственной уязвимости, но у нее ничего не получилось. Да и как могло быть иначе, если этот мужчина глядел ей в самую душу?

– Не так. – Эванджелина заерзала, и Мэтт послушно скатился на бок, явно ничего не понимая.

– Слишком быстро?

– Слишком по-миссионерски. – Встав на колени, Эванджелина взглянула на Мэтта через плечо. – Предлагаю сменить позицию.

Усмехнувшись, он без лишних слов прижался грудью к ее спине, целуя в шею и вновь заполняя собой, но уже сзади. Вот так-то лучше. Теперь она не могла видеть его глаз, а он – ее. А значит, никто из них теперь не смог бы прочитать чужих мыслей и чувств. Зачем создавать ненужные сложности? Они всего лишь скрасят друг другу одну ночь, а потом каждый пойдет своей дорогой.

Мэтт вонзался в нее сзади, а его пальцы искусно дразнили ее самые чувствительные места, так что он явно не первый раз участвовал в подобном родео. Каждой клеточкой тела впитывая в себя блаженство, Эванджелина застонала и выдохнула его имя, слишком поздно сообразив, что то, что она не видит его лица, не имеет никакого значения. Одни его прикосновения несли в себе такую глубину, о какой она раньше даже и не подозревала.

Эва почувствовала, как в уголках глаз закипают слезы. Ей безумно хотелось, чтобы все эти прикосновения действительно несли в себе тот смысл, который она в них вкладывала. Но как же страшно! Ведь если они действительно преисполнены этого смысла, то как она может и дальше делать вид, что все это всего лишь краткое столкновение двоих изголодавшихся по физической близости совершенно посторонних людей, которые завтра утром навсегда разойдутся?

Стоило ему войти в нее всего два раза, как ее накрыл мощный стремительный оргазм, а еще через пару секунд взорвался и сам Мэтт.

Все еще дрожа от возбуждения, они повалились на кровать, и Мэтт крепко ее обнял, а Эванджелина свернулась калачиком, прижимаясь к теплому телу, удивляясь тому, как хорошо ей было в его руках. Обычно она не любила прикосновений после физической близости.

– Я еще никогда так быстро не доходила до кондиции, – призналась Эва. – Похоже, теперь у меня появилась новая любимая позиция.

Но что-то ей подсказывало, что дело вовсе не в этом, а рука Мэтта, легонько поглаживающая ее талию, лишь усиливала ее смятение.

Он разжег в ней какой-то совершенно новый и непонятный огонь, который у нее при всем желании не получалось свести к простому сексуальному желанию. И ей даже вдруг захотелось, чтобы Мэтт стал для нее кем-то особенным. Одним-единственным и не похожим на других.