Тривиа. История жизни Иоанна Крестителя - Ян Горский

Иоанн почувствовал, как его мозг открывает свои хранилища, готовясь поглотить услышанное.

– Так вот, – произнес священник, – просто смотри на все сверху! Понял?

– Да, конечно, – торопливо ответил юноша в недоумении.

– Ни чего ты не понял!!! – раздался крик. – Но скоро поймешь. Главное – запомни.

Иоанн действительно не понял, что имел ввиду Аарон. Вино навело немало хмари в голове, и как он ни пытался разогнать ее, не выходило.

– Давай выпьем, – предложил священник, наполняя кружки. Вся его серьезность куда-то ушла.

– Эх! Хуже вина лучше нету, – бодро сказал он и принялся пить. – Где этот чертов певчий Ровоам? Я бы его сейчас в петтейю14 обыграл. Он у меня сейчас заплакал бы, плут.

Ровоамом был левит, который жил через пять домов от коэна и частенько заходил к нему на беседу или поиграть в ту самую петтейю.

– Что ты так переживаешь? Все нормально! – Аарон улыбнулся и продолжил пить. Иоанн тоже улыбнулся и глотнул немного вина.

– Эх, мальчик! Если бы ты знал, что у этого старого дурака в голове, – сказал он, постучав кулаком по своему лбу.

– Не легкое это дело – искать смысл жизни. Эта тварь, чуть было не довела меня до грани… Не знаю, наверное, сам Господь уберег меня от этого. А ты зря ее недооцениваешь… Это не просто фраза – это ключ в другой мир, где все намного выше и умнее. И то, что кажется в этом мире всем, в том мире – ничто, – Аарон говорил так тихо и настороженно, что Иоанн замер и старался ничего не упустить, хотя не понимал, о чем болтает коэн. Лишь интонация подсказывала, что сейчас будет нечто важное.

– Так что, готов к путешествию?

Иоанн что-то пробурчал себе под нос.

– А ничего, – ответил священник, как будто парень спрашивал его о чем-то.

– Я же сказал: Просто посмотри на все сверху… Ну хорошо, хорошо. Будет лучше, если ты закроешь глаза.

Иоанн последовал совету и озадаченно закрыл глаза.

– Для начала, я думаю, не стоит подниматься слишком высоко. Представь себе, что мы вдвоем сидим на облаке… представил?

– Да.

– Теперь посмотри вниз, видишь Грата?

– Нет.

– Дурак! Так представь себе, что видишь!

– Хорошо-хорошо.

– Видишь толпу мятежников?

– Да, – согласился парень, только бы не злить собеседника.

– Ну так вот, на земле он префект и вроде бы имеет власть, может что-то решать, но отсюда, с облаков, он просто точка, как многие другие. Отсюда все словно становятся равными. Ты понимаешь, что если у него и есть власть, то она временна. Скоро его не станет. До него были сотни таких же, и будут после. Что думаешь, они там, в Риме, боги, что ли? Что этот Сулла, Помпей, Цезарь, а теперь и эти Август с Тиберием возомнили себя… – коэн хоть и был пьян, но не настолько, чтобы изругать императора. – Все они, сынок, простые люди. Отбери власть, прижми к стене и погляди в их глаза… А люди им храмы, города возводят, богами величают.

Наступила пауза.

– Посмотри на первосвященника. Он думает и живет так, словно его власти не будет конца и что он судьбу иудеев держит в ладони. Но на Небесах ты понимаешь, что это ничто. Время все меняет. Власть может прийти и так же неожиданно уйти. Вспомни Архелая. Он был такой довольный, что Иудея досталась именно ему, а не братьям, и что? В ссылке теперь!

– Давай в Рим полетим, сынок. Видишь императора?

– Вообще-то трудно представить то, чего я никогда не видел.

– Ащщ… – пробурчал с досадой пьяный Аарон. – Это уже на твое воображение. Как хочешь, так и представляй. Он думает, что он бог, что весь мир у его ног и он будет решать его судьбу вечно. Но это не так. Умрет, как и всссе, – он нарочно протянул последнее слово, словно вынося приговор. Это доставило ему такую радость, что он даже горделиво задрал подбородок.

– И Римской империи когда-то придет конец, вот увидишь. Время меняет все. А мы, наивные, живем так, будто мы вечные…

Вот ты сейчас сидишь на облаке, и тебе все видно с высока. Проблемы кажутся никчемными и временными… Вот так, сынок, это и спасает меня, выводит из отчаяния, помогает смирение найти пред Богом.

Для Иоанна такие вещи казались странными. Он с трудом понимал печали Аарона. Его кровь, напротив, кипела, в предвкушении великого будущего, судьбоносных перемен в истории Израиля. А тут взрослый мужчина разочаровался в жизни и пребывает в такой апатии, будто в мире не осталось ничего светлого, ради чего хотелось бы жить.

– Только имея власть, сынок, можно узнать себя.

– О чем вы?

– О шестилетней войне век назад. Была у нас, саддукеев, власть и что? Как только ее получили, сразу в дикарей превратились. Пятьдесят тысяч фарисеев убили… Вот что власть делает – убивает в тебе все доброе. А пока ее нет, ты и представить не можешь, что ты за человек.

– Поэтому править должны такие люди, как вы, дядя Аарон!

– Глупый ты еще, Иоанн. Если мне дать власть, то сердце сразу же зачерствеет, и я, возможно, стану хуже Ирода. Без власти мы все хорошие. Да и ты можешь о себе думать все что хочешь, но если в руках окажется сила, только тогда поймешь, кто ты на самом деле, Иоанн. Запомни эти слова, сынок.

Коэн подпер щеки кулаками, одновременно закрыв глаза. Он даже думал было опереться локтями, но осознав, что перед ним нет стола, лишь встрепенулся и тут же потянул плечи назад. Отрезвляющая бодрость слегка напрягла его размякшее тело.

– Ооох… – протянул Аарон, – ох-ох-ох, иногда легче пережить боль и страдания, чем успех. Вот так, сынок. Я лучше буду страдать, да что там я – большинство! А вот справиться с победой, это… это испытание! Придет слава в твои руки – вспомни Навуходоносора. Не глупость, нет, да и не слабость свела его сума, а гордость, гордость, сынок, гордость… – Священник опрокинул голову и мутными глазами уставился на холодный свет звезд. Небо местами заволокли облака, и ветер разбивал эти серые от света луны клубы, превращая их в бесформенный дымок. Именно эту пелену пронзал проникновенный взгляд Аарона.

– Ведь все, все было в его руках! Успех за успехом. Вавилон, ох, великий Вавилон… – Аарон выждал паузу, а затем резко обратился к собеседнику, уставившись в его лицо: – А хочешь, расскажу тебе свой любимый анекдот?

– Давайте, – торопливо ответил Иоанн.

– В общем, корабль терпит крушение. Два раввина спаслись и плывут в лодке по морю. Плывут они час, другой. Вокруг ничего не видно, одно море. Вдруг в лодке появляется пробоина, и начинает затекать вода. Младший раввин запереживал: «Равви, равви, смотри – вода!» Старший – ноль внимания. Гребет себе, как раньше. Младший закрывает дырку ногой. Вода все равно затекает. Тогда он снимает одежду и пытается заткнуть ее, но вода не останавливается. «Равви, равви, – засуетился он и стал бегать по лодке, что-то ища. – Мы же утонем, равви!» Ничего не найдя, он закрывает дыру своим телом… ну, ты понял чем, в общем. Но и это не помогает. Он в панике. Уже пол-лодки залито водой, а старший по-прежнему гребет, хоть бы что. Младший в истерике и в слезах: «Равви, мы же утонем!» Старший спокойно поднимает весло, замахивается и со всей мощи ударяет того по лбу. Младший в недоумении: «За что, равви?!» – «А что делать, Симон?… Что делать?»

Иоанн сначала в недоумении посмотрел на Аарона, и только после того, как старик улыбнулся, сам разразился смехом. Да так, что сам поразился. Вроде и не должен смеяться, и непонятно как-то, но он смеется и не может остановиться, словно захлебываясь в смехе.

Аарону понравилось, что он смог рассмешить парня, и он решил продолжить:

– Еще один?

– Ну давайте.

– Встречает погонщик ослов по пути раввина. И спрашивает: «О мудрейший, Небеса послали мне тебя, помоги же понять загадку природы. Мне нужно перегнать из одного города в другой десять ослов. Перед тем как отправиться в путь, я их посчитал. Их на самом деле было десять, и я беззаботно отправился в путь. По дороге я опять посчитал головы, а их оказалось девять. Я расстроился и решил устроить привал. Когда ел, решил снова посчитать ослов, и их стало десять. Я, конечно, обрадовался и продолжил путь, а через некоторое время гляжу: животных опять стало девять. Я заметил, что ситуация повторяется: в пути у меня всегда девять голов, а на отдыхе десять. Скажи, равви, сколько ты видишь здесь ослов?»

– «Одиннадцать!»

В этот раз они засмеялись одновременно и, глядя друг на друга, еще долго не могли остановить смех.

Наконец обессиливший Аарон, закрыв глаза, опустил голову на грудь.

– Сейчас вспомню еще, – зевая, чуть слышно пробормотал он. Однако Иоанн так и не дождался – священник уснул. Поднять его юноша не решился, но принес из дома мешок со шкурами, подложил ему под голову и накрыл покрывалом.

Одурманенный вином, Иоанн отправился к себе и лег на кровать. Слезы потекли к ушам, на душе было свободно. От предвкушения будущих побед в нем взыграл некий азарт.