E_Allard_Lupan - E.Allard

— Ну что ты решила? — спросил майор. — Ты уговоришь репортера уехать или нет?

— Уговорю, — еле слышно сказала Дарси. — Лесной, какого черта, ты его подставил? — с раздражением бросила она.

— Ой-ой-ой, как жалко. Ничего не случилось с твоим Олежеком, — кривляясь, возразил майор. — Ну, посидел в камере. Пожрал баланду. Ничего страшного. Этим мерзопакостным репортеришкам полезно иногда попариться в тюряге. Чтобы не совали свой нос, куда не следует. Зато, детка. Он понял, как сильно ты его любишь. Вот, пригласила лучшего адвоката, который тут же вытащил из сырой камеры твоего любимого репортера, — добавил он, кивнув на Гришаева, и расхохотался.

— Верстовский не догадывался ни о чем, пока тебе не взбрело в голову убрать Николая, — воскликнула зло Дарси.

— Детка, я старался для тебя, — произнес Лесной снисходительно. — Когда ты влюбилась в этого репортеришку, Рындин стал мешать тебе.

— Он мешал не мне. А тебе, — буркнула Дарси.

— Нет, дорогая, он мешал всем нам. По твоей вине, — возразил Гришаев, вальяжно развалившись в кресле. — Когда Рындин понял, что ты втюрилась в репортера, испугался, что не получит денежек твоего папаши и стал нас шантажировать. Поэтому мы его убрали. Кстати, больше пугать никого не нужно, — коротко рассмеялся он. — Мы сворачиваем лавочку. Ты должна уговорить журналиста уехать. Потом мы уберем все следы. Мне не нравится выражение твоего лица, Дарси, — добавил он настороженно. — Не вздумала ли ты идти в милицию на почве страсти к твоему репортеру? Имей в виду. Я говорю тебе это как адвокат с тридцатилетним стажем, хоть и лишенный лицензии. Мошенничество, шантаж и восемь трупов! Это не шутки. Хотя ты лично никого не убивала и не шантажировала, за соучастие тебе светит не меньше двадцати лет. А двадцать лет он тебя ждать не будет.

— Это точно! — воскликнул злорадно Лесной. — Через двадцать лет ты никому не будешь нужна, — загоготал он.

— Конечно, не будет, — сказала Дарси. — Он меня и года ждать не будет. Когда узнает, — тихо добавила она.

— А узнать он не должен, — сурово отчеканил майор, отсмеявшись.

— Зачем я с вами связалась только! — хмуро бросила Дарси.

— Ты хотела славы! Ты же у нас гениальная художница, — проговорил издевательски Гришаев. — Какую великолепную шкуру оборотня ты придумала! Класс. Я бы вручил тебе приз в миллион баксов за лучший маскарадный костюм! А роскошные рисунки люпанов, которых никогда не существовало в природе?! Я в полном восторге! Вот эта фантазия!— воскликнул он и расхохотался.

— Я хотела писать книжки для детей, — с горечью сказала Дарси, подойдя к окну.

— Ну вот, женишь Верстовского на себе, родишь ему деток и будешь рисовать для них комиксы, — ехидно предложил участковый.

Мне безумно захотелось вылезти из шкафа и набить ублюдкам морды. Как ловко они водили меня за нос! Дарси строила из себя невинную овечку. Когда Гришаев и Дарси ушли, Лесной подошел к гардеробу, открыл створку, повесил галстук, пиджак. Я забился в самый угол, ни жив, не мертв, хорошо представляя, что он сделает со мной, когда поймет, что я подслушал их гнусный разговор. Удобно расположившись у камина с бутылкой пива, майор собирался просидеть так до вечера. Меня это совсем не устраивало. Когда он задремал, мне удалось незаметно выскользнуть из шкафа и сбежать. Я вернулся в особняк с полной уверенностью написать заявление в милицию, где рассказать обо всей шайке. Когда Дарси вошла в гостиную, я сидел за ноутбуком и лениво нажимал на клавиши, сочиняя ничего не значащие предложения. Описать в подробностях то, что услышал, я собирался без свидетелей.

Она небрежно бросила этюдник, подошла ко мне, и, положив руки мне на плечи, поцеловала в щеку.

— Что делаешь? — спросила она мягко.

— Заметку для журнала, — как ни в чем, ни бывало, ответил я.

— Новые сведения появились?

— Да нет. Подвожу итоги. Знаешь, крошка, я решил уехать, — сказал я. — Давай прямо завтра улетим в Москву, — добавил я, бросая на нее изучающие взгляды.

— Почему так срочно? — удивилась она. — Ты же хотел добиться оправдания.

— В Москве это будет сделать проще. Я найду хорошего адвоката.

Я считал, она обрадуется, прыгнет мне на шею, начнет целовать. Ей так легко удалось меня обмануть. Но она устало присела на диванчик рядом и сказала:

— Знаешь, я кое-что вспомнила. Я не придавала этому значения. А теперь, после всех этих событий. Я видела, как участковый подкладывал тебе клещи. Он возился около твоей машины, я решила, что так и нужно. Он ведь служитель закона. Но теперь я понимаю, что он делал на самом деле.

— Вот как? И когда ты это видела? — поинтересовался я.

— Два дня назад. Тебе поможет это, дорогой?

— Думаю да. Кстати, у меня есть фотография, где заснят багажник машины Лесного, там лежат клещи и мохнатые тапочки, из шерсти яка, — сообщил я деловито. — Думаю, участковый воспроизводил ими следы люпана. Чего я пока не могу понять, кто мог бегать в этой шкуре и пугать жителей. Лесной не годится для этого. Слишком грузный. Этот тип должен резво бегать, прыгать. Видимо, молодой парень, — добавил я, бросая незаметные взгляды на Дарси, но она почему-то совершенно не среагировала на мои слова. Будто ушла в себя. — Дарси, ты меня слышишь? — попытался я привлечь к себе внимание.

Дарси вздрогнула и, бросив на меня странный взгляд, проговорила быстро:

— Да-да, дорогой, я с тобой согласна. Извини, у меня болит голова, пойду приму лекарство и полежу. Ты не возражаешь?

— Нет.

— Олежек, может быть тебе съездить за билетами прямо сейчас? — вдруг предложила она.

— Я могу по интернету заказать, — возразил я.

— Я думаю, будет лучше, если ты съездишь, — настойчиво повторила она.

Улики хочет спрятать. Ничего не получится, дорогая моя.

— Хорошо, я съезжу, — бодро сказал я, поцеловал ее в щечку, сбежал по лестнице и сел в машину.

Я отъехал на достаточно большое расстояние, чтобы Дарси успела начать свою деятельность. Я представил, как она лихорадочно пытается уничтожить улики. Но почему-то не ощутил злорадства, наоборот, в душе возникла жалость. Я остановил машину и задумался. В сущности, участие Дарси в этом деле было незначительно. Да, она знала о преступлениях, ну и что? Хотя. Может быть, мне не все известно. Я развернулся и направился к особняку. Вбежал в прихожую и крикнул:

— Дорогая, я забыл бумажник.

В ответ я услышал мертвую тишину. Я поднялся по лестнице в гостиную, увидел на столе большой чемодан и белый конверт. Мне это совсем не понравилось. На конверте я прочел: «Для Олега Верстовского. Лично». Я открыл чемодан, и, совершенно не удивившись, обнаружил мохнатую шкуру, с длинной пастью волка-оборотня, и кривыми когтями. В стеклянные глаза были встроены лампочки, которые загорались, создавая впечатление адского пламени. Я сунул конверт в карман и уселся на диванчик рядом.

— Вы не знаете, где Дарси? Она уехала? — спросил я проходившую мимо горничную.

— Нет, Олег Янович, — как всегда, сильно шепелявя, ответила она. — Она в своей спальне.

В спальне? Что она там может делать? Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Я пошел вначале медленно, потом все быстрее и быстрее, в конце концов, я стремительно бежал, перепрыгивая несколько ступенек. Дверь была заперта, я начал колотить, звать Дарси. Выбил дверь. Она лежала на кровати, бледная как мел. У меня впервые в жизни задрожали руки. Я бросился к ней, потряс за плечи. Попытался нащупать пульс. Приложил ухо к груди и где-то в глубине услышал чуть заметный стук. Вокруг кровати я заметил рассыпанные пустые коробочки, очень много белых коробочек с красно-синей полосой. Когда она успела все выпить?! Я схватил одну из них, завернул Дарси в одеяло, кинулся к машине. Я мчался так, будто за мной гналась стая чертей или сам прародитель зла преследовал меня. Летел, не обращая внимания на светофоры, дорожные знаки. Я буду ждать двадцать лет, тридцать лет, всю жизнь. Только не умирай, малышка, не умирай. Пожалуйста.

Я ворвался в ту же самую больницу, где лежал после нападения. С Дарси на руках бросился к проходящему мимо мужчине в белом халате. Он отпрянул, будто увидел дьявола. И на его лице появился нескрываемый ужас.

— Моей жене плохо! — крикнул я. — Помогите. Быстро.

Если врач замешкался бы на секунду, я точно пристрелил бы его. Но он засуетился, вызвал других, и Дарси увезли на каталке. В последнюю секунду я успел сунуть в руки медсестре коробочку из-под лекарства, с помощью которого малышка хотела свести счеты с жизнью. Я садился на кожаный диванчик, вскакивал, мерил прихожую шагами. Посетители шарахались от меня, как от чумного, прячась по углам. Я мстительно обдумывал, как убью этих двух мерзавцев — Лесного и Гришаева. Застрелю. Или перережу горло. А трупы закопаю на кладбище домашних животных. Время тянулось невыносимо долго, изматывая меня все сильнее. Я вдруг совершенно ясно осознал, если мое рыжеволосое солнышко погаснет, жизнь потеряет всякий смысл. Я уничтожу тех, кто виноват в этой гнусной истории и застрелюсь. Когда скрипнула дверь, ведущая в коридор реанимации, мне показалось, у меня остановится сердце. Я резко обернулся и со страхом попытался по выражению лица врача понять, что с Дарси. Издалека он улыбнулся мне и сказал: