Обучение женщиной - Александр Медведев

Мощность переживаний при этом была настолько велика, что без определенной подготовки ее было почти невозможно выдержать, и упражнения «Красной собаки» были утомительны не столько физической, сколько психической нагрузкой.

Фактически в этих упражнениях мне приходилось преодолевать барьер ограничения чувственности, развивая способность выдерживать все более сильные ощущения. Ци начинало перераспределяться еще более активно, но при этом растрачивались огромные запасы тепловой и защитной энергии, и организм остро нуждался в отдыхе для ее восстановления.

От «Красной собаки» мы перешли к «Спящей собаке» и некоторое время спали обнявшись, чтобы успокоить перемещавшиеся оргазмические потоки и дать возможность энергии перераспределиться и усвоиться мышцами и внутренними органами. Как следствие предыдущих упражнений то один, то другой участок тела самопроизвольно возбуждался и остро требовал контакта с телом партнера, и тогда мы инстинктивно меняли позы таким образом, чтобы максимально насытить жаждущие зоны. Когда возбуждение спало, Лин, как это и было положено по даосскому ритуалу, откатилась на свое место, оставив меня одного.

Остаток ночи и утро я проспал, как убитый. Открыв глаза, я на всякий случай дополнительно убедился, что кореянки действительно не было в комнате. Одеваться не хотелось. Снаружи не доносилось ни звука.

Я, используя технику, показанную мне Учителем во время наших бдений на Партизанском водохранилище, «устремился слухом наружу», пытаясь различить хоть малейшие признаки человеческой деятельности во дворе.

Не было даже ветра. Стоял один из полных ленивой неги жарких солнечных дней, придающих неповторимое очарование крымскому лету. В такой день было особенно приятно лежать голышом под тонким покрывалом, когда создается впечатление, что тело срастается с окружающим миром, и мелкие детали происходящего кажутся удивительно важными и наполненными глубоким смыслом. Взгляд останавливается на мухе, кружащей в столбике света, обоняние задерживается на запахах, тело ощущает шершавость покрывала, мягкость подушки, витающую в комнате леность и негу.

Я стал перебирать запахи, идущие от постели, от стен, проникающие через открытую форточку. Их было множество. Запахи лета, быта, жилища. Я разделял и сортировал их. Потом ко мне пришло новое чувство.

Я понял, что Лин приближается, задолго до того, как скрипнула калитка, и в узеньком проходе между домами зазвучали шаги моей возлюбленной.

Дверь скрипнула и отворилась. Кореянка появилась на пороге с пакетом в руках, и мой желудок мгновенно отозвался острым чувством голода на исходящий от него аппетитный залах. Среагировал однако не только мой желудок. Не знаю, какое чувство можно считать более сильным — голод или страсть, наверно это зависит от ситуации, но в тот момент первобытные природные инстинкты, проснувшиеся при виде соблазнительных изгибов тела Лин на какой-то момент заглушили чувство голода.

По моему виду девушка безошибочно поняла, что я хочу и ее и есть одновременно. Во мне проснулось нечто собачье, по крайней мере мне так показалось. Я был слишком переполнен желаниями, чтобы говорить, и ухитрился мимикой и жестами продемонстрировать возлюбленной сложности моей внутренней борьбы.

Лин улыбнулась и опустила пакет с едой на пол. Ее приближение пробудило новую волну чувств. Прижавшись ко мне, кореянка обожгла меня поцелуем и молча стала сбрасывать с себя одежду. Возбуждение накатило на меня мощной волной, дыхание перехватило, но Лин жестом дала понять, что время для любви еще не наступило, и что сейчас будут упражнения.

Я подумал, что с завтраком придется подождать, но, вспоминая о еде, я имел в виду не только то, что мы поглощаем для удовлетворения обычного чувства голода. В предыдущей книге я уже упоминал о теории пищи, к которой даосы привносят, помимо традиционной еды еще и воздух, насыщающий наши легкие, и переживания и впечатления, насыщающие нашу психику.

Общение с Лин было самым божественным видом пищи, и я понял, что сейчас меня ожидает редкостное и изысканное блюдо.

Кореянка встала на четвереньки рядом со мной и несколькими легкими направляющими касаниями придала моему телу позу, соответствующую требованиям упражнения. Движениями глаз и мимикой лица она дала мне понять, что я должен повторять ее движения.

С наслаждением наблюдая за ее действиями, я принялся их копировать. Лин выполняла серию движений по пробуждению ростка инь. В движении ее удивительно гибкое тело казалось еще более прекрасным, тем более, что она изгибалась подобно тому, как это делают женщины во время полового акта или оргазма, и это возбуждало меня еще больше, вызывая бурные неконтролируемые потоки сексуальной энергии, бьющие от копчика вверх к голове.

Упражнение предваряла разминка внутренностей мускульными сокращениями и втягиваниями живота, напоминающими наули.[1] Мы стояли на четвереньках и, выдыхая воздух, последовательно напрягали разные участки мышц.

Живот вибрировал и ходил волнами во всех направлениях. К моей зависти, в исполнении Лин упражнение выглядело гораздо изящнее. Мне, несмотря на интенсивные тренировки, так и не удалось избавиться от брюшка, но это в данном случае было не важно.

Кореянка изменила характер движений. Теперь она то выгибала спину, как кошка, то резко и неожиданно прогибала ее вниз. Ритм постепенно увеличивался, движения учащались, меняя направления и углы прогибов. Я понял, что оказались задействованными внутренние круги фигуры восьми триграмм. К общему круговороту подключились вращательные движения рук и плеч.

Если я упускал какой-то момент, отвлекшись созерцанием ее прекрасного тела, Лин требовала повторного напряжения нужной зоны, с терпеливой настойчивостью касаясь мышцы, которую я должен был напрячь или расслабить. Быстрым сжатием руки она давала мне понять, что данный участок требует напряжения, а медленное с усилием проглаживание говорило о том, что тут следует расслабиться.

Закончив упражнение, мы оба спонтанно выполнили жест «Даруй», оглаживая друг друга с головы по плечам до кончиков пальцев рук, потом руки возвращались вверх, к плечам, через грудь соскальзывали на живот и бедра, а затем двигались вдоль полусогнутых ног до самых кончиков пальцев.

Где-то у перекрестья наших ног руки переходили на тело партнера, и оставшийся участок голени и стоп моей возлюбленной я старался проглаживать как можно медленнее, словно боясь расстаться с ощущением бархатистой кожи Лин. Прихватив на мгновенье пальцы ее ног, я сжал их с нежной, трепетной эманацией, и тут же ощутил ее руки на моих ступнях и такой же ответный посыл.

Мы переплели наши ноги и начали выполнять упражнение «рыбацкая лодка». Пальцы рук заняли свое место сбоку на уровне сосков, в интимной зоне тела, напрямую связанной с сексуальными переживаниями.

Мы посылали в тела друг друга энергетические волны, создающие впечатление устойчивых потоков, движущихся через нас. Это взаимное действие помогало нам еще полнее обмениваться наполняющими нас блаженными оргазмическими переживаниями.

Я погрузился в пучину расслабляюще-усталой истомы. Меня охватило чувство отрешенности и нереальности происходящего.

Сделав еще два выдоха, Лин толкнула меня, и я упал на спину, оставив ноги в скрещенном положении. В то время я с легкостью садился в позу лотоса, и я заплел ступни, выполнив ее в лежачем положении.

Водопад тяжелых и гладких, черных, как смоль, волос обрушился на меня, щекоча мою грудь и медленно сползая к коленям. Именно после Лин я полюбил ласки волосами. Потом меня так ласкали еще многие женщины, но в данном случае это действие носило не только сексуальный, но и медитативный характер. Волосы кореянки подводили меня к состоянию долинного оргазма, глубочайшего экстаза, пронизывающего все мое тело. Я должен был сосредотачиваться на малейших ощущениях, воспринимая, буквально, каждый касающийся моей кожи волосок, и разделив эти ощущения, сосредоточением многократно усиливать их.

Несколько лет спустя я написал стихотворение:

Холодный шелк твоих волосВ который раз меня ласкает.И холодок весенних грезПо коже мерно пробегает.

Восторг души, готов кричать,Но прервано мое дыханье.А ты — опять, опять, опять,Лишь ласки мерное страданье…

Мы совершенствуем, любовьДо грани высшего искусства.И будоражат нашу кровьБожественные наши чувства.

За все хорошее прости.К нему так быстро привыкают.А нас на жизненном путиНе только нежат и ласкают.

Но терпим, мы сейчас вдвоем.Мук наслажденья сладкий праздник.Мы счастливы, что мы живем.Нас радует апрель-проказник.

Восторг душу, готов кричать,Но прервано мое дыханье.А ты — опять, опять, опять,Лишь ласки мерное страданье…

В этом стихотворении я, конечно же, вспоминал Лин, хотя навеяно оно было встречей с другой женщиной.