Похороненный дневник - Пулли Д. М.

— Хорошо, только я предупредил. Если кто-то нас увидит, каждый сам за себя. Сразу дам деру и дожидаться тебя не буду. Усек?

Джаспер согласно кивнул.

Еще несколько минут они шли молча, пока Уэйн не спросил наконец:

— Как думаешь, куда она делась?

— Сам не знаю… уехала куда-то, наверное. — Джасперу не хотелось повторять вслух свой самый страшный кошмар: «Стало быть, нет ее в живых». Он также не желал признавать, что мама исчезала и раньше. Она могла уйти прямо посреди ночи, а иногда попросту не приходила домой с работы. Но всякий раз возвращалась на следующий день. Глаза красные, волосы всклокочены — и ни слова о том, что с ней приключилось. Она просто шла в свою комнату и засыпала. Отец Джаспера говорил миссис Карбо, что его жена больна или вынуждена работать в ночную смену. Не присмотрит ли та за сынишкой?

Миссис Карбо. Оказавшись на ферме, он не часто вспоминал о доброй круглолицей соседке, но скучал по ней. По ее рукам, полным и сильным оттого, что она постоянно замешивала тесто, по запаху подсохшего печенья. Для Джаспера у нее всегда находилась улыбка, но взгляд ее непременно делался грустным, стоило ей чересчур долго не сводить с него глаз. Этот ее взгляд заставлял Джаспера думать, что с ним, возможно, что-то не так. Поймав такой взгляд, он затихал и старался смотреть в сторону. Если в такой момент посмотреть в глаза миссис Карбо, она может сжать тебя в удушающе-крепких объятиях — и держать, пока, извиваясь всем телом, не вырвешься на свободу. Наверное, миссис Карбо удивляется, куда это Джаспер пропал.

В небе над головой неустанно мерцали сотни звездочек, словно с интересом следили за тем, как два мальчика подходят к шоссе. Будь у Джаспера хорошее настроение, он бы застыл и, запрокинув голову, в изумлении поглощал бы глазами всю эту небесную красоту. Сквозь городской смог ему никогда не удавалось разглядеть больше трех звезд. Даже луна светила здесь ярче, чем в городе: все ухабы пыльной дороги различимы, будто в небе подвешен уличный фонарь.

Уэйн бросил сигарету и раздавил окурок носком ботинка.

— Думаешь, она вернется?

— Не знаю, — покачал головой Джаспер. Пять дней, что он не видел маму, тянулись, словно долгие годы. — Она еще никогда не пропадала так надолго.

В былые времена, стоило маме вернуться домой, он старался делать вид, что она и не исчезала. Выспавшись, она всегда грустила.

«Джаспер, милый. Подойди ко мне, — она хватала его за ручонки и сжимала их крепко-крепко. — Дай на тебя посмотреть. Ты как, в порядке?»

Он кивал в ответ. Приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не зареветь. Если слезы прорвутся наружу, еще неизвестно, что станет делать мама. Может, сама заплачет. Или вдруг вспылит и раскричится. Или снова хлопнет дверью: так и вышло однажды. Поэтому Джаспер кивал и старался не раскисать.

«Пойдем, раздобудем немного мороженого», — обычно говорила мама. А однажды повела его покупать новую бейсбольную перчатку. После того, как пропадала двое суток. Если мама вернется, Джаспер даже не представлял, куда она отведет его теперь. «Может, за новым великом?» — пронеслась горькая мысль.

— Она и впрямь такая дурная, как па говорит?

— То есть? А что он говорил?

— Ну, сам знаешь. Всяко-разно, — промямлил Уэйн, вдруг раздумав обсуждать подобные вещи.

— Какое еще «разно»?

— Да не знаю я. Па постоянно твердит, какой буйной оторвой она была в юности. То и дело впутывалась в истории. Мне даже кажется, это она спалила тот старый дом.

Джаспер запнулся и едва устоял на ногах.

— Ты же говорил, будто его дикари сожгли!

— Тс-с! — замерев, Уэйн схватил Джаспера за руку.

— Что?

Уэйн ткнул пальцем вперед. В сотне футов от ребят шоссе пересекало большое пушистое существо. Длинное, покрытое шерстью тело будто стелилось по земле. Мальчики стояли, не шевелясь, пока зверь не скрылся в рядах кукурузы на другой стороне.

— Что это такое было? — прошептал Джаспер.

— Похоже на лисицу. Хорошо, что куры под замком.

— Лисы? А они… на людей тоже нападают?

— Только на пузатую мелочь лет примерно девяти, — хохотнул Уэйн и хлопнул кузена по плечу.

— Очень смешно, — Джаспер со всей силы пихнул его в ответ. Ему совсем не понравилось то, что Уэйн сказал про его маму. Хотелось спросить, с чего кузен взял, будто это она спалила дом, но тут темноту впереди озарила пара фар, которые высветили выезд на 25 шоссе в четверти мили от них.

— Вон эта таверна, «Талли-Хо», — показал Уэйн, махнув рукой наискосок. Справа от них колыхалось темное пшеничное море. Там стояло нечто вроде большого фермерского дома с ярко освещенными окнами. — Если не хотим, чтобы нас заметили, подберемся к ней через поле.

Джаспер кивнул, стараясь не думать про лисицу, явившуюся как раз с той стороны. Уэйн сполз на пять футов вниз по крутому склону канавы, идущей справа от дороги.

— Спускайся. Лучше здесь перейти.

Лунный свет не достигал дна канавы, и, спускаясь, Джаспер не видел, куда ставит ноги. На дне оказалась мокрая грязь, и в ботинок Джасперу тут же хлынула жижа. Он попытался отскочить назад и выдернул ногу прямо из ботинка.

— Вот дерьмо! — простонал он.

— Чего еще?

— Ботинок потерял.

— Так найди его, тупица! — Уэйн стоял уже наверху, по другую сторону канавы.

Джаспер шарил в грязи, пока не нащупал твердый кожаный хлястик. Выдернул ботинок из трясины, опасно качнулся и удержался от падения, только пожертвовав сухим носком.

— Может, хватит уже ковыряться? — прошептал сверху Уэйн.

С ботинком в руках Джаспер вскарабкался по дальнему склону канавы. Теперь и носок, и ботинок, и штанину целиком покрывала темная жижа. Вот же черт! Грязное белье от тетки не утаишь.

— Как я объясню это твоей маме?

— Выдумаешь чего-нибудь. Вперед, агент Джей! Ты собираешься выполнить свою шпионскую миссию или как?

Джаспер заморгал, смахивая с ресниц слезы, и в одном ботинке захромал вслед за Уэйном через пшеничное поле, то и дело задерживаясь, чтобы обтереть грязный ботинок о длинные стебли.

— Должно быть, они меня терпеть не могут, — пробурчал он.

— Кто?

— Твои родители. Неохота им обо мне заботиться. Им, наверное, не по душе, что я торчу тут все время.

— Не пори чушь. Ты член семьи, Джас… ты мне как братишка. Знаешь, у меня был когда-то младший брат.

— Правда?

— Ага. Я был чуть помладше тебя. У ма тогда весь живот раздулся. Они ничего мне про это не говорили, но я-то видел. Совсем как у старушки Салли с ее первым теленком. Там было что-то в животе кроме еды, понимаешь? А потом как-то ночью ма сделалось совсем худо. Меня отправили жить к мистеру Шелдону на несколько дней. А когда я вернулся, живот был уже меньше и скоро исчез вовсе. Мне не объясняли, что случилось, но я сам догадался.

— Что произошло? — сбил шаг Джаспер.

— Оно умерло. Что-то пошло не так, и оно умерло. Я видел такое однажды у свиней. Десять поросят вышли розовые да прыткие, а последний весь серый и просто лежал там. Па схоронил его в саду… Ма и словом не обмолвилась насчет младенца, но еще долго ходила грустная.

Джаспер низко повесил голову и продолжал шагать. Промокший измазанный носок уже не казался чем-то важным.

— Теперь понял? Думаю, они рады, что ты приехал к нам пожить, — Уэйн обнял его рукой за плечи, и на этот раз Джаспер не противился.

Таверна «Талли-Хо» оказалась большим строением с нарисованной вручную вывеской над дверью. Она стояла на 25 шоссе, сбоку — большая гравийная площадка для парковки. Там примостились три грузовичка-пикапа и трактор. Из открытых окон таверны в теплую ночь изливались желтый свет и гул голосов. С другого боку таверны, подальше от парковки, имелось два таких окна. Уэйн и Джаспер подкрались туда и уселись послушать.

— Клинт! Тут Ронни интересуется, почему ты назвал таверну «Талли-Хо»![2] — донеслось от столика у окна, под которым они прятались.