Похороненный дневник - Пулли Д. М.

Уже на исходе того дня Джаспер снова затащил Уэйна в амбар.

— Не понимаю, с чего ты взял, будто там что-то важное! — протестовал его кузен.

Джаспер не ответил. Земляной пол в амбаре еще хранил следы твердых подошв там, где стоял городской детектив, обвиняя отца Джаспера в самых ужасных вещах. Он попытался представить себе, как глубоко в лесной чаще мама прячет семейный автомобиль под грудой наломанных веток. Бессмыслица.

«Не говорила ли она вам о каких-нибудь врагах? Может, ей кто-то угрожал?»

— Знаешь, много лет уже прошло… Она очень давно это написала, — спорил Уэйн, но все равно шел, подчиняясь тычкам младшего кузена. Может, переживал за него или сочувствовал; сейчас Джасперу было не до того, чтобы разбираться. В укромном углу он снова потянул к себе коричневую книжицу из тайника у стены. Старый кожаный переплет казался на ощупь сухим и твердым, как кость. Пожелтевшая бумага все еще пахла дымом и захрустела, когда он провел кончиками пальцев по буквам маминого имени.

— Ты должен показать мне, как это прочесть, — Джаспер уселся прямо на грязный пол и раскрыл книжку на коленях.

— Да зачем?

— Мне очень нужно знать, о чем тут говорится, — взмолился Джаспер, хватая кузена за пальцы и дергая вниз. Когда Уэйн устроился рядом, он впихнул ему в руки мамин дневник.

— Только о том, что в детстве твоя мама была большое трепло.

— Заткни пасть! — Джаспер еле сдерживал слезы. — Это все, что у меня осталось, и если ты не поможешь… Тогда я… я…

— Ох, бога ради! — Уэйн влепил кузену легкую затрещину. — Только грыжу не заработай. Если я помогу, что получу взамен?

— Я целую неделю буду вместо тебя делать всю работу.

— Хмм… Две недели — и по рукам.

— Так и быть, — вздохнул Джаспер.

— Значит, договорились. Урок начинается. Если хочешь прочесть эти каракули, нужно научиться узнавать в них буквы. Такой же алфавит, как и раньше. Ты же умеешь читать, верно?

Джаспер кивнул. Он читал уже с четырех лет. «Если что-то дается легко, детка, не вздумай вообразить, будто ты какой-то особенный, — предупреждала Джаспера мама, когда он начинал этим хвастать. — Умение читать не делает тебя умнее других, а обманывать себя — значит, всю жизнь пустить под откос».

— Вот и хорошо. Значит, сможешь прочесть, как только привыкнешь. Несколько букв выглядят немного странно, вот и все. Вот эта петля — «Л». А это «С», она на себя очень даже похожа. Вот «Я», последняя буква в алфавите. Сомневаюсь, чтобы ты встретил тут «Э», они вообще редко попадаются. А теперь давай поглядим, можешь ли ты схватывать на лету. Следи за пальцем и старайся запоминать буквы, — покашляв, Уэйн затянул нараспев тонким голосом:

5 августа 1928 г.

Сегодня маменька опять обозвала меня лгуньей. Говорит, в этом мире нет ничего хуже бесчестных женщин. Хотела бы я с ней поспорить, да что толку? Конечно, я знаю, что врать скверно, но, говорю вам, обзывать меня так попросту несправедливо. Стоит один раз маленечко солгать, сморозить какую-то глупость насчет молитвы перед сном или мытья тарелок — и хлоп, на всю жизнь клеймо: ЛГУНЬЯ. Еще и молодая, заметьте. Похоже, я обречена.

Папенька говорит, у меня мозгов, как у безголовой курицы. Кошмарная картинка, правда? Неужто я бестолково ношусь по двору с отрубленной головой, точно одержимая, которую бесы щекочут? Вот найдись у кого охота спросить, я бы сказала напрямик: если отец меня не понимает, это не делает меня дурехой. Его жуткое сравнение сообщает больше о его собственном рассудке, чем о моем, правда?

Душечка Перл как будто и не сестра мне вовсе, вечно она пересказывает маменьке все мои секреты. Прямо сейчас она, не иначе, читает этот самый дневник, а ежели так — пусть знает: если не захлопнет его тотчас же, я все расскажу маме про то, как она целовалась за школой с Дэйви Хардингом. Я не шучу, Перл. Свой дневник я снабдила секретными ловушками, так что сразу узнаю, если ты сунешь в него свой длинный нос.

Старшие братья немногим лучше. Леонарда одни трактора волнуют, а мой самый старший брат Альфред небось и имени моего не вспомнит. Все время торчит в старшей школе Порт-Гурона. Меня же будто и на свете нет.

Ах, разве не чудесно бы было положить всему конец? Подняться в воздух и раствориться в ночи? Улететь подальше отсюда? В следующей жизни хочу быть птичкой. Это если люди живут больше одного раза, само собой. Дорогой Боже, как я на это надеюсь!

Уэйн остановился перевести дух.

— Понял, о чем я? Сплошные девчачьи сопли, всего-навсего. Ты уверен, что хочешь прочесть эту бредятину?

Джаспер оторопело смотрел на скрученные вместе, завязанные в узлы буквы. Маме хотелось стать птичкой и улететь подальше. Что, если ее желание наконец сбылось?

— Как знаешь. Пенять будешь на себя. Поглядим теперь, справишься ли ты сам. Попробуй повторить этот кусок.

Следующий час Джаспер провел, читая и перечитывая первые две записи в дневнике, пока не научился разбирать мамин почерк.

— Неплохо, малой. Может, у тебя в башке не только песок да камни. Ну-ка, прочти следующую страницу.

То и дело запинаясь, Джаспер медленно проговаривал слова:

12 августа 1928 г.

Ужасный день. Папенька был прав, соображаю я хуже безголовой курицы. Мистер Хойт застукал меня сегодня в своем хлеву. Маменька то и дело повторяет, что любопытство не доведет до добра. Не стоило туда ходить, но я просто должна была своими глазами увидеть того нового…

— Жеребчика, — подсказал Уэйн.

…жеребчика. Папенька весь день только про него и болтал. Мистер Хойт пытался подбить…

— Соседей.

…соседей вложить деньги в его новейшую затею — разведение скаковых лошадей. Уверял всех, будто бы одна-единственная лошадь может принести больше тысячи долларов прибытка. Что за…

— Фантазер!

Так назвал его папенька в любом случае. Конечно, он решил, что это звучит слишком сказочно, чтобы быть правдой. Не думаю, что папенька способен поверить, будто люди могут заработать хоть цент, не изнуряя себя тяжелым трудом на солнцепеке. И тем более — на скачках. Но вы только представьте! Лошадь ценой в тысячу долларов живет рукой подать отсюда, всего-то ручей перейти! Я должна была это увидеть. Может, у нее золотые подковы.

Выяснилось, самый обычный жеребчик, маленькая лошадка, вся такая…

— Хлипкая.

…хлипкая да тощая. Я присела рядом и уставилась в черные глазищи, отыскивая хоть какой-то признак исключительности. Конь ценой в тысячу долларов должен и выглядеть ценным, да только ничего я там не увидела, кроме отражения собственного глупого лица. Аж жалость взяла. Оставалось только погладить его да приласкать. Что станет делать мистер Хойт, когда узнает, что его призовой пони — всего лишь простая…

— Тягловая скотина. Сюда посмотри — это «Г».

…тягловая скотина? Я водила ладонью по его боку и все думала, что он стоит не больше того плуга, который ему придется волочить. Так разжалобилась, что он даже начал мне нравиться. Весь такой гладенький и мягонький, только под кожей дрожит что-то неугомонное. Может, он все же скаковых кровей? Или просто замерз, оставшись тут совсем один да без мамы? Я обняла его обеими руками, постаралась согреть и успокоить. Он ведь совсем не виноват, что очутился в этом стойле. Так расчувствовалась, что стала придумывать, как помочь ему сбежать.

И вот как раз тогда мистер Хойт пинком распахнул дверь хлева с криком: «Кто это здесь…

— Черт подери! — Уэйн поднял брови и ухмыльнулся, подстрекая Джаспера выругаться вслух.

…черт подери?»

Должно быть, тут я потеряла дар речи, потому что стояла, вся окаменев. А он, громко топая, двинулся внутрь, проверяя стойла, пока не застал меня со своим новым приобретением в объятиях. И сразу приставил мне к голове двуствольный обрез!