Шествующий из Валгаллы - Роберт Говард

И тут мы оба вздрогнули. Откуда-то издалека донесся до нас страшный, дикий гам.

— Измена! — воскликнула она. — Твоих соплеменников убивают на улицах! Вы уничтожили врагов, которых боялись горожане, но теперь народ Хему восстал против вас!

С проклятьем бросился я вниз по лестнице, метнул лишь один, полный муки, взор на тело, лежавшее на алтаре, и выбежал из храма. На улице, за домами жрецов, звенела сталь. Оттуда доносились предсмертные вопли, крики ярости, громоподобный боевой клич асов. Горожане тоже кричали, охваченные ненавистью и ликованьем. Но эти возгласы перемежались воплями страха и боли. Я не узнал улицы — совсем недавно они были безмолвными и пустынными, а теперь кишели вооруженными людьми. Из лавок, хижин и дворцов выскакивали горожане с оружием в руках, чтобы помочь солдатам, которые дрались с желтоволосыми чужеземцами. Эту адскую сцену освещали многочисленные пожары.

Мимо меня с воем пробегали горожане. Когда я приблизился к дворцу короля, ко мне, пошатываясь, подошел воин-ас, точно щепка морской волной, выброшенный бурей битвы. Он был без доспехов и сгибался чуть ли не пополам. Из груди торчала стрела, ладони прижимались к животу.

— Вино было отравленным, — простонал он. — Нас предали и обрекли на гибель! Мы перепились, и женщины уговорили нас отложить мечи и снять доспехи. Только Асгрим и пикт не поддались на уговоры. А потом женщины выскользнули из зала. Старый стервятник Акхеба тоже куда-то подевался! Ах, Имир, у меня не кишки в животе, а завязанный узлом канат! А потом из всех дверей хлынули лучники и осыпали нас стрелами. Воины Хему обнажили мечи и накинулись на нас... Наводнившие зал жрецы выхватили ножи. Слышишь, это кричат на рыночной площади, там режут глотки нашим раненым?! Имир, ты мог бы посмеяться... но это... Ах, Имир!

Воин повалился на мостовую. Его тело выгнулось, как натянутый лук, на губах выступила пена, руки и ноги задергались в страшных конвульсиях. Я помчался на площадь. На противоположном ее краю и на улице перед дворцом шел бой. Там колыхалась огромная толпа.

Отряды темнокожих воинов в доспехах бились с полуголыми желтоволосыми великанами, которые разили и рвали врагов, словно разъяренные львы. Оружием им служили только сломанные скамьи, мечи и копья, отнятые у врагов, или просто голые руки. У всех на губах выступила пена, страшная боль терзала их тела, но, клянусь Имиром, они погибали недаром. Под ногами у них сплошным ковром лежали расчлененные трупы. Асы дрались, будто дикие звери, которых свирепость покидает только с самой последней искоркой жизни.

Дворец, где шел кровавый пир, был охвачен пламенем. В его отблесках я увидел стоящего на тронном помосте старого Акхебу, он трясся как лист на ветру, лицезрея, к чему привело его вероломство. Рядом с ним возвышались два могучих телохранителя. Бой шел на всей площади. Я увидел Кепку. Он был пьян, но это ничуть не отразилось на качествах бойца. Пикт стоял посреди скопища врагов, и его длинный нож сверкал в свете пожара, вспарывая глотки и животы, выпуская на мраморную мостовую кровь и внутренности.

С глухим злобным ревом бросился я в гущу битвы, и через несколько минут мы с Келкой стояли рядом в кольце трупов.

Он по-волчьи оскалился, играя желваками.

— Хьяльмар, в вине был демон! Он дерет мне внутренности, словно дикая кошка... Давай еще поубиваем их, прежде чем умрем. Гляди, наш старик дает последний бой!

Я взглянул туда, где прямо перед горящим дворцом, среди многочисленной стаи горожан-шакалов, возвышалась могучая фигура Асгрима. Его меч сверкал, вокруг, как трава под косой, падали враги. Какой-то миг черные перья его султана колыхались над ордой, а потом исчезли под орущей волной.

В следующий миг я огромными прыжками понесся к мраморной лестнице. Мы врезались в шеренгу воинов на нижних ступенях и прорвали ее. Враги нахлынули сзади, пытаясь стащить нас вниз, но Келка развернулся, и его длинный нож затеял смертоносную игру. Враги навалились на пикта со всех сторон, и он умер, как и жил, рубя и убивая в безмолвном неистовстве, не прося и не давая никому пощады.

Я взбежал по лестнице, и старый Акхеба взвыл при виде меня. Мой сломанный меч остался в груди одного из стражников, на двоих телохранителей Акхебы я бросился с голыми руками. Они ринулись навстречу с копьями наперевес. Я схватил копье и дернул на себя, застав его хозяина кубарем покатиться вниз по лестнице. Другой пробил мою кольчугу, по древку заструилась кровь. Но выдернуть копье и снова ударить мой враг не успел, я пальцами разорвал ему глотку. Выдернув из раны и отшвырнув копье, я кинулся к Акхебе, а тот с воплем подпрыгнул что было сил и ухватился за край крыши позади возвышения. Отчаяние придало ему смелости. Он карабкался по крутой крыше, точно обезьяна, хватаясь за резные украшения. И непрестанно выл, как побитая собака.

Я гнался за ним. Моя жизнь уходила вместе с кровью, сочащейся из раны под кольчугой. Одежда уже вся промокла, но свирепость дикого зверя еще не покинула меня. Визжа от страха, король лез все выше, я не отставал, пока мы не не оказались на относительно плоском коньке в пятидесяти футах над мостовой. Тут мы остановились.

Перекрывая адский шум битвы и неистовые завывания Акхебы, над городом прозвенел странный, западающий в память крик. На вершине огромного золотого купола, над всеми башнями и шпилями стояла обнаженная женщина с развевающимися по ветру волосами. Она четко выделялась на фоне заката. Это была Иштар. Она размахивала руками и выкрикивала страстные призывы на незнакомом языке. Девушка сбежала из золотой клетки, которую сломал я. Теперь она стояла на куполе и призывала бога своего народа — Посейдона!

Но мне нужно было свершить месть. Я приготовился к прыжку, зная, что мы с Акхебой разобьемся, рухнув с высоты пятьдесят футов. Но тут прочная каменная кладка под ногами закачалась. Акхеба завопил еще громче. С громовым треском отдаленные утесы рухнули в море. Раздался грохот, как будто твердь под нами дробили гигантским молотом. У меня на глазах вся огромная равнина заходила ходуном и накренилась к югу.

Землю рассекли огромные трещины, и вдруг с неописуемым грохотом стали рушиться стены и башни. Весь город Хему пришел в движение! Превращаясь в развалины, он соскальзывал в море, а оно с ревом поднималось навстречу! Башня опрокидывалась на башню, они рассыпались, перемалывая вопящих людей в пыль, камнями расшибая их в лепешку. Только что передо мной высился город со шпилями и башнями, а теперь я вижу безумный, хаотический, адский пляс каменных обломков! Шпили раскачиваясь над руинами и падали один за другим.

А купол по-прежнему возвышался над обломками. Девушка-богиня все еще кричала и жестикулировала. Потом с ужасным ревом море взметнулось и огромные щупальца зеленой пены обрушились на развалины. Волны росли и росли, пока вся южная часть города не скрылась в бурлящем море.