Гринвуд - Макс Корбин

– Чего уставился? – насупившись, бросил лепрекон.

– Ничего, просто вы так похожи. – Лиам поспешил отпить, но первые же капли жидкости обожгли язык.

– Ха-ха-кхе-кхе, – хотел рассмеяться клурихон, но зашелся тяжелым кашлем. Откашлявшись, сплюнул, бесцеремонно высморкался и вытер руку о сюртук. – Так мы же братья! Просто я немного запил, вот и превратился в клурихона.

– Два года беспробудного пьянства – это немного?

– Да какая тебе разница?

– Ты пропил свое золото.

– А у тебя его никогда и не было, – парировал клурихон.

– Я всегда мечтал стать военным.

– Малколм, – клурихон хлопнул его по спине, – не заливай. Тебя Брида отшила, вот ты на дуб и полез. – Клурихон икнул, хихикнул и жестом попросил бутылку назад. – Хотя могу и тебе оставить, она волшебная. Я бочки одного злыдня заколдовал, он джин втридорога продает! Вот его-то пойло и попадает в эту бутылочку. Так сказать, чтоб не зря деньги получал.

– Спасибо, сэр. – Держать у себя волшебную штуковину Лиам не собирался. За это можно если не на костер, так на виселицу угодить.

– Как знаешь, но было круто. Твое здоровье! – Клурихон поднял бутылку и отхлебнул, совсем не морщась, потом, наконец оставив грязный след на мундире, отпустил брата и, шатаясь, направился прочь. Малколм попытался стряхнуть грязь, но она оказалась влажной. Видать, непутевый братец тормозил руками по земле.

– А что было круто? – наконец решился спросить Лиам.

– То, как ты этих тварей положил.

– Я?

– Ну не я же. Погоди, – насторожился лепрекон. – Ты что, не помнишь?

– Помню, как смотрел на вашу драку, потом голова сильно заболела, и все…

– Розалия! – заорал Малколм. – Розалия, дуй сюда! – крикнул он еще раз, добавив крепких эпитетов.

Из-за дуба раздался писк, Лиам не понял, но мог поклясться, что это ругательство.

– Я сказал, неси свои вялые лепестки сюда, гербарий хренов! – А потом тише добавил: – Я вообще-то не ругаюсь, но эти целители слишком высоко себя несут.

– Возможно, она жизнь спасает? – робко предположил Лиам.

– Не так уж легко нас убить. Ты, парень, плохо знаешь фэйри.

– Сегодня впервые увидел.

– Да ну! – поразился Малколм. – С каких же гор ты слез? Хотя и в горах нашего брата полно. Горожанин? Эти гадские крысы больше не дают нам развернуться, как прежде. Ты хоть представляешь, как тяжело удержать хоба или брауни от работы, а пака от проказ? Погоди, а как они до тебя не добрались?

– Кто?

– Крысы.

– А зачем я им?

– Как зачем, они на магию падки.

– А я тут при чем?

– Хм… – только и выдавил лепрекон. – Розалия! – заорал он так неожиданно, что Лиам аж подскочил. С жутким писком возмущения из-за дуба показалась старая маленькая фэйри в одежде из цветочных лепестков и с крыльями бабочки. – Поговори мне тут! Займись пациентом. – Малколм кивнул на Лиама. И фэйри, едва бросив на парня взгляд старых, выцветших глаз, вновь запищала. – Да ты осмотри сначала. Ну и что, что пак без головы? Они что с головой, что без. Не помрет. Нет, ну ты только послушай ее! – вновь обратился лепрекон к Лиаму.

– Я не понимаю, сэр!

Фэйри удивленно заткнулась.

– А я тебе что говорил? – ехидно спросил Малколм старушку.

После этого фэйри ощупала и осмотрела парня так, как не делали даже на медосмотре в академии перед поступлением.

– И-ис, – заключила фэйри.

– Как это? – удивился лепрекон.

– Извините, сэр, не могли бы вы перевести?

– Она ничего не понимает, – бросил Малколм. – Но магия-то в нем есть? – спросил он целительницу.

– И-ес, – пискнула она.

– А как же он уложил тех троих? – Лепрекон указал на крысиные тела, от которых хобгоблины уже мало что оставили.

– Я уложил? – удивился Лиам.

– Ну не я же! Набросился на них, как ураган. Одному черепушку ножом пробил, второму в глаз стилетом ткнул, а третьему пробил руку и свернул шею.

– Я? – все еще не мог поверить Лиам.

– И ты говоришь, что в нем нет магии? – вновь обратился Малколм к Розалии. – Ха! Да люди без магии так быстро двигаться не могут. Кроме того, не забывай, он нас видит!

– И ие и-и-ит, – выдала длинный писк целительница.

– Да я и сам тебя с трудом понимаю. Но проверить надо. Айомхейр! – заорал лепрекон.

С ветвей спикировал небольшой крылатый эльф. В его животе зияла дыра, но, похоже, особых неприятностей не доставляла. Розалия сразу же обратила внимание и набросилась с писком на Малколма. – Умолкни, – отмахнулся он, как от назойливой мухи. – А ну скажи-ка ему что-то. – Голос эльфа был похож на шелест листвы и Лиам покачал головой. – Интересно.

– Извините, а ему не больно?

– Ты о дыре? Больно, конечно, но сначала нужно снять доспехи, прочистить рану от ржавчины, а то еще отравится.

– А разве фэйри от железа не умирают?

– От холодного – да.

– А какое железо холодное?

– Чертовски правильный вопрос, вот только я не собираюсь на него отвечать. И советую больше не вспоминать ничего такого в присутствии фэйри. – Лепрекон нахмурился, а потом пояснил: – Живее будешь.

– Так я могу идти? – Лиам почувствовал, что лучше убраться. – Чтобы не задавать правильных вопросов.

– Можешь. Дуги! – проорал Малколм. – Он тоже говорит без помощи магии. Черный короткошерстный кот прилетел откуда-то слева и, подпрыгнув, затормозил уже в обличье пака. Того самого, что умело орудовал глефой из бритвы. – Проводи парня к общежитию. – Лепрекон приподнял двууголку. – Честь имею.

– Всего хорошего, сэр.

– Ну пошли, Лиам, – сказал пак, проводив уходящего лепрекона взглядом.

– Нас разве представляли?

– Зачем, тебя все паки знают.

– Откуда?

– Мы любим шутки и шутников. Ты в списке любимчиков! – Для Лиама это была новость. Он более внимательно присмотрелся к паку. На вид – просто молодой парень, в отличие от других фэйри все члены паков были развиты гармонично. У них не было больших голов брауни, огромных рук хобгоблинов и немалых ступней лепреконов. Пак – просто человек, уменьшенный в размерах раза в три, если не больше.

– Погоди, так все те коты, что наблюдали за мной…

– Моя семья. – Дуги довольно оскалился. – Но не только коты. Паки могут принимать формы различных животных, а самые могущественные – даже надеть людскую личину. Среди здешних таких нет. Подымайся, пошли, мне еще дядину голову искать.

– Голову? – удивился Лиам, послушно шагая за маленьким человечком.

– Ага, один из этих гадов откусил. Чем раньше пришьем, тем меньше будет проблем с координацией.

– Так вы сегодня никого не потеряли?

– Троих, – тяжело вздохнул пак. – Крылатых эльфов. Их крысы сожрали.

– Волчонок никогда мне не поверит.

– Слушай, Джон хороший парень и тоже любимчик, но, в отличие от тебя, простой человек. Не стоит ему рассказывать.

– Я вышел за справочниками фермера, а вернусь без него. Как объясню?

– Лерой с генералом пользуются календарем, а не справочником.

– Ты и об этом знаешь?

– Ага.

– Слушай, а может быть, я вас вижу оттого, что вы постоянно за мной наблюдаете?

– Нет. Я думаю, дело в твоих головных болях.

– Возможно.

– Интересно. Человек, ненавидящий магию, узнает, что он маг.

– Я не маг!

– Маг! – Пак остановился и поднял свои жутко зеленые, как изумруды, глаза на Лиама. – Смирись и берегись. Крыса на построении тебя узнала. Да, таких охотников почти не осталось в ССШ, второе поколение ни на что не годно, но есть еще дикие. Ты только что с ними дрался.

– Кто они, дикие?

– Третье-четвертое поколение сбежавших охотников. Их никто не ограничивал, они и открыли охоту на фэйри. Наша плоть пропитана магией намного больше, чем ваша, потому они стали настолько могущественными. Проклятые бесы. Нет бы строить планы захвата мира в одиночку, как демоны. Им в компании веселей – всю семью норовят перетянуть в мир людей.

Перед тем как отпустить Лиама, Дуги совершенно случайно наткнулся на толстые календари. – О, смотри, – делано удивился он. – Их мог кто-то потерять.

Лиам едва не рассмеялся, но подыграл мелкому проказнику:

– Кто бы это ни был, сделал это чертовски вовремя и в чертовски правильном месте. Мне как раз такие нужны.

Глава 17

Алдерцы принесли заказанное, даже больше. Добавили лимон, от сока которого с легкостью сводило скулы у самого крепкого мужика, ну разве что некоторые элгландцы могли такому противостоять, поскольку пивали гадости и похуже.

Волчонок стащил с кухни небольшую кастрюлю и, залив виски, мелко накрошил ингредиенты. Чтобы спирт не испарялся, облепил крышку особым тестом, которое, засохнув, стало тверже камня. По вечерам ребята нагревали кастрюлю, стараясь не доводить до кипения, чтобы не сорвало крышку. Оба сгорали от нетерпения, периодически приходилось друг друга останавливать, но через пять дней терпение кончилось у обоих.