Покушение - Василий Веденеев

Ривс чувствовал – еще немного и он выдохнется, не сможет поднять наливающиеся усталостью руки: слишком много вокруг давящих на него потных спин, слишком много грязных кулаков, нацеленных то в переносье, то в солнечное сплетение, то в висок, слишком много тел, своей массой пытающихся вмять его и Латура в кирпич стены.

И в этот момент кто-то страшно закричал – тонко, пронзительно, на высокой ноте, выражая криком ужас и страх, безысходность и недоумение. Дерущиеся на миг остановились, как-то разом отшатнулись и медленно, словно во сне, стали отступать от некоей точки в центре кучи тел, образуя живой круг, посредине которого стоял на коленях бледный Баглан. Руки его были прижаты к груди, и по сведенным судорогой пальцам скользнула темная, казавшаяся маслянистой, струйка крови. За ней пробежала вторая и главарь шайки вымогателей, еще недавно рвавшийся навстречу Мензе, чтобы свести с ним счеты и выяснить наконец, кто же из них будет «держать» тюрьму, рухнул лицом вниз...

Человек в светлом костюме наблюдал за дракой, глядя на экран телевизора. Меланхолично посасывая сигарету, он отмечал удачные удары и слегка дергал плечом, словно сам принимал участие в потасовке, безжалостно дробя крепким кулаком чужие носы и зубы.

Когда динамик донес до него жуткий крик и заключенные начали пятиться, вперив глаза в стоявшего на коленях Баглана, человек в светлом костюме подался вперед, стараясь разглядеть подробности происходящего. Увидев, что Баглан рухнул вниз лицом, он повернулся к офицеру тюремной охраны:

– Видели?

– Да! – подтвердил офицер, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Готовьте машину! Скорее, дьявол вас возьми, что вы тут перебираете копытами? Бегите, нельзя терять ни секунды!

Офицер тюремной охраны схватил фуражку и опрометью бросился вон из комнаты, оставив человека в светлом костюме наблюдать за дальнейшим развитием событий на экране телевизора...

Охранник на вышке, совершенно забыв, что у него есть оружие, в каком-то исступлении нажимал на кнопку вызова дежурного наряда, не отводя взгляда от жуткой картины во дворе тюрьмы, где в центре круга растерзанных в драке заключенных уже затих скорчившийся Баглан.

Укрепленная на тюремной стене телекамера-монитор беспокойно завертелась, словно пытаясь запомнить лицо каждого уголовника и накрепко зафиксировать на пленке мрачную картину неподвижного тела, палящего солнца, пыльных плит двора, жалкой тени чахлых пальм и нацелила свой фиолетовый глаз на Баглана, под которым медленно расплывалась темная лужица.

Пронзительно затрещал звонок тревоги, распахнулись двери караульного помещения – и на двор, громко стуча грубыми солдатскими башмаками с высокой шнуровкой, выбежал дежурный наряд. Сноровисто окружил не пытавшихся разбежаться заключенных, привычно взяв автоматы наизготовку.

Щурясь от яркого света и досадуя, что в спешке забыл надеть солнцезащитные очки, во двор вышел господин начальник тюрьмы, сопровождаемый чинами тюремной администрации. Всем им стало жарко после прохлады кондиционеров, по спинам противно потек пот, и, казалось, шумело в ушах от гнетущей тишины, прерываемой лишь сдавленными вздохами и легким позвякиванием амуниции дежурного наряда охраны, готового в любой момент открыть огонь, если заключенные попытаются разбежаться или прорвать оцепление. Хотя, куда им бежать?

Небрежно раздвинув стеком стоявших вокруг тела, господин начальник тюрьмы подошел к Баглану и наклонился. Выпрямившись, знаком подозвал врача.

Маленький, толстый тюремный доктор шариком подкатился к телу и, опустившись на колени, перевернул его, отводя испачканные кровью руки Баглана от груди.

– Готов! – буркнул доктор. – Закололи прямо в сердце. Здесь нужен не врач, а священник. Распорядитесь отправить тело в тюремный морг. Там я лучше рассмотрю, что к чему.

И бочком, как напуганный краб, удирающий от преследователя, спрятался подальше от заключенных за спины охраны.

– Построиться! – хмуро приказал начальник тюрьмы. Заключенные, словно очнувшись от сна, привычно выстроились в одну шеренгу. Менза оказался в конце. Прикладывая к разбитой губе тыльную сторону ладони, он с тревогой поглядывал то на неподвижное тело Баглана, то на медленно идущего вдоль строя начальника тюрьмы.

– Так, – поигрывая стеком, приговаривал тот. – Кто желает сам облегчить свою участь? Ну?!

Строй понуро молчал, обливаясь потом под лучами палящего солнца. Откуда-то уже успели налететь мухи и теперь роились над телом Баглана и лужицей быстро подсыхающей крови.

– Никто не желает, – недобро усмехнувшись, констатировал начальник тюрьмы и уперся концом стека в грудь Мензы. – Ты начал драку! Выйди из строя! Кто его заколол? Говори!

Менза опустил голову и сделал шаг вперед. Остановился, упорно глядя себе под ноги. Строй хранил гробовое молчание: может, кто-то и видел, как закололи Баглана, но сказать об этом открыто, здесь, сейчас, означало бы подписать себе смертный приговор, который не подлежит обжалованию и будет приведен в исполнение незамедлительно, сегодня же ночью, прямо в камере или даже в карцере.

– Ладно, – отходя от Мензы, проворчал начальник тюрьмы. – Что именно ты начал драку, я видел собственными глазами, – он кивнул на телевизионную камеру. – А ты, похоже, тоже сильно размахивал руками?

Стек уперся в грудь Ривса, приказывая выйти из строя. Пожизненно приговоренный вынужден был повиноваться.

– Господин начальник! – неожиданно подал голос Латур, щуривший близорукие глаза. – Этот человек не участвовал в беспорядках.

– Вот как? – чуть повернул голову начальник тюрьмы. – Выйди из строя!

По знаку офицера, один из охранников вытолкнул тщедушного Латура из шеренги и поставил рядом с Мензой и Ривсом.

– Вот так, – усмехнулся начальник тюрьмы. – У меня есть свободный карцер, но в нем четыре места. Ты! – стек ткнулся в грудь Тонка. – Составь им компанию, тебе это невредно. Надеть им наручники и в карцер! Быстро! Остальных по одиночкам и на допросы. Живей, бездельники, я желаю покончить с этим делом еще до вечернего намаза!..

Оставив машину на стоянке неподалеку от виллы «Джулия», человек в светлом костюме направился по теневой стороне улицы к калитке особняка. Подойдя, позвонил и, дождавшись пока ему откроют, спросил у охранника:

– Где хозяин?

– В саду, – буркнул тот.

Миновав дорожку, ведущую к дому, человек в светлом костюме проследовал мимо бассейна со спущенной водой, обогнул купы кустов, осыпанных мелкими белыми цветами, источавшими тонкий аромат, и вошел в беседку, где его ожидал Хон.

– Я уже знаю, – протягивая гостю руку для приветствия, сообщил Джеймс. – Они в карцере?

– Да, – человек в светлом костюме опустился в плетеное кресло и достал сигареты.

– Пока все по плану, – потирая рукой подбородок, Хон прошелся по беседке, словно меряя ее шагами. – Теперь надо ждать дальнейшего развития событий. Ждать! – он пристукнул кулаком по ладони. – Опять ждать. Ну, ничего, главное, когда все произойдет, немедленно заткнуть рот оппозиции. Есть опыт Чили, там использовали стадионы. А вы подобрали надежные места?

Человек в светлом костюме молча кивнул – он все помнит, ничего не упущено: сразу закроют границы, морские и воздушные порты, вокзалы, задержат выпуск газет и теленовостей.

– Списки на аресты? – повернулся к нему Хон.

– Отпечатаны.

– Армейские части готовы?

– Не волнуйтесь, – усмехнулся человек в светлом костюме, – наемники не подведут.

– Прекрасно, – Джеймс подошел к столику и, налив из сифона стакан воды, жадно выпил, некрасиво дергая потным кадыком. Поставив на стол стакан, наклонился к гостю. – Ваши люди не обманут?

– Нет, – человек в светлом костюме уловил исходивший от хозяина виллы слабый запах спиртного.

«Нервничает, взвинчен, расслабляется с помощью виски, – понял он, – а может быть, заглушает страх возможной неудачи? Иначе, отчего бы ему без конца переспрашивать о том, что уже десятки раз обговорено и уточнено?»

– Мы не доверяем столь тонкое дело только полиции, – продолжил гость. – Поэтому в операции участвуют и наши осведомители. Все пройдет как по нотам, поверьте.

Хон вытер платком пот со лба и опустился в кресло напротив человека в светлом костюме. Полуприкрыв глаза, откинул голову на спинку и тихо сказал:

– Я чертовски устал за последнее время, извините... Беспокоит, что не все армейские части могут оказаться на нашей стороне, особенно удаленные от столицы гарнизоны. Кстати, в охране президента есть наши надежные сторонники? За ними тоже надо приглядеть.

– Обязательно, – согласился гость, – мы не выпустим их из своего поля зрения ни на минуту, особенно после начала операции. А что касается армейских частей, расквартированных в провинциях... Им не останется ничего другого, кроме как признать правоту сильного.