Черный бриллиант Соньки Золотой Ручки - Анна Князева

– Утопия… – пробормотала Полина.

– Повторяю: нужно знать моего Мартынова.

– А ты его знаешь?

– Как никто другой. Ты только представь, он создал свой банк с нуля.

– Но ведь у него есть соучредители?

– Только один – друг детства.

– Знаешь, все это очень неплохо его характеризует: женился на однокласснице, и, как я понимаю, она же была его первой любовью. С другом детства создал банк. Красивенько получается. Только ты в эту систему хреновенько вписываешься.

– Стерва ты, Полина. За это тебя и люблю, – улыбнулась Лидия. – Кустодиев в таких случаях говорит…

– Кто такой Кустодиев? – поинтересовалась Полина.

– Соучредитель и друг детства Мартынова. Кустодиев занимается реализацией новых идей…

– А идеи, соответственно, подает твой Мартынов, – догадалась Полина.

– Он – генератор.

– Кажется, ты увлечена не только Мартыновым…

Лидия призналась:

– Мне нравится работать в его банке. Мы всегда на несколько шагов впереди. Правда, с некоторых пор меня кое-что напрягает…

– Например?

– Трудно объяснить, ты не поймешь.

– Кажется, я не дура, – усмехнулась Полина.

Лидия взяла ее за руку:

– Не обижайся, просто я хотела сказать: ты – не финансист.

– Попробуй, может, пойму.

– Вчера я просмотрела отчет за прошлый квартал. Там появились непонятные цифры. Как будто кто-то подогнал показатели под нужный ответ.

– Куда уходят эти отчеты?

– В Центробанк.

– Значит, проверка – не случайность?

– Теперь понимаю, что – да.

– Почему бы тебе не сказать об этом Мартынову?

Полина остановилась.

– Потому, что я уверена…

– В чем? – Полина тоже встала на месте.

– Я уверена, что ему все известно.

Сергей проснулся от громкого чириканья птиц. Можно было подумать, что наступила весна. Однако осень напоминала о себе набежавшими тучами и холодом, повеявшим от реки.

Сергей встал с дивана и надел свой пиджак. Оглядевшись и не обнаружив ни Лидии, ни жены, решился войти в дом, чтобы сходить в туалет.

Когда он вернулся, ему позвонил Морозов.

– Ну что? – спросил Дуло. – Что-нибудь накопал?

– Нашел, и, думаю, тебе это понравится.

– Давай говори…

– Валера Валет – Швырев Валерий Александрович, семьдесят третьего года рождения. Не привлекался. Отпечатков и фотографии нет, потому что не задерживался. К криминалу отношения не имел, кроме того что…

– Ну? – не утерпев, перебил Дуло.

– Кроме того, что отец его, Швырев Александр Иванович, дружил с Ромой Шешелем.

– Тем, которого взорвали в машине?

– Тем самым. Шешель Роман Леонидович, пятьдесят седьмого года рождения, руководитель организованной преступной группировки, названной его именем.

– Шешелевская ОПГ. В девяностых она гремела.

– Когда в сентябре девяносто пятого взорвали Шешеля, начался передел власти. Многих поубивали свои, остальных добили чужие. Из более или менее заметных членов шешелевской ОПГ остался только Крюк, Михаил Исаевич Крюков.

– С него нечего взять… – буркнул Сергей.

– Что?

– Говорю: допросить пока не получится.

– Что? – снова переспросил Василий Морозов.

– У тебя тоже контузия? – не выдержал Дуло.

– А у кого еще?

Теперь не понял Сергей:

– В смысле?

– У кого еще контузия?

– Все! Проехали! – Сергей закрыл этот вопрос. – Так что там с Валетом?

– Парень оказался не в то время не в том месте, а главное, не с тем человеком. Он сел в автомобиль Шешеля.

– И?..

– Автомобиль взорвался. В результате два трупа: сам Шешель и Валера Валет.

– Ты ничего не путаешь?

– Ничего.

– Значит, неизвестный из сауны – не Валет.

– А с чего ты взял, что это именно он? – поинтересовался Морозов.

– Татуировщик по фотографии опознал.

– По этой татушке с котятами? Я когда увидел, сразу подумал: татуировка как у девчонки.

– И все-таки что-то в этом есть. – Сергей замолчал, потом попросил: – Послушай, Вася, попробуй найти кого-нибудь из родственников Валета.

– На меня и так навалилось…

– Что с «Гелендвагенами»?

– Работаю.

– И все-таки попрошу найди его родственников.

Закончив разговор, Дуло направился к воротам, показалось, что к ним подъехал автомобиль. Он отпер калитку и вышел на улицу. У ворот и правда стоял «Кадиллак», за рулем которого сидел крепкий мужчина. Задняя дверца открылась, из нее вышел худой очкарик. Заметив Сергея, он с неприязнью спросил:

– Вы кто?

Дуло ухмыльнулся:

– А вы?

– Я – Мартынов. Мне нужна Лидия. – Очкарик собрался войти в калитку, но Сергей заступил дорогу.

Из машины вылез шофер:

– В чем дело?

– Хозяйки нет дома. Придется вам подождать.

Издалека послышался голос Лидии:

– Слава!

Мужчины обернулись и увидели Полину и Лидию. Вскоре они подошли, и Лидия обратилась к Мартынову:

– Что-то случилось?

И тот ответил:

– Прошлой ночью застрелили Мишу Кустодиева!

Флешбэк № 1

Москва

Май 1874 года

Похоронная процессия с телом Петра Васильевича Ферапонтова была впечатляющей. Количество лошадей, запряженных в траурный катафалк, превосходило все самые смелые ожидания. Лошади были гнедыми, в черных попонах, с черной же упряжью, украшенной серебром. К их головам специальными розетками были прикреплены черные плюмажи[5].

Процессия двигалась медленно. Московские жители прощались с уважаемым гражданином, чей безвременный уход рождал немалое сожаление. Но никто из этих людей не предполагал, какое потрясение пришлось пережить вдове Ферапонтова за час до его панихиды[6].

Визит неизвестной дамы и в особенности ее поведение во время прощания с усопшим супругом возмутило Наину Кузьминичну. Она делала вид, что игнорирует столь явные признаки супружеской неверности, однако в душе ее бушевал ураган, который, впрочем, помог справиться с горем.

Уже через неделю Наина Кузьминична была поглощена заботами о доме и домочадцах, стараясь не вспоминать о том унижении, которое пришлось испытать на похоронах. Но вспомнить пришлось…

В начале мая в полдень Наина Кузьминична Ферапонтова услышала звук колес и сдержанный окрик кучера за окном. Открылась и захлопнулась дверь экипажа. Из передней донесся звонок.

Спустя минуту в залу вошел лакей и, наклонив голову, сообщил:

– К вам с визитом дама.

– Кто? – спросила вдова.

– Госпожа Бунчак-Высоковская.

– Чего она хочет?

– Не сообщила.

– Сколько раз тебе велено: спрашивать и докладывать! – Не дожидаясь покаяния, Наина Кузьминична приказала слуге: – Проси.

Она подошла к камину, взяла коробку конфет и, выбрав помадную, засунула в рот. Услыхав за дверью шум женского платья, Наина Кузьминична встревоженно замерла. Когда в залу вошла красивая дама, она тотчас узнала в ней коварную незнакомку, оконфузившую ее у гроба супруга.

– Вы?! – с вызовом спросила вдова. – Что вам здесь нужно?

Пройдя быстрым шагом через всю залу, дама остановилась и склонилась в легком поклоне. В отличие от носившей траур хозяйки, на ней было атласное платье цвета лаванды, обшитое венецианским кружевом, бисером и тесьмой.

– Чем обязана? – холодно спросила Наина Кузьминична.

Дама опустила глаза:

– Видите ли… Ввиду сложившихся обстоятельств вынуждена открыть вам некоторые подробности из жизни вашего покойного мужа.

– Вы были его любовницей? – зловеще улыбнулась вдова.

– Мы с Петром Васильевичем состояли в тайной интимной связи. Вы не ошиблись.

– И вы осмелились явиться в мой дом?! – с негодованием воскликнула Наина Кузьминична. – Сейчас же велю выставить вас вон!

– Не нужно так горячиться, сначала дослушайте… – Изящным движением дама расщелкнула витой фермуар[7] своей сумочки. – Исключительно потому, что нас с Петром Васильевичем связывали не только интимные отношения… – Она вынула миниатюрную пачку писем, перевязанную розовой лентой. – Ах, это не то! – Гостья виновато и чуть кокетливо взглянула на Ферапонтову. – Никогда бы не осмелилась показать вам такой образчик фривольностей[8].

– Его письма?

– Увы, это так.

– Они адресованы вам?

– Не скрою.

– Вы – развращенная, дурная женщина. – Наина Кузьминична шагнула вперед и протянула дрожащую руку: – Немедленно дайте сюда!

Дерзкая визитерша никак не отреагировала на этот приказ. Она спрятала письма в сумочку и вынула оттуда две деловые бумаги.

– Что это? – спросила Ферапонтова.

– Я упомянула, что нас с Петром Васильевичем связывали не только интимные отношения…

– Прекратите муссировать[9] эту мерзость!

– Но у меня имеется долговая претензия.