Полное собрание впечатлений - Александр Каневский

Давно мечтает о Дворце культуры, в котором могли бы собраться если не все, то хотя бы молодёжь. Молодых парней и девушек в совхозе – до семисот. Собрание провести негде. Есть старенький клуб человек на… сто. Стыдно? Конечно! Строительство современного Дворца культуры стоит миллион рублей. Денег у совхоза – на десять дворцов. Но не могут – нельзя, не в плане. А в план никак не вставляют. «Мир хижинам, война дворцам»? Устарело! Уже давно хижинам объявлена война, но это тоже, если в плане… Только недавно разрешили строить новое село: дома со всеми удобствами, асфальт, освещение… А в старом – до сих пор дороги не заасфальтированы, в дожди – грязь по колено. («Хоть открывай грязелечебницу!») А дорога от райцентра до совхоза? Это – естественный сепаратор: грузи на машины молоко – привезёшь масло. Пока я доехал до совхоза, во мне все внутренности несколько раз перемешались, почки поменялись местами с гландами. («А мы можем заплатить за строительство даже автострады!.. Нам нужен и парк машин, и спецшкола, и Дом быта, и общежитие… У нас на всё это есть деньги… Но вручить их некому. А самим строить тоже не разрешают!..») Его вечно куда-то вызывают: семинары, совещания, указания. В совхозе специалисты высокого класса: главный инженер, главный агроном, главный строитель… Кандидаты наук, учёные и практики. Кто лучше их знает своё хозяйство? Кто, как не они сами, должны планировать и давать перспективу лет на десять – пятнадцать вперёд!.. Но нет! Постоянно «спускаются указания», как сеять, как сохранять технику, как повышать рентабельность производства… Сколько потеряно трудодней – ведь специалисты не на своих рабочих местах, а по кабинетам на совещаниях!.. Семьдесят процентов доходов отбирают.

Говорят: хозяйство на хозрасчете. Какой же это хозрасчет? Чем больше прибыль, тем меньше процент фонда материального поощрения, социально-культурного развития, расширения хозяйства. («Бухгалтер просит уменьшить прибыль, потому что, чем больше получишь, тем больше заберут».) Вот и выходит, что выгодно быть средним и убыточным. Дашь больше плана, его тут же увеличат, не дашь – уменьшат. Выгодно не давать.

Итак, подведу итог.

Хозяйство уникальное. Успехи бесспорны. Директор – личность. Помощники – опытные профессионалы, учёные. Почему же вопреки всем законам логики хозяйство, которое лидирует, процветает и даёт всё возрастающий доход, испытывает «режим неблагоприятствования»? Почему вопреки зову времени – знакомая, изъеденная молью тенденция к усредненности Середняков продолжают тянуть за уши, забывая, что при этом у них никогда не вырастут крылья, а только растянутся уши.

Будь моя воля, я бы отделы кадров переименовал в «отделы поиска талантов», потому что сегодня всё решают не «проверенные» кадры, а талантливые.

Такое хозяйство, как «Нистру», должно стать действительно ориентиром. Надо дать ему «зелёную улицу» во всём: в планировании, в поощрениях, в заработках – это сразу станет экономическим и нравственным уроком для нерадивых и успокоенных. Сильно отстанут? Убеждён, не надолго. Люди не захотят жить по-старому, видя пример реальных сегодняшних возможностей. И полетят со своих мест недальновидные руководящие середняки, и выдвинутся талантливые личности. Может, именно это кое-кого и пугает: ведь талантом труднее управлять, чем посредственностью. А может, и не надо им управлять – он сам управится. Надо поверить в него, доверить ему и помогать, подбадривать, поддерживать в самых дерзких, незапрограммированных начинаниях. И тогда такие результаты, как в хозяйстве «Нистру», перестанут быть редкостью!

Свидание на улице «Каберне»

Леонид Иванович Голембовский, как добрый гном, водил меня по своему подземелью и на ходу колдовал. Я поёживался: постоянная температура в Криковских подвалах – плюс одиннадцать. Это идеально для хранения вина, но не идеально для меня, одетого в легкий плащ. Но Леонид Иванович привык – он работает двадцать пять лет в этом подземном городе. Улица «Фетяска», улица «Каберне», улица «Сильванер». Пузатые цистерны с крутыми боками стоят в своих стойлах, как большие белые коровы. К ним, как телята, подкатывают требовательные грузовики. Возвращаются, наполненные, довольно пофыркивая. Над ними, вдоль галерей, прозрачными артериями тянутся стеклянные трубки, по ним течёт красное вино. Вот уж действительно кровь земли.

Передо мной с десяток этикеток прославленных молдавских вин: «Каберне», «Фетяска», «Сильванер», «Молдавская роза»… Рассматриваю их и вспоминаю беседу с Леонидом Ивановичем Голембовским после посещения Криковских подвалов.

– Как вы, винодел, восприняли Указ о борьбе с алкоголизмом?

– Голосую за него обеими руками – он необходим и своевременен, но… У нас ведь многое, самое разумное, осуществляют по принципу маятника: сперва все кричат «Давай, давай!» и качают подальше влево. Потом, когда видно, что переборщили, приходит новое указание, и все дружно начинают толкать маятник вправо… И только спустя какое-то время стрелка, наконец, останавливается на отметке «верно». Но до этого успевают наломать немало дров.

– Расскажите, как было у вас?

– Сперва маленькое отступление. Вино – это деньги. Чем раньше соберешь виноград и чем его больше, тем лучше для производства. Вот и гнали и план, и вал в ущерб качеству. Любой мало-мальски грамотный земледелец-винодел знает, что сначала полагается собрать яблоки, помидоры, перец – то, что боится холодов. И лишь потом – виноград, он от заморозков не страдает. А именно его собирали в первую очередь, чтобы пораньше отрапортовать. Фрукты и овощи замерзали, а виноград был ещё недозрелым, 12–13 % сахаристости, а положено минимум 16. Вот и приходилось добавлять такое количество сахара, что он исчезал в магазинах. Но получали благодарности, премии, а об ущербе помалкивали. Только экспортировать стали меньше – качество-то страдало…

– А после Указа?

– Стали в другую сторону перегибать, вплоть до вопиющей глупости. Креплёные вина отправляли на биологический корм скоту, пытались даже марочные туда же. Лошади стали пить, как люди. За что скотину спаивать? Она-то не виновата, что умное дело дуракам поручено. Стали выкорчёвывать технические сорта винограда: мол, вместо них посадим столовые. Это же дикость и невежество! У нас в Молдавии любой пионер знает: хочешь столовый сорт, привей его к техническому – через два года начнет плодоносить. А если заново сажать – только через пять-шесть лет… В наших Криковских подвалах дегустацию коллекционных вин прекратили. Даже дубовый дегустационный стол, сделанный по спецзаказу, на куски разобрали. А на дверь повесили такой огромный замок, что дверь чуть не отвалилась…

Увидев, что он разволновался, даже полез в карман за валидолом, я попытался прервать разговор, но Леонида Ивановича уже было не остановить:

– …Нельзя так, нельзя! Если бы был верующим, сказал: великий грех!.. Виноделие-древнейшая отрасль производства. Молдавия всегда славилась своими виноделами, от прадедов к правнукам переходили секреты мастерства. Потомственный винодел – как потомственный краснодеревщик, мастер высочайшего класса. Эти люди – государственное достояние. Прервёшь цепочку – потеряешь уровень. А ведь стали уходить из отрасли, не могли видеть этого надругательства. Ещё бы пару лет такого «усердия» – разбазарили бы всех специалистов.

– А как сейчас?

– К счастью, маятник, наконец, остановился. Перестали выкорчевывать виноград, скотина отвыкает от выпивки, даже дубовый стол в дегустационном зале опять собрали и пускают туда важных гостей и иностранных туристов. Слава Богу, наше винохранилище уже не закроют, а то ведь были и такие намерения. Наконец-то, до многих дошло: вино не виновато, что люди не знают меры. Оно для радости, а не для горя. Надо проводить акции с народом, а не с вином. Разве, чтоб отучить обжору переедать, уничтожают весь хлеб и мясо?!.

Слушая его, даже у меня сердце разболелось. «Принцип маятника». Сколько глупостей, сколько вреда скрыто за этой, увы, точной формулировкой!.. Кукуруза, верноподданно посеянная чуть ли ни на вечной мерзлоте; липовые отчеты о «догонянии Америки», показательные планы, которые ничего не показывали, кроме «показухи»…

Я, как и Леонид Иванович Голембовский, атеист, но как часто хочется поднять глаза к небу и воскликнуть: «Господи! Спаси нас от неистребимого племени старателно-верноподанных идиотов!»…

…Мы проходим через соседнее хозяйство, цех шампанских вин.

– Портится погода, – бросает Леонид Иванович.

– Где? – не понимаю я.

– Наверху. Вот мой барометр. – Он указывает на бутылку шампанского. – Когда наверху солнечно, вино прозрачно, когда пасмурно – мутнеет.

…Подземный барометр не обманул. Воспользовавшись моим отсутствием, Лето опять удрало. Погода переменилась.

– Лето достать теперь можно только в Одессе, – изрёк мой сосед по гостинице.