История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мир этот прейдет мимо нас, и слава его исчезнет; а придет Господь с Небесными Силами, поставит каждого на суд и каждому воздаст по делам его. Помни, что можешь завтра же увидеть, как разверзнутся небеса, сойдут ангелы, и ты станешь пред Страшным Судилищем и будешь давать отчет о твоей жизни, в делах, словах и мыслях. Позаботься же о себе, вспомни грехи свои, не забывай о суде. Помни, что ты человек смертный, немощный и подверженный страстям. Помни, что ты живешь в жизни печальной, погубившей многих добрых и злых, умных и неумных, богатых и бедных. Помни, что ты человек слабый, не можешь вынести труда одного дня, ни бдения одной ночи. Вспомни, сколько ты грешил перед Богом в юности своей. Подумай, сколько там под землей душ, оскорблявших Бога, желавших получить малый отдых и не получивших. Подумай, как часто поднималось море жизни нашей от плоти нашей, сколько бурь и мятежей, сколько ветров, сколько грехов, сколько слез по городам, домам и торгам! Подумай, сколько было людей после Адама, и все прошли без следа. Прославились на небе и на земле лишь те, которые жили по заповедям Божиим. Что в этом мире не ложь? Все полно болезни и страха. Рождение наше со страстями, и смерть страшна. А что будет по смерти, неизвестно; все пути наши – печальны. Плоть наша неумерима. Здоровая воюет, немощная печалит нас; не давай ей хлеба – ослабеет. Кто в этой жизни прожил без скорби? Кто не стонал? Сколько обманутых жизнью! Подумай, что скоро, скоро оставишь ты все видимое: и эту землю, и это небо, и этих людей. Подумай, как ничтожен ты телом и душой. Малая скорбь одолевает тебя, малое слово громит тебя, малая болезнь, как огонь, обжигает тебя и ввергает в скорбь. Каждое веселье света оканчивается печалью. Ныне играют свадьбу, завтра плачут над мертвецом. Ныне рождаются, завтра погребаются. Ныне радость, завтра слезы. Ныне богат, завтра нагой. Ныне знатен, завтра труп, поедаемый червями. Содрогнемся и вострепещем. Что с нами будет, не знаем. Покаемся теперь; после смерти нет покаяния. Что сделаем здесь, то и найдем там; что посеем, то пожнем»25.
Другим путем, но к той же цели – спасению своей души и пользе ближнего – шел великий отец Русской Церкви, преподобный Нил Сорский, из дворянского рода Майковых. Он родился в 1433 году и положил начало иноческой жизни в Кирилловой обители, где пользовался советами мудрого и строгого старца Паисия Ярославова. Спустя несколько времени он пошел с учеником своим и сотрудником, монахом Иннокентием, к святым местам восточным и несколько лет провел на Афонской Горе и в монастырях Константинопольских. В это особенно время он напитал дух свой наставлениями великих отцов пустынных, которые путем внутреннего очищения и непрестанной молитвы, совершаемой умом в сердце, достигали светоносных озарений Духа Святого. Душеспасительные уроки сих богомудрых отцов не только изучил он умом и сердцем, но обратил в жизнь и постоянное упражнение26.
Возвратясь в Белозерский монастырь, преподобный Нил уже не остался жить в нем, но срубил себе келью невдалеке от него; потом отошел на 15 верст, где, водрузив крест, поставил сперва часовню и уединенную келью и при ней ископал кладезь, а когда собралось к нему для жительства несколько человек братии27, то построил деревянную церковь Покрова Богородицы. Отсюда писал он к другу своему Иннокентию: «Когда мы жили вместе с тобой в монастыре (Кирилловом), ты знаешь, как удалялся я мирских связей и старался жить по Священному Писанию, хотя по лености моей и не успевал. По окончании странствования моего пришел я опять в монастырь, устроил себе вблизи его келью, жил сколько мог. Теперь переселился я вдаль от монастыря, нашел благодатию Божией место по мыслям моим, мало доступное для мирских людей, как сам ты видел28. Живя наедине, занимаюсь испытанием духовных писаний: прежде всего испытываю заповеди Господни и их толкование и предания Апостольские, потом жития и наставления Святых Отцов. О всем том размышляю и что, по рассуждению моему, нахожу богоугодного и полезного для души моей, переписываю для себя. В этом жизнь моя и дыхание. По немощи моей и лени возложил упование на Бога и Пречистую Богородицу. Если что случается мне предпринимать и если не нахожу того в Писании, на время отлагаю в сторону, пока не найду. По своей воле и по своему рассуждению не смею предпринимать что-нибудь. Живешь ли отшельнически или в общежитии, внимай Святому Писанию и следуй по стопам Отцов или повинуйся тому, кто известен тебе как муж духовный в слове, жизни и рассуждении… Святое Писание жестоко лишь для того, кто не хочет смириться страхом Божиим и отступить от земных помышлений, а желает жить по своей страстной воле. Иные не хотят смиренно испытывать Святое Писание, не хотят даже слышать о том, как следует жить, как будто Писание не для нас писано, не должно быть выполняемо в наше время. Но истинным подвижникам и в нынешние, и во все века слова Господни всегда будут словами чистыми, как очищенное серебро; заповеди Господни для них дороже золота и камней драгоценных, слаще меда и сота».
Как для себя, так и для учеников своих, преподобный Нил поставил правилом не общежительное житие, а строгое скитское (аскетское). При построении храма надлежало сделать на болотистой почве высокую насыпь, тем более что под церковью назначалась братская усыпальница. Руками богомудрого старца и живших при нем скитников насыпан был высокий холм для храма и усыпальницы. Кельи поставлены на возвышении; каждая от другой и от храма – на расстоянии брошенного камня. Скитники собирались в храм свой, по примеру восточных, только по субботам, воскресеньям и праздникам; в прочие дни каждый молился и трудился в своей келье. Всенощная скитская продолжалась во всю ночь в полном смысле слова: за каждой кафизмою предлагалось по три и четыре чтения из Святых Отцов. Во время литургии пели только Трисвятую песнь, аллилуия, Херувимскую и Достойно; все прочее читалось протяжно, нараспев. В субботу приходили в братскую усыпальницу, где совершалась панихида за упокой усопших. В завещании ученикам преподобный Нил так изображает внешнюю сторону скитского жития:
«а. Пропитание снискать трудами рук, но не заниматься даже земледелием, так как оно по сложности свой неприлично отшельнику.
б. Только в случае
