Цитадель - Октавиан Стампас

— Я внимательно вас слушаю, мессир.

— Он рассчитывал, что на встречу к нему придете вы.

— То есть?

— Да, да, когда он обнаружил, что убил не того, кого нужно, он стал метаться и несколько раз произнес ваше имя, причем таким образом произнес, что ни у кого не возникло сомнений в том, как он к вам относится. Этого беднягу брат Гийом тоже обманул. Он пообещал ему вас.

— Я не знаю, что вам ответить, мессир.

— А я ничего у вас и не спрашивал, — зевнул де Ридфор.

— Я хотел бы разобраться в этой путанице, надеюсь, что разбирательство принесет большую пользу. И не только мне.

— Вы надеетесь, что это путаница?

— Еще надеюсь.

Де Ридфор и де Бриссон смотрели на уродливого гостя с подозрением и неприязнью. Их, особенно графа, легко было понять. Всегда есть соблазн свою неудачу списать на счет чьего-либо предательства. Пока де Труа под подозрением, де Ридфор может себя тешить мыслью, что его обыграли не по правилам.

— Вы улыбаетесь, сударь? Такое впечатление, что вам прямо сейчас пришла в голову удачная мысль.

— Я понимаю, мессир, зрелище моей улыбки не слишком привлекательно, но удачная мысль мне действительно пришла.

— Поделитесь ею с нами.

— Охотно. И очень удачно, что здесь находится барон де Бриссон.

Барон счел себя задетым этим замечанием и неприязненно встопорщил усы.

— Правда, — с лица де Труа сбежала улыбка, — что доказывая свою невиновность, я попутно дам лишнее доказательство всемогущества брата Гийома.

— И тем не менее, прошу вас начать, — нетерпеливо велел великий магистр.

— Рассказ мой будет недолгим, мессир. И начинается он во временах не слишком отдаленных. Барон, вы наверное помните замок Алейк и нашу успешную осаду.

— Ну, да, — буркнул барон.

— Вы тогда благоразумно уклонились от участия в переговорах, я же, напротив, принял в них активное участие. Насколько я сейчас могу судить, старцу Синану эта встреча была нужна всего лишь для одной цели — он хотел определить, по чьей конкретно вине его замок лишился воды и поражение стало неизбежным. Человек он проницательный, иначе не достиг бы таких высот, а я вел себя неосторожно, сказался глупый, молодой задор. Говоря короче, имам понял, кому именно он должен быть благодарен. Посланный Синаном фидаин попал в руки брата Гийома, и тот сумел каким-то образом, это для меня загадка — втянуть его в свой замысел. Он, вы правы, обещал ему меня. Как вы знаете, погибнув по приказанию имама каждый ассасин попадает в рай. Другого способа добраться до меня у этого человека, кроме как пойти на условия брата Гийома, не было. Признаться, до сих пор я считал, что, сделать своим союзником ассасина невозможно, но только не для брата Гийома.

— Предложенное вами объяснение весьма, — великий магистр сделал расплывчатое движение руками, — прихотливо.

— Другого у меня нет, мессир. Да, я совсем забыл вам сказать, что попытка убить меня в госпитале была уже второй. Однажды золоченый кинжал уже заносился надо мной, у городских ворот Яффы. Об этом случае можно справиться у тамошнего комтура, такой факт не мог пройти мимо его внимания. Свяжитесь с господином Беливо.

Де Ридфор пожевал губами.

— Вы поверили мне, мессир, хотя бы отчасти?

— Не скрою, вы не слишком мне приятны, и меня даже злит то, что все вами сказанное оказывается правдой. Я с ужасом думаю о том, что вы в конце концов окажетесь последней моей надеждой.

— Мессир, — вмешался барон, — а очень уважаю ваш ум, есть дела, где без ума не обойтись, но ведь есть и дела, где все может решить только меч. Признаю, этот монах сплел очень хитрую паутину. Но ведь если убить паука, паутина теряет всякий смысл.

— Я понимаю, что вы предлагаете барон. И еще несколько месяцев назад последовал бы этому совету. Сестра Саладина осталась бы в своем караване, сам султан спокойно бы воевал с дейлемитами, или с кем-нибудь еще.

Де Ридфор помассировал виски.

— Сейчас истребление паука ничего не даст, тем более, что убийство брата Гийома вряд ли будет смертью этого самого паука. Насколько я понял, он распоряжается не единолично, кто поручится, что этих монахов не сто человек. Или тысяча. Ведь они пролезли во все щели и влияют на наши дела и в Испании, и во Франции. Где гарантия, что и этот наш разговор не слушают нанятые ими уши.

Барон де Бриссон нахмурился и отвел взгляд. Вид растерянного великого магистра был слишком тяжел даже для его безжалостного сердца.

Де Ридфор между тем, продолжал говорить.

— Мне сдается, что я упустил свой шанс, и что бы я ни сделал дальше, я всего лишь буду идти по дороге уже предписанной и проторенной не мною. Война с Саладином будет проиграна нами, потому что так хочет брат Гийом, Иерусалим падет, потому что так хочет брат Гийом.

В глазах барона де Бриссона был неподдельный ужас. Он не мог понять как и когда этот лихой вояка граф де Ридфор, человек из стали и рыцарского веселья, не отступавший никогда, и смертельную опасность почитавший чем-то вроде острой приправы к хлебу повседневности, превратился в скулящего щенка.

Слава богу, что истерика великого магистра была короткой. Он овладел собой и замолчал. Тягостное молчание нарушалось только треском масла в светильниках, совершенно не нужных, кстати, солнце уже взошло и осветило залу.

— Барон!

— Да, мессир.

— Вы отбудете в Тивериаду.

— Сегодня?

— Завтра. Сегодня Его величество подпишет указ о назначении вас командующим всех северных крепостей.

Барон поклонился. Это назначение не было для него неожиданностью, они уже разговаривали на эту тему с де Ридфором.

— Я просил бы разрешения, мессир, теперь оставить вас. Мне необходимо сделать кое-какие распоряжения относительно имущества моей сестры. Она впала в безумие.

— Хорошо. Попутно пошлите конвой в Агумон с приказом взять под стражу брата Гийома. Я не могу этого не сделать, даже если это входит в его планы.

Когда барон удалился, великий магистр встал и подошел к окну выходящему во двор. Что он там высмотрел было неизвестно, но повернувшись к де Труа, он сказал следующее.

— Вы, очевидно, подумали также, как мой старый друг де Бриссон, минута слабости миновала и железный де Ридфор опять в седле, и готов действовать.

— Признаться нет, мессир, не подумал. Я еще не понял вашего состояния.

— Я сам его еще не понял. Одно я могу сказать определенно — я хочу, чтобы вы остались здесь, при мне. Теперь, разумеется, не на правах полупленника, если угодно, в качестве советника.

— Я готов, мессир.

Де Ридфор снова сел на свое место.

— Вы согласились, и замечательно. Мне сразу же требуется совет.

— Слушаю, мессир.

— Во время первой встречи вы утверждали, что все происходящее в королевстве в последние месяцы направлено к достижению одной цели — падению Иерусалима.

— Говорил.

— После сегодняшнего, страшного провала в госпитале св. Иоанна, я поверил в то, что вы говорили сущую правду. Так вот что же мне делать теперь? Ведь братом Гийомом было предусмотрено, что я человек энергичный, наилучшим образом подготовлю к войне войска ордена и кинусь в битву с Саладином. Что же мне, для того, чтобы сломать планы этого дьявольского монаха, пустить все на самотек? А может быть, лучше вообще запретить рыцарям Храма участвовать в войне с сарацинами.

— Если бы таким образом можно было бы нарушить план этого дьявольского монаха, вероятно, так бы следовало поступить. Но дело в том, что если вы так будете себя вести, Иерусалим все равно будет потерян, а орден разгромлен. В нынешнем положении выбора нет. Нас несет по бурному потоку и берега слишком круты, чтобы вырваться из потока. Отдадимся на волю стихии в надежде на то, что ниже по течению нам повезет.

— Звучит слишком расплывчато.

— Советую как умею. Под крутыми берегами я разумею то недовольство, что вспыхнет среди рыцарей Храма, когда они увидят, что великий магистр собирается увильнуть от войны с сарацинами. Вас обвинят в сговоре с Саладином, скажут что вы его специально не поймали в ночном госпитале. Вас сместят. Ведь вам доносят о настроениях в рыцарских капеллах.

— Да, все рвутся в бой и я сам эти настроения подогревал.

— Вот видите. По-моему, нет другого пути кроме как провести исчерпывающую, наилучшую подготовку к военным действиям.

— Меня как быка тянут на заклание, а вы мне советуете исчерпывающим образом подготовиться к этой процедуре.

— Да, мессир. Любой другой путь еще хуже. Кроме того, я согласен, брату Гийому удалось столкнуть вас с Саладином, но не будет же он махать мечом вместо курда. Гибель вам будет грозить не от ядовитых мыслей монаха, а от клинка султана. А как отражать такие удары, вы, по-моему, знаете.

В глазах графа забрезжил некий свет. Де Труа тем временем продолжал.

— Я думаю вам не следует арестовывать брата Гийома, он и так потащится за армией и попробует вмешаться в происходящие события. Вам даже выгодно подпустить его к себе. Ценность его советов вам теперь известна. Слушая их, вы как бы будете читать в замыслах Саладина. Абсолютный вред вы обратите в абсолютную пользу.