Свора - Зов крови - Юлия Колесникова

— Просто старайся держаться подальше от Евы, если что-нибудь случиться, садись и уезжай отсюда. Мы не знаем чего ожидать от Евы. Пока что она слаба, и твоя кровь ее не привлекает, она по всем ощущениям человек, и все же…

— Да-да, я поняла, вы не знаете чего от нее ожидать.

Калеб еще в последний раз погладил мою щеку и, кивнув Прату, поспешил к машине Грема. Они тут же уехали, пост принял Прат.

— Они тебя уже предупредили, как я понял? — Прат ненадолго завис возле меня, и стоило мне согласно качнуть головой, побежал к дому.

Начался ноябрь. Но по тому теплу, что царил вокруг, в это сложно было поверить. Если бы я не увидела с утра, как мое стекло на машине покрылось изморозью, наверное, не поверила бы, что всего через месяц начнется зима.

Осень. Листья на деревьях совсем пожелтели, клены побагровели, каштаны почти избавились от ржавого одеяния, пахло прелой травой и мокрой землей, которая очень быстро высыхала под этим неожиданным солнцем. Пенистые воздушные облака, совершенно его не скрывали. Я подняла лицо навстречу этим согревающим лучам, и, набираясь спокойствия от них, не могла поверить, что впереди предстоит тяжелая неделя.

Для меня все еще оставались загадкой планы родителей и Гроверов насчет Евы и Бет с Теренсом. И из-за всей этой кутерьмы я даже не думала спрашивать.

Но завтра — завтра я узнаю обо всем.

Еще час я отмывала и драила машину Калеба до блеска, блаженно вспоминая, что в Чикаго для этого нужно было отвезти ее на любую мойку.

Вскоре я выключила радио и поставила диск Линкин Парк. Мне было жарко от работы, но снять батник я не решалась, ветер дул не шуточный, именно он все время норовил накидать на машину опавшие сухие листья.

Сначала я глупо за ними гонялась, а потом, подумав, как это будет выглядеть со стороны, просто сдалась — ну подумаешь, присохнет несколько листочков.

Наконец удовлетворившись полученным результатом, я принялась все убирать, и в первую очередь мне хотелось умыться. Я тихо проскользнула в ванную на первом этаже у самой лестницы. Подставив липкое от пота лицо прохладным струям воды, я блаженно вздохнула.

Резкие звуки донеслись сверху неожиданно. Я замерла, надеясь, что мне это показалось. Я помнила слова Калеба, о том, что если что-то случиться уезжать как можно быстрее, но теперь просто не могла пошевелиться. Кончики пальцев начало неприятно покалывать, и я лишь теперь заметила, что все еще держу их под холодной водой.

Закрутив краны, я вытирала лицо, продолжая вслушиваться в звуки на верху, но все вокруг молчало. Заставив себя выглянуть из ванны, я вновь уловила тот странный звук, подобный падению, чего-то тяжелого, а за ним на ступеньках появился Прат. Он был не на шутку испуган, когда заметил меня.

— Ты что здесь делаешь?! Уходи прочь!

Я уже почти вышла из комнаты, когда увидела ее.

Это болезненное человекоподобное существо за его спиной, с лицом ангельским и каким-то ненастоящим, словно маска, заставило меня застыть. Хотя все мое существо кричало о побеге прочь из этого дома.

— Рейн? — тихо не то сказала, не то спросила Ева.

Лицо Прата исказилось от ужаса, он попытался закрыть Еву от меня, но она не делала попытки двинуться вниз по лестнице.

— Что со мной? — она обращалась одновременно и ко мне и к Прату.

Мы переглянулись с дядей, и весь ужас происходящего предстал передо мной. Ева очнулась!

Прат взял Еву за руку и повел вниз, словно беспомощного ребенка, каким она сейчас и выглядела, она же никак на это не отреагировала, с тем же самым успехом его просто могло и не быть рядом. Впрочем, она и не очень-то реагировала на мое присутствие или запах когда проходила мимо, потому я двинулась следом за ними, но стараясь сохранить дистанцию. Он легко усадил ее на диван, и остался рядом, я же села на подоконник, как можно дальше от них.

Мы молчали несколько минут. Ева смотрела на все осоловевшими глазами, будто бы впервые видела окружающую действительность.

— Что со мной? — тем же равнодушным голосом спросила она. Но Прат видимо уже пришел в себя.

— Звони Калебу, — сказал он мне, — а за тем вымойся тщательнее, от тебя разит теплом, и заодно переоденься.

Я тут же выскользнула из гостиной, даже не обидевшись на его слова. Наоборот, корила себя за то, почему сразу же не подумала об этом.

Я драила себя, как можно сильнее и вылила целую бутылку геля для душа, волосы промыла раз пять, и сушила только холодной струей воздуха из фена. Меня не было минут 45, и если я ожидала застать в доме Калеба и Грема, то этого не произошло.

Прат рассказывал Еве о том дне, когда мы были в лесу, и я немного напряглась, но пока что он ничего такого запретного не упоминал. Чтобы занять себя чем-то и не видеть, как глаза Евы следуют за мной, я пошла на кухню. Сделав чай, я покружила по кухне, не желая возвращаться назад. Я просто стояла с кружкой горячего чая, едва замечая его тепло, и смотрела в окно на двор, надеясь, что вот-вот, сейчас, покажется машина Грема. Но нет, ее не было. Преодолев минутную трусость, я вернулась по коридору в гостиную, и старалась сосредоточиться на фотографиях, смотрящих со стен, а не на той, что ожидала меня в комнате. И стоило переступить порог, я тут же чуть не уронила кружку, услышав последние слова Прата:

— …И чтобы тебя спасти, Калебу пришлось тебя укусить…как в фильмах, потому ты теперь жива, и более того, ты вампир!

Его слова, неуместный в данной ситуации смех, и какое-то высокомерие к которому не сразу же привыкаешь, вновь вызвало во мне волну неприязни — каким все же неприятным мог быть Прат. Он в любом случае оставался моим дядей, но это не снимало с него ответственности за свои поступки. Ева сидела бледная, испуганная и потерянная, а я боялась даже дыхнуть теперь, когда Прат сказал то, что сказал, когда объяснил ей, кем она стала. Без разрешения Греема. И если бы я могла, то обязательно бы отвесила Прату хороший пинок под зад. Во-первых, она была молодой, всего лишь несколько дней от роду. И потому для себя, а особенно для меня представляла опасность. Пройдут месяцы, а то и год, прежде чем она приобретет силу подобную моим родителям, возможно даже талант и все же она оставалась теперь намного сильнее меня. Только вот ее кожа — бледная, измученная еще не имеющая того благородного оттенка что и у остальных, заставляла меня держаться подальше. Такой, с разводами, кожа бывает у трупов, местами подсвеченная кровью, а местами чернеющая, словно там недавно были синяки. Ее кожа выглядела тоньше бумаги. И когда ей так плохо, она не может понять, что происходит, и в доме кроме нас троих никого нет — он сообщает ей, что она — ВАМПИР! То, что я думала сейчас о нем в данный момент, в лексический словарь не укладывалось.