Донская Либерия - Николай Алексеевич Задонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отчизна… где теперь моя отчизна? — горько усмехнулся предатель.
С холма, где он находился, открывался чудесный вид. Красавица Ворскла, сделав некрутой излом у Полтавы, блеснув серебром своих вод, чуть-чуть отклонялась в сторону и, скрываясь в камышовых зарослях, убегала в лес, плотным полукольцом подходивший с севера. Правей, широко и необозримо, раскинулось желтое море поспевавших хлебов, лежали тучные земли Украины. Виднелись тополи хуторов и далекие церквушки, застывшие мельницы-ветрянки… Хорошо знакомы старику эти богатые, красивые места. Вот и речка Коломак, воды которой были свидетелями торжества Мазепы. Здесь, предав своего благодетеля гетмана Самойловича, он получил булаву из рук подкупленного им Голицына… Вот там должна быть Диканька, хутор казненного Кочубея… Вот там… Нет, лучше не вспоминать. Душно от этих мыслей. А вот, вот это страшное поле, подернутое густыми слоями дыма, копоти и пыли… Только раскаты орудийных выстрелов и тяжелый сплошной гул доносятся до гетмана.
— Дядя! Надо отступать! — прервал думы старика подъехавший Андрий Войнаровский.
— Разве… уже… конец? — вздрогнул Мазепа.
Лицо Андрия покрыто потом и пылью. В глазах явная неприязнь к дяде. Голос дрожит от обиды и скрытой злобы.
— Шведы не выдержат. Русские двинули казачью конницу… Здесь нам опасно…
— Да, опасно, опасно, — заторопился старик. — Надо скорей… укладывать… Прикажи запрягать багажные телеги.
Спотыкаясь и озираясь по сторонам, он побежал к шатру, где стояли десятки сундуков с золотом и дорогими вещами.
В это время из ближнего леса вылетела казачья сотня. Впереди, по-казацки пригнувшись к шее коня, дико гикая, мчался седобородый старик.
— Це Мазепа! Мазепа проклятый! — кричал он. — Живым его визмемо, хлопцы…
Но не доскакали казаки до шатра. Выбежавший из-за пригорка шведский батальон охраны встретил их огнем. Сбитый тремя пулями, обливаясь кровью, совсем недалеко от шатра упал старик. Собрав все силы, он приподнялся, и страшный, предсмертный хрип вырвался у него из груди:
— Хай от вика и до вика живе и славится ридна отчизна… Хай на вик сгине род твой, Мазепа, и буде имя твое самым последним, бранным словом на земле, убийца, предатель и кат[20] народа!
Приподняв полотняный край шатра, дрожащий и жалкий, слушал эти слова Мазепа, и старая кровь его, казалось, совсем оледенела от страха и ужаса.
— Кто этот старик, дядя? — спросил вошедший в шатер Андрий.
— Казацкий батько… Семен Палий… — чуть слышно отозвался Мазепа.
Андрий отвернулся и, закрыв лицо руками, заплакал…
…А бой еще кипел.
Заметив в центре русской пехоты серые мундиры и полагая, что это полк рекрутов, король послал против них свою гвардию. Но он ошибся. В центре стояли не рекруты, а Новгородский пехотный полк, который стойко защищался.
Однако силы были неравны. Первый батальон новгородцев, не отступив ни шагу назад, погиб в жестокой штыковой схватке. Второй батальон дрогнул.
Шведы начали медленно продвигаться вперед…
Петр, руководивший боем под неприятельским огнем, сразу понял опасность. Поручив Меншикову и Боуэру двинуть с флангов конницу, он помчался к отступающим. Пуля пробила ему шляпу, другая застряла в седле, но он ничего не замечал.
— Ни шагу назад! Отечество требует! — соскочив с коня и задыхаясь от бешенства, закричал он новгородцам.
И, одной рукой схватив тяжелое полковое знамя, высоко поднял его и побежал вперед, увлекая за собой вновь воспрянувших духом солдат.
— За мной, воины русские! Порадеем за отечество!
— Порадеем за отечество!.. Ур-ра!.. — дружно откликнулись войска, грозной, сокрушительной лавой обрушиваясь на шведов.
Теперь фортуна явно перешла на сторону русских.
Шведы смешались. Карл велел везти себя в самый огонь битвы, но скоро лошади были убиты. Гвардейцы понесли носилки короля на руках. Но и носильщики были перебиты, а ядро раздробило носилки. Король упал.
Думая, что он убит, шведы пришли в окончательное расстройство и в панике побежали.
— Шведы! Шведы! — преодолевая мучительную боль в ноге, поднявшись с земли, в ужасе закричал Карл.
Но его уже никто не слушал. Все бежали, все спасались.
— Наша пехота погибла, ваше величество! Фельдмаршал Реншильд взят в плен! — крикнул, подбегая к королю, генерал Левенгаупт. — Не оставляйте короля в беде, ребята, — обратился он к кучке солдат, окруживших Карла.
Капрал Гиерта посадил короля на свою лошадь.
С небольшой группой офицеров и солдат, случайно избегнув плена, Карл насилу догнал свой обоз, где и пересел в коляску Мазепы.
…К полудню бой окончился.
Полтавское поле густо покрыто трупами. Русские потеряли тысячу триста сорок два человека убитыми и три тысячи двести восемьдесят пять человек ранеными. Шведских трупов насчитано девять тысяч двести тридцать четыре. Победителям досталось сто тридцать семь шведских знамен и штандартов, четыре пушки, масса оружия и снаряжения, более двух миллионов золотых ефимков шведской казны и несколько тысяч пленных.
Отслужив благодарственный молебен, Петр с непокрытой головой объехал свои войска, стоявшие в стройных колоннах, затем обратился к ним с речью:
— Здравствуйте, сыны отечества, чада возлюбленные! Потом трудов моих родил я вас; без вас государству, как телу без души, жить невозможно. Вы, имея любовь к богу, к вере православной, к отечеству, славе и ко мне не щадили живота своего и на тысячу смертей устремлялись небоязненно. Храбрые дела ваши не будут забвенны у потомства!..
