Шторм и ярость - Дженнифер Ли Арментроут

– Те, кто заботился о тебе. Тьерри. Мэттью. – Белые глаза Михаила переместились на Зейна. – Твой отец.

– Мой отец? – повторил Зейн.

– Твой отец должен был забрать ее, – сказал он, наклонив ко мне подбородок. – Не полудемона.

У меня отвисла челюсть.

Зейн покачал головой. Это доставило ему боль, и он застонал:

– Я не… понимаю.

– И я. Ты говоришь, я не должна была быть связана с Мишей. Тогда почему ты связал меня с ним? – мои мысли понеслись вскачь. – Почему не вмешался? Почему?.. Ты должен был…

– Это не моя работа – вмешиваться, и не твое право задавать вопросы о том, что я должен или не должен делать, – сказал архангел, и его глаза вспыхнули белым светом. – Я не понимал, что была допущена ошибка, пока вы не оказались связаны узами. Я решил посмотреть, что произойдет дальше.

Я была как громом поражена.

– Ты… решил посмотреть, что произойдет?

– В конце концов, это, вероятно, было частью великого плана, – ответил он, а затем пожал плечами, словно в этом не было ничего особенного.

Ему было все равно.

Его не волновало, что Миша не должен был быть связан со мной. Или что Миша теперь мертв. Ему просто-напросто было все равно.

И почему я была удивлена? У ангелов не было эмоций. У них даже не было души, не то что у людей.

Плечи моего отца расправились.

– Принимаешь ли ты, Страж, связь, отказываясь от всех остальных привязанностей и обязанностей, чтобы стать ее Защитником, пока смерть не разорвет эту связь?

У меня перехватило дыхание.

– Да, – простонал Зейн. – Да, я стану ее Защитником.

Паника расцвела во мне. Все происходило слишком быстро.

– Зейн…

– Да будет исполнена твоя воля, – мой отец положил руку на изуродованное лицо Зейна, заставив его задохнуться от боли. Вторую руку он положил на меня, и тогда я почувствовала это.

Тепло хлынуло через его ладонь, в меня и из меня, перетекая через архангела в Зейна. Его тело склонилось, и благодать наполнила его, безвозвратно соединив со мной. Зейн был залит небесным светом, совершенно неразличимый. Я едва могла дышать, когда почувствовала, как тепло разливается по моей груди, заменяя связь, когда-то существовавшую с Мишей, стирая образовавшуюся пустоту.

Боль – о боже, боль от предательства Миши все еще была там, но… Зейн тоже был там. Я чувствовала, как глубоко внутри меня он пускает корни, его сущность становится частью моей.

Потом я почувствовала нечто большее.

Два удара сердца вместо одного. Мое. Его. Вместе. И это… было то, чего я никогда не ощущала с Мишей.

Когда свет померк, Зейн сел, упершись руками в землю, его обожженная и порванная кожа и грудь зажили.

Видеть это, знать, что с ним все в порядке, было почти невыносимо. Меня начало трясти.

Мой отец наклонился, что-то шепча на ухо Зейну. Я не могла расслышать, что именно. Но что бы это ни было, глаза Зейна расширились, и его взгляд метнулся ко мне. На лице появилось выражение зарождающегося понимания.

– Поднимитесь, – архангел Михаил убрал от нас руки. – Ибо то, что началось тысячелетие назад, теперь у порога. Предвестник прибыл, – его голос стал более глубоким, раскатистым, как гром, и слова, которые он произнес, пробирали меня до глубины души. – Конец близок. Остановите его, или человечество погибнет.

Глава 36

– Трин!..

Мягкое прикосновение кончиков пальцев к щеке разбудило меня. Я моргнула, открыв глаза, и обнаружила, что смотрю в бледно-голубые глаза Зейна, обрамленные густыми каштановыми ресницами. Его золотистая кожа была целой: никакого намека на ожоги. Как будто ему никогда не было больно. Как будто прошлой ночи не было – как не было дома сенатора и полчища демонов. Как будто Миша не появился и мне… не пришлось его убить. Все это было похоже на кошмар, действительно ужасный кошмар, который преследовал в течение всего дня, проскальзывая в сознание и исчезая из него, когда этого меньше всего ждешь.

Но в моей груди было тепло – шар света рядом с сердцем, которое билось в такт с сердцем Зейна.

Прошлой ночью это случилась. Теперь Зейн был… Он был моим Защитником.

За те десять лет, что мы были связаны с Мишей, я никогда не чувствовала того, что сейчас. С Мишей это была связь, но с Зейном – как будто часть его существовала внутри меня.

И это было странно.

Сделав неглубокий вдох, я села и вытащила ноги из-под цветастого одеяла, под которым не засыпала. Волосы упали на лицо, когда я отвела взгляд от Зейна и оглядела незнакомую комнату. Это было маленькое овальное помещение: напротив дивана, где я дремала, стояли манежи. Я была на территории округа Колумбия. Мы пришли сюда прошлой ночью после… всего. Пока Зейн встречался с Николаем и другими членами клана, я ушла, чтобы позвонить Тьерри и Джаде, и каким-то образом забрела в эту комнату. Зейн рассказывал своему клану о событиях прошлой ночи: что сделал и сказал Миша, о чем предупредил мой отец.

Я не хотела присутствовать при повторении того, что уже пережила, и у меня были более неотложные дела. Мне следовало позвонить домой.

Рассказать все Джаде, Тьерри и Мэттью было одной из самых трудных вещей, которые я когда-либо делала. Джада и Мэттью плакали, а Тьерри хранил каменное молчание – молчание, которое, как я знала, было вызвано сильным потрясением и чувством вины. Как и я, он не мог поверить в случившееся и не мог понять, как он проглядел Мишу. В конце разговора Мэттью сказал, что приедет сюда, а я пообещала вернуться домой как можно скорее, чтобы увидеть Джаду.

Понятия не имею, как задремала, но после того, как мне дважды пришлось использовать благодать, я не должна была удивляться – даже несмотря на то, что все раны были исцелены, когда мой отец излечил Зейна.

– У тебя все в порядке? – спросил Зейн, демонстративно поднимая руку. Его кончики пальцев коснулись моей щеки, затем он убрал волосы с моего лица. – Ты проспала несколько часов. Я проверял тебя пару раз.

Это объясняло появление одеяла, которым меня укрыли. Я положила руки на подушки рядом с собой и кивнула, хотя и не была уверена в своих чувствах.

– Есть новости от Рота и Лейлы?

Зейн кивнул.

– Оба в порядке. Рот сказал, ты убедилась, что он ушел до того, как появился твой… отец.

– Да.

Мгновение тишины.

– С Лейлой тоже все в порядке. Отдыхает. Благодаря тебе. Ты, вероятно, спасла ей жизнь.

– Я не… знаю.

Голова Зейна склонилась