Святая дорога - Владимир Муравьев

Привыкнув к полумраку, можно было разглядеть, чем заполнены полки. Два покупателя молчаливо разглядывали товары без этикеток и ценников. Вместо привычного гула голосов - шепот. Казалось, эти двое понимали, что здесь ни о чем не нужно спрашивать. Странное чувство, которое мы испытали, переступив порог магазина, не оставляло нас. Что это? Распродажа, конфекцион? У кого узнать? Кто-то недоверчиво оглядывал себя в полукружье трельяжа. Ощупывал, на месте ли хлястик у кителя цвета хаки. Опустил руки в карманы, будто поискал - не забыл ли чего прежний владелец.

- Не лады. Велик малость френчик! - И на нас глянул, не решаясь на покупку без постороннего совета. Вот он уже снял с себя китель, держит в руках, подбирая глазами другой в колонне защитного цвета: какой примерить? Наверное, впервые в жизни представился такой выбор.

То, чего мы страшились, о чем леденящая догадка еще с первого шага стиснула виски: мы увидели в петлицах кителя следы ромбов. Тот, кто носил этот китель, видимо, был высок. Где-то на полках, пониже, лежали, наверное, его синие галифе. Комдив? Комкор? Командарм? Неясный отпечаток всех ромбов скрыл его звание. Как хорошо, что здесь одна только лампочка, один тусклый глазок на привязи шнура - зрелище изувеченных петлиц с вырванными знаками различия нестерпимо, как и проколы аккуратно обметанных дырочек над карманами, - все, что осталось от брони орденов. Хаки! Защитный цвет! От кого защитный - от Юденича, Врангеля, Колчака, бело-поляков, Чжан Цзолина на КВЖД? Насколько он старше нас? Лет на десять - двенадцать: он мог успеть, а мы нет - носить подпольную кличку, видеть Ленина, идти по этапу в турухан-скую ссылку.

...А покупатель все лопочет и лопочет, не пряча своего счастья. А у прилавка шепот: "Кожаные брюки сорок восьмой бывают?"

- В начале недели, - говорит продавщица.

Здесь еще умеют предсказывать будущее? По каким дням доставляют сюда товары? Ночью? На рассвете?

- В начале недели, - повторяет продавщица, и я слышу в ее голосе презрение к этому мешковатому парню, переступившему в круговерти столичных лавок не разгаданный им порог Сретенки.

Звуки слабого гудка донеслись до нашего слуха, и мы увидели на соседнем прилавке игрушечный паровоз. Он тащил по металлическому кругу пассажирский состав.

- У вас много таких? - спросил Володя.

- Много? - как беззвучное эхо отозвалась девушка, удивляясь наивному вопросу. - Единственная...

Володя нагнулся над стойкой. "Мейд ин Суизерланд" - "Сделано в Швейцарии", - прочитал он на паровозике, силясь найти еще что-то на тендере. Может быть, он хотел увидеть нацарапанное русскими буквами имя мальчика, у которого вместе с этой игрушкой отняли папу и маму?

- Возьмете? - спросила продавщица. - Прекрасная игрушка!

Володя медленно повернулся, посмотрел в упор на девушку и без всякой оглядки, забыв, где он, сказал, как сказал бы Мите Черненко, Юрию Жукову, Мише Розенфельду, всем, кого знал, как самого себя:

- Поверьте, девушка, этой игрушке уже никогда не быть прекрасной! Никогда!"

Владимир Михайлович Бубекин вскоре был арестован как враг народа - и сгинул на Лубянке...

После войны магазин стал обычной комиссионкой и в этом качестве окончил свое существование вместе с домом.

СУХАРЕВСКАЯ ПЛОЩАДЬ

До недавнего времени Сретенка с левой и правой стороны заканчивалась домами, которые одним своим фасадом выходили на Сретенку, а другим - на Сухаревскую площадь. Эти угловые дома четко определяли границу улицы и площади.

В 1960-1980-е года они были снесены, с ними заодно прихватили несколько соседних зданий и по улице, и по Садовому кольцу. На их месте по обеим сторонам Сретенки образовались неопрятные пустыри, на них два спуска в метро, ряды торговых палаток, и, как почти у каждой станции московского метро, здесь торгуют с рук луком, петрушкой, водкой, сигаретами и прочими обычными для таких рынков мелочами.

За палатками гудит Садовое кольцо. Плотным, рычащим, дымящим, разноцветным потоком, заполняя его во всю ширину, от тротуара до тротуара, по мертвому серому асфальту мчатся машины.

Мы обычно не обращаем внимания на значение и смысл примелькавшихся городских названий. Но если задуматься над тем, что эта улица называется Садовым кольцом, то нельзя не признать, что название звучит по крайней мере насмешкой над здравым смыслом.

Когда оно возникло, улица действительно была вся в садах. И это было в общем-то сравнительно недавно; о садах на Садовом кольце рассказывают не только предания, их можно увидеть на фотографиях и кинокадрах, их помнят москвичи старшего поколения.

Сады и палисадники на Садовом кольце были уничтожены по Генеральному плану реконструкции Москвы 1935 года в 1936-1937 годах. Ученые градостроители из НИИ Генплана планировали этим решить проблему транспорта в Москве. Но мировая градостроительная наука еще до того, как Научно-исследовательский институт Генплана Москвы придумал превратить Садовое кольцо в автомобильную дорогу, пришла к выводу, что строительство подобных кольцевых транспортных артерий в историческом городе не только бессмысленно, но и усугубляет транспортную проблему.

В отличие от архитекторов, рядовые москвичи понимали всю глупость и бессмысленное варварство проекта, но в оправдание ему придумали, что-де эта асфальтовая полоса имеет стратегическое военное значение: в случае войны с нее будут взлетать и на нее приземляться военные самолеты. Об этом в предвоенные годы потихоньку, но широко говорили в Москве.

Однако раз уж речь зашла о названии Садового кольца, то представляется удобный случай поговорить о том, почему Садовое и почему кольцо. Как и все истинно московские названия, это название представляет собой иероглиф, заключающий в себе содержание целой книги.

Еще в ХIV-ХV веках в том месте Троицкой дороги, где сейчас находится Сухаревская площадь, путники, идущие в Москву, останавливались на последний перед входом в город отдых. По преданию, преподобный Сергий Радонежский по пути из Троицкого монастыря также отдыхал здесь. А у царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича, когда они ехали из Москвы к Троице на богомолье, здесь была первая слазка, то есть они вылезали из кареты пройтись и размяться. По каким-то внутренним математическим законам линия будущего Саового кольца еще в ХIV-ХV веках воспринималась дальней границей города.

В ХVI веке вплотную к этой границе подступил городской посад.

Весной 1591 года царь Феодор Иоаннович повелел ставить вокруг него оборонительные укрепления. Непосредственной причиной начала строительства послужило полученное в Москве известие о том, что хан Крымской орды Казы-Гирей собирает войско к походу на Русь.

Строительство укреплений вокруг Москвы при нависшей над городом опасности шло очень быстро: ставились надолбы, тыны, частоколы, устраивались завалы, рылись рвы и насыпались валы.

Современники называли эти укрепления Скородомом, так как они были скоро задуманы и скоро поставлены.

В 1591 году врагам не удалось подойти к городу: после жестокого сражения у села Коломенского Казы-Гирей отступил от Москвы. Русское войско преследовало крымцев до Тулы и захватило много пленных. Но нападение татар показало, что существует реальная опасность и необходимость для Москвы четвертой линии обороны. "По отходе же Крымского Царя, - сообщает летопись, - чающе его впредь к Москве приходу, повеле Государь кругом Москвы, около всех посадов поставить град древяной", то есть основательную настоящую крепостную стену.

На следующий год строительство было закончено. Вставшая вокруг посадов крепостная стена представляла собой внушительное сооружение: она имела 50 башен, в том числе 34 проездных, по внешней стороне стены - широкий и глубокий ров. "Ограда сия, - пишет польский офицер С.Маскевич, - имела множество ворот, между ними по 2 и по 3 башни, на каждой башне и на воротах стояло по 4 и по 6 орудий, кроме полевых пушек, коих там так много, что и перечесть трудно. Вся ограда была из теса, башни и ворота весьма красивые, как видно, стоили трудов и времени". Новая стена получила название Деревянный город.

На так называемом Петровом (он был найден в архиве Петра I) плане Москвы, нарисованном в 1597-1599 годах, хорошо видны башни и стены Деревянного города, и в том числе проездная башня на будущей Сухаревой площади, получившая название Сретенские ворота.

В башне Сретенских ворот - двое ворот-проездов, над проездами видны бойницы, завершается башня тремя боевыми и одновременно наблюдательными площадками, покрытыми шатровыми крышами. За воротами через ров перекинут мост.

Деревянный город представлял собой мощное крепостное сооружение, поэтому в 1611 году польские интервенты предприняли специальные меры к его уничтожению. Отряды польских солдат-поджигателей целенаправленно жгли башни и стены в течение трех дней. "И всё мы в три дня обратили в пепел, свидетельствует С.Маскевич. - Пожар истребил всю красоту Москвы".