Зов бедствия - Артемис Мантикор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лейте.. воду. Любую, — заставив себя обернуться, хрипло выдавил из себя я.
— Хау-ау! — взмолилась Альма.
Тия кивнула, бросившись к ближайшей луже из грязной воды, слизи и разлитой нами хлорки с выгоревшим маслом. Так себе полив, если честно.
Вены на руке сами собой раскрылись и к дереву потекла светящаяся кровь.
Да, похоже одно из новшеств после терминала стало то, что кровь теперь светилась, будто у одного из спектров или природных духов. Хорошо хоть, что она по прежнему оставалась красной.
Почуяв влагу, дерево принялось буквально высасывать из меня жизнь.
Очень кстати вернулись девушки, выливая из какого-то ковша грязную жижу.
— Я хочу помочь, — обратился я к ускользающему сознанию дерева. — Воды здесь почти не осталось. Но если ты позволишь, я покажу, где взять ещё. Не забирай из меня весь сок. И я покажу тебе, где взять ещё больше. Тебе не хватит меня одного.
Мёртвое дерево ответило согласием и вниманием.
Смертельная хватка ослабла. Альма взвизгнула что-то на своём непонятном даже ей самой языке и принялась залечивать открывшиеся у меня раны.
Я слился сознанием с деревом, принявшись передавать образы всех встреченных врагов, описывая как живые лужи с водой, и вместе с тем помечая людей, как часть нашего священного леса, которому нельзя вредить.
Снова головокружение, и я вдруг увидел всё пространство колодца множеством крошечных листиков, зазеленившихся на гигантском растении.
Тысячи ветвей потянулись к добыче, выискивая и вскрывая туши сытных муталисков. Твари не понимали, что происходит, толпились, толкались, пытались искать другие цели, но тщетно.
Затем некроморфы. Сухие, жилистые и жёсткие пачки с удобрением.
Алая крона зашелестела. Громадное дерево пробуждалось, насыщалась силой и расправляло ветви.
Я увидел своё маленькое тело со светящимися нитями сплетения вен. Увидел ярко горящие зеленью глаза и поток жизненной силы. Рядом маленькие фигурки Тии и Альмы.
И выбирающиеся из коконов твари, почти сразу же становящиеся жертвой возрождённого дерева-исполина.
— Вверх. Нам нужно попасть вверх. Туда, где удобрение пытается уничтожить наш лес.
Оживлённое дерево послушно обхватило нашу троицу множеством веток и быстро понесло вверх.
Шум схватки и крики проходчиков нарастали. Битва была в самом разгаре. Когда тактика отходит на задний план, и всё превращается в грандиозную свалку из тел.
Оказавшись на уровне этажа, я мысленно указал место, где нас нужно оставить. И почти сразу же несколько монстров бросились к нам. Простых, лишённых разума морфов и муталисков внезапно ожившее дерево не удивляло, в отличии от испуганных проходчиков Лиги.
Двумя взмахами клинка и когтистой лапы Тия отшвырнула тощего некроморфа, не позволяя приблизиться ко мне.
Но вот повелитель кадавров сразу понял, что происходит, и к чему всё идёт.
Первый шок быстро пропал, сменившись настороженным пониманием, что порядок сил на поле боя вдруг сильно изменился.
— А-арак! Ты-ы не по-онима-аешь.. — начал было лепетать кадавр, пока я передавал древу инструкции как правильно поглощать этих ядовитых тварей.
Мимо мелькнули зелёные побеги.
Нет, никакого диалога. Не о чём мне с ним говорить.
— Глу-упе-ец, — проблеял рогатый, бросаясь ко мне и посылая серые лучи с левой руки.
Но на его пути выросла Тия, отбивая замах силовой волной со светлячками.
— Ты не тронешь моего Арка! — прошипела она и с яростью набросилась на него, размахивая вампирским клинком.
Дерево потянулось дальше, выпивая всё больше и больше силы.
Мелькнула мысль о том, что ещё немного, и такая махина прекратит меня слушаться.
И тогда исполин сольётся со мной навсегда и прикончит всех здесь, включая рейд.
— Нет, Арктур, — прозвучала в голове странная чуждая мысль. — Я не стану этого делать. Я осознаю, что ты сделал для меня. И не стану поглощать друга.
Неожиданно.
— Ты понимаешь меня? — обратился я к дереву.
— Я понимаю образы, которые ты вкладываешь. Арк — друг. Люди — мой лес.
Это было странное общение. Не совсем словами, скорее образами и кусочками абстрактного понимания. Я просто знал, что дерево пытается до меня донести. Очень странный и непонятный способ общения, но в перспективе он мог быть даже удобнее человеческой речи.
— Ты.. помнишь, кем ты был? Ты разумное дерево или стало таким?
— Я помню только то, что существовал прежде. Но я изменился. Я ещё не знаю кто я. Я — часть великого леса. Пока ты рядом, я послушаю тебя. Я знаю, что ты любишь свой лес.
— А когда я уйду?
— Я не буду нападать на людей. Но мне нужна вода. Много воды. И земля подо мной отравлена.
— Я создам для тебя друзей, которые будут очищать почву. И скажу людям дать тебе больше воды, — предложил я.
— Тогда я останусь твоим другом даже когда ты уйдёшь, хозяин леса.
Уклониться от всех побегов дерева было невозможно. Титаническое древо впилось корнями в искорёженные слизью и плотью стены, жадно поглощая все питательные вещества, чтобы восстановиться. Среди могучей алой кроны оставалось всё меньше пустых мест и всё меньше сухих веток.
В моей памяти дерево как-то прочитало о запасах химических удобрений из локации с деревянными механизмами, и пара побегов нырнуо в сумку Мерлина, прямо на нём самом, а затем совало её и превратилось в цветущий куст.
И вместе с тем начался геноцид чудовищ.
Дерево ловило одну тварь за другой, прорастало внутрь и выпивало досуха.
Чем закончилась драка с каждым кадавром я не увидел, но конкретно за Керном проследил.
Увязнув в бою с Тией, он не сумел сбежать. Да и в целом избавившись от трусости после перерождения в кадавра, он скорее потерял, чем выиграл. Реши он бежать с самого начала, может быть что и вышло, но не теперь.
Шаманка вынудила его драться в полную силу, но дереву было плевать на понятия о честной дуэли у двуногих — вскоре главу кадавров окружили зелёные побеги, а затем разом набросились, раздирая на части.
Существо, в которое превратился бывший проходчик Керн, стало частью огромной корневой системы дерева-исполина.
Схватка с монстрами резко поменяла полярность. Теперь уже рейд добивал раненных и разрозненных монстров. После гибели Керна твари вновь обрели независимость и вся тактика нападения на окружённый рейд превратилась в хаос тупых мобов, не способных
