Прикосновение - Колин Маккалоу

Руби привела в порядок волосы, стянув их на макушке сильнее, чем требовалось: недавно она обнаружила, что при этом морщинки не так заметны.

— Похоже, Ли старается тебя обставить, Александр.

— Кто бы сомневался! Но ты все давно знаешь, Руби. Не может быть, чтобы он не писал тебе.

Руби поморщилась, но Александр так и не понял почему: то ли ей было тяжело одеваться, то ли Ли и вправду ей писал.

— Ли пишет мне как по часам, но всего две-три строчки: здоров, еду из одного экзотического места в другое, не менее экзотическое. Как будто, — продолжала она задумчиво, — ему ненавистны все напоминания о Кинроссе. Каждый раз я надеюсь в следующем письме прочитать, что он помолвлен или уже женился, но напрасно.

— Женщины — глина в его руках, — цинично процедил Александр, посмотрел на Руби и нахмурился. — А у тебя изменились вкусы, дорогая. Почему ты перестала носить атласные платья?

Руби повернулась к высокому зеркалу и поморщилась: юбка ее платья не шуршала и не покачивалась при ходьбе, платье не подчеркивало талию и надежно скрывало грудь. Простое, но хорошего покроя, оно было сшито из полушелковой ткани странного цвета желчи, который прочно вошел в моду.

— В моем возрасте, любимый, в атласе я бы выглядела нелепо. И потом, турнюры уже никто не носит, да и перья тоже; декольте вышли из моды, зато на самом пике рукав-«груша». Мерзкие тряпки! Вечерние платья надевают только в самых торжественных случаях, а на каждый день шьют шерстяные, твидовые, в крайнем случае — полушелковые. Старая шлюха не может позволить себе выглядеть старой шлюхой.

— А по-моему, — улыбнулся Александр, — дамские моды — примета времени. Времена сейчас скверные и в ближайшее время к лучшему не изменятся. Экономика в упадке не только в нашей стране. Потому и женщины одеваются строже, проще, в тусклые цвета и уродливые шляпки.

— С простыми платьями и тусклыми цветами я еще готова смириться, но уродливые шляпы носить наотрез отказываюсь, — объявила Руби, беря его под руку.

— Ты куда? — удивился он.

Руби мастерски изобразила недоумение:

— Как куда? Конечно, с тобой на гору! Я со вчерашнего дня не видела Долли. — Вдруг она застыла на месте. — А ты сообщил Яшме, что родилась девочка?

— Это сделала Элизабет сразу после родов.

— Трудно передавать ей известия?

— Если они исходят от семьи Александра Кинросса — нет.

— Долго еще ждать суда?

— До июля.

— А сейчас только начался май. Бедная девчонка.

— Верно.

Газетные репортажи о преступлении горничной-китаянки из Кинросса произвели неизгладимое впечатление на Бэду Эванса Талгарта, взбудораженного поворотом событий, зародышем которых стало рабочее движение. Профсоюзы и рабочее собрание, раззадоренные дальновидным и преданным делу выходцем из Ланкашира Питером Бреннаном, начали возлагать политические надежды на рабочее движение и уже составляли проект программы рабочей партии, когда в августе 1890 года им помешала грандиозная забастовка. Но сокрушительное поражение профсоюзов, участвовавших в ней, только подхлестнуло рабочих лидеров, побудило их прорываться в парламент и проталкивать в него представителей рабочего класса. В октябре 1890 года в Западном Сиднее состоялись дополнительные выборы; рабочая партия участвовала в них, выдвинув одобренного профсоюзами кандидата, и одержала победу. Почва готовилась для общих выборов по Новому Южному Уэльсу, назначенных на 1892 год; времени оставалось достаточно для подготовки, в том числе и междоусобиц и внутренних выборов наиболее достойных кандидатов.

Профсоюзы и рабочее собрание завершили работу над официальной политической программой в апреле 1891 года, за целый год до следующих выборов. В программе значились отказ от неравных условий для избирателей, всеобщее бесплатное образование, выполнение экономических требований профсоюзов, создание национального банка и различные меры пресечения деловой активности китайцев в Австралии. По вопросу налогов мнения делегатов разделились; одни ратовали за земельный налог, другие — за единый для всех и каждого. Со временем в программу внесли такие дополнения, как реформа местного правительства и создание новой политической партии. Ее предполагалось назвать Лигой рабочих избирателей, причем английское слово «рабочие» писали без одной буквы вопреки принятым в Великобритании правилам[7]. Со временем партия стала называться австралийской лейбористской. По-латыни слово «1аbог» означало тяжелый труд, работу.

А потом возникли непредвиденные осложнения. В нижней палате парламента Нового Южного Уэльса партия свободной торговли сэра Генри Паркса получила вотум недоверия. В итоге губернатор распустил парламент и назначил новые выборы на три недели с 17 июня по 3 июля 1891 года. Почти на год раньше, чем ожидалось.

Рабочая партия принялась лихорадочно подыскивать кандидатов для каждого участка, что было нелегко в стране площадью 300 тысяч квадратных миль. Разумеется, в преимущественно состоятельные районы не стоило и соваться, но, кроме них, оставалось немало других. С удаленными провинциальными участками пришлось связываться по телеграфу или посылать туда членов центрального комитета, обреченных несколько дней трястись в поезде, дилижансе и даже в седле. Именно по этой причине выборы занимали три недели.

Избирательный участок Бурк, значительно удаленный от Сиднея, не волновали проблемы крупных городов. Главной причиной недовольства местных жителей была иммиграция афганцев, чьи караваны верблюдов вытеснили из сферы грузоперевозок белых погонщиков с тяжелыми подводами. В политической программе рабочей партии, составленной городскими ремесленниками и углекопами, ни афганцы, ни верблюды не упоминались, но в Бурке им придавали немаловажное значение. В Сиднее вспыхнули ожесточенные споры, в результате которых Бурку пришлось смириться с тем, что в политической программе верблюдов не будет.

Ни партия свободной торговли, ни протекционисты не принимали всерьез Лигу рабочих избирателей, а потому вели привычные, неспешные предвыборные кампании — главным образом устраивали званые обеды или ужины для предпринимателей и напрочь игнорировали рабочий класс. Сторонники партии свободной торговли обещали не облагать пошлинами ввозимые товары, протекционисты твердили, что непременно введут пошлины на импорт, чтобы поддержать местную промышленность. И обе партии с нескрываемым презрением смотрели на рабочих, не считая их равными джентльменам.

На своем участке, в юго-западной части Сиднея, Бэда Талгарт буквально рыл носом землю, добиваясь звания официального кандидата от рабочей партии и не ленясь свести личное знакомство с избирателями. Голосования он ждал с трепетом, но в то же время с солидной степенью уверенности; он не понимал, зачем простым рабочим голосовать за тех, кто презирает их, тем более при наличии альтернативы — политических деятелей из рабочего класса.