Восточные страсти - Майкл Скотт

— Если желаете, — промолвил он, — я сделаю так, что де Брага вас больше никогда не потревожит. Кстати, я ведь ни разу так и не имел возможности заняться тем, что я больше всего умею и знаю.

Эрика довольно быстро поняла важную вещь: в Макао повсюду сновали шпионы маркиза де Брага. Известно ей было и то, как зверски он обходился со всеми, кто обманывал его ожидания. Ее не слишком волновало, что станется с Брауном, но ее собственное положение требовало от нее полного соблюдения лояльности к дону Мануэлю. Пока она находилась в Макао, она не должна ни в чем разочаровывать его.

— Я не подвергаю сомнению ваше мужество, Райнхардт, но сейчас не время и не место показывать свою удаль. Я сама мечтаю увидеть его глотку, перерезанную от уха до уха, но тот, кто убьет его, живым и невредимым отсюда не вырвется, а умрет страшной, мучительной смертью. Поверьте мне, я знаю, что говорю.

Браун внимательно взглянул ей в лицо и пришел к выводу, что она его не обманывает. Видимо, у нее есть причины побаиваться дона Мануэля. Жаль, конечно, однако прагматичный немец не сомневался в том, что с фактами спорить бесполезно.

— Я предлагаю вам назначить дату нашего отъезда, и мы будем ориентироваться только на нее. Тогда у меня не будет искушения совершать опрометчивые поступки.

— Поверьте мне, больше всего на свете я мечтаю вырваться из Макао. Как только я покончу со своими делами, мы уберемся восвояси настолько быстро, насколько это в человеческих силах.

Страшную чуму навел Двуглавый Дракон на Пекин, и сделал это безо всякого предупреждения. Как и следовало ожидать, сведения о первых заболевших пришли из рабочих районов, там скончалось несколько человек. У всех были обнаружены сходные симптомы. Кожа приобретала темно-багровый цвет, а последние минуты перед кончиной несчастные задыхались, тщетно пытаясь втянуть в легкие воздух. Никто, конечно, не придал бы этому несчастливому происшествию ни малейшего значения, если бы симптомы не появились на коже нескольких евнухов и чиновников в Имперском городе. Через двадцать четыре часа восемь человек умерло. Потом чума перекинулась и на Запретный город. Император Даогуан долго не колебался. Был немедленно подготовлен транспорт, и вся семья переехала в императорский дворец в бывшем столичном городе Нанкине. Многие придворные, разделив панику, быстро последовали за своим повелителем.

Глубоко встревоженная У Линь пришла в офис доктора Мэтью Мелтона, чтобы обсудить с ним трагические события.

— Думаю, — сказала она, — что Двухглавый Дракон, который всегда бдительно следит за делами людей, пришел в ярость. Видимо, надо умилостивить его.

Мэтью несколько секунд не мог вымолвить ни слова.

— Вы-то сами, надеюсь, не верите в эту первобытную чушь.

— Может быть, это поверье действительно тянется из глубины веков. Но вот чушь это или нет — еще вопрос. На Востоке много такого, к чему нельзя подойти с западными мерками.

— Я не собираюсь спорить, — ответил он. — Дело, однако, в том, что на Западе врачи неплохо изучили чуму. Иногда она передается путем инфекции от одного человека к другому. В средние века, когда в Европе свирепствовали самые страшные эпидемии чумы, бациллоносителями были блохи, которые размножались на крысах. Можете не сомневаться в том, что и нынешняя эпидемия объясняется точно такими же прозаическими причинами.

— Правда ли то, что сказала мне принцесса Ань Мень? Вы действительно собираетесь остаться в городе?

— Я был бы малодушным идиотом, если бы бежал отсюда, — спокойно ответил Мэтью. — У меня наконец появляется возможность внести существенный вклад в развитие моей профессии в Срединном Царстве! Я и не помышляю трогаться с места. Кстати сказать, принцесса сообщила мне, что моя позиция повлияла на некоторых дворцовых лекарей, а в особенности на молодых, которые сделали довольно дерзкое заявление, что никуда не уедут из дворца, пока здесь нахожусь я. Итак, я намерен образовать несколько медицинских бригад, которые будут совершать рейды в город, чтобы облегчить страдания тех, кто подхватил эту страшную болезнь.

У Линь набрала побольше воздуха в легкие, да так и застыла. Она боялась, что голос выдаст ее страх.

— Если в Пекине остается принцесса, — наконец проговорила она, — если вы тоже остаетесь здесь, значит, и я никуда не еду.

— Это очень мужественный шаг, но никакой пользы от него не будет. Вам просто нет смысла пережидать чуму здесь. Лучше отправляйтесь в Нанкин с императором, и там вы будете в безопасности.

— Однако такова моя воля, — упрямо заявила У Линь. — Я хочу остаться здесь, чтобы помогать вам. Я буду помогать вам формировать медицинские бригады для рейдов по городу и сопровождать вас всюду, куда бы вы ни направились.

Его начинало раздражать ее упрямство.

— Я знаю, что принцесса назначила вас мне в помощницы. Но мне эта помощь кажется лишней.

— Но вы же не сможете без меня объясниться с людьми, — сказала она.

Мэтью скривился.

— Я очень неплохо выучил мандаринское наречие, а кроме того, могу говорить на местном диалекте. Я понимаю чужую речь, и меня понимают другие. Чего же еще вы хотите?

У Линь ответила учтивой улыбкой и внезапно заговорила по-китайски.

У Мэтью промелькнула мысль, что она намеренно говорит с такой быстротой, чтобы сбить его с толку. Но каковы бы ни были ее мотивы, он не мог разобрать ни слова из ее щебетанья.

— Прошу прощения, — вежливо откашлялся он.

Она громко рассмеялась.

— Я ведь говорила на пекинском диалекте. Я лишь заметила, что поверхностное знание языков не подходит к таким экстремальным ситуациям, как эта. Когда одни люди больны и умирают, а другие пребывают в панике, все должно быть понято точно и до единого слова. И больше всех в этом нуждается врач.

Он слишком хорошо ее знал, чтобы упорствовать в своем желании переубедить ее, и развел руками в знак признания собственного бессилия.

— Хорошо, поступайте как хотите. Но только выполняйте те же меры предосторожности, которых буду придерживаться я. Я на этом настаиваю.

— В чем они заключаются?

— Прикрывая нос и рот, вы будете надевать тонкую льняную повязку всякий раз, когда вам придется общаться с другими людьми, будь то в императорском дворце или на пекинских улицах. А в начале и конце каждого дня вы будете тщательно умываться с мылом.

У Линь посмотрела на него так, словно он выжил из ума.

— Таковы мои условия, — сказал он. — Вы на них соглашаетесь, а я даю свое согласие на то, чтобы вы остались здесь и помогали мне в работе. Если же вы отказываетесь, я как о личном одолжении буду ходатайствовать перед принцессой о том, чтобы вас незамедлительно вывезли в Нанкин.