Ярлыки - Гарольд Карлтон

В половине восьмого Майя медленно шла по Лексингтон-авеню к квартире Бомона. Она не могла объяснить себе, почему это делает. Она совершенно не отдохнула, в голове была путаница. Было ясно только одно — ей необходимо с кем-то поговорить и привести в порядок свои мысли. Она не так хорошо знала Колина, но о нем много говорили, сначала ее мать, а потом Уэйленд.

Когда они встречались, он всегда интриговал ее, и ей хотелось побольше узнать о нем, задать ему много вопросов. Она слышала, что к нему часто обращаются за советом. Наверное, это происходило потому, что он такой маленький и талантливый. В нем существовало что-то, что притягивало к нему людей. Как и ее в это утро.

Оно было ветреным, а улицы почти пусты. Нью-Йорк вдруг показался ей незнакомым городом. Было открыто несколько кафе. Она заглянула в одно: там завтракали угрюмо и молча.

Майя не могла даже подумать о еде. Из автомата она позвонила Колину.

Казалось, что он не удивился, услышав ее голос, хотя было еще очень рано, и она до этого никогда не звонила ему.

Он сказал:

— На углу Лексингтон и Пятьдесят первой улицы есть кафе. Давайте там встретимся? Я буду через пятнадцать минут…

Майя нашла это кафе и ждала там, заказав кофе. Она не представляла, что же ему скажет?

Он влетел через десять минут и сел напротив Майи. Он, как обычно, был в черных вельветовых брюках и черной водолазке.

— Какой чудесный сюрприз!

Перегнувшись через столик, он поцеловал ее в щеку.

— Я волновался о тебе — ты живешь в одной квартире с Уэйлендом и не поддерживаешь никаких отношений со своей матерью.

— Как она? — вырвалось у Майи. — Мне нужно о многом спросить вас.

Колин серьезно посмотрел на нее. Подошла официантка. Она приняла его заказ и подлила кофе Майе.

— Ты хочешь услышать голую правду? — спросил он. — Ты готова ее выслушать? Я знаю, что тебе самой сейчас очень нелегко…

— Откуда вы знаете? Он тихо засмеялся.

— Ну, я не настолько самоуверен, чтобы принять звонок от чудесной девушки, да еще так рано утром, только на свой счет. Ты позвонила мне потому, что у тебя какие-то неприятности, не так ли? Если судить по твоему лицу, то они — эмоционального плана…

Майя отвела свой взгляд от его добрых, но проницательных глаз.

— Мне действительно нужно поговорить с кем-то, — пробормотала она. — Я понимаю, что у нас не те отношения, но… вы всегда казались мне нормальным и милым человеком. Я имею в виду, если судить по тому, что я слышала о вас.

Колин улыбнулся.

— Кажется, у меня создалась репутация человека, который может помочь людям разобраться в их проблемах. Я не могу понять, почему. Моя собственная жизнь не такая уж примерная…

— Потому что вы такой хороший! — выпалила Майя.

Он высоко поднял бровь. В это время официантка поставила перед ним яичницу. Он начал очень медленно есть и, погодя, ответил:

— Я почти всегда был как бы наблюдателем жизни. Может быть, именно поэтому я со стороны вижу все гораздо ярче и точнее.

Он сделал глоток кофе.

— Послушай, Майя. Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты помогла кое-кому, кто медленно, но верно убивает себя! Это тот человек, которого я люблю и уважаю настолько, что не могу спокойно наблюдать, как он просто губит себя.

— Вы говорите о моей матери? Он утвердительно кивнул.

— Она в очень плохом состоянии. Все связано с наркотиками. Эти чертовы уколы витаминов у шарлатана, которого зовут Доктор Приятных Ощущений! Уколы стали плохо влиять на ее работу. Если она не перестанет их делать, то через год или два потеряет работу! И ее вообще никуда больше не возьмут!

— Боже мой!

Майя подперла подбородок рукой.

— Я ничего об этом не знала. Уэйленд с ней больше не встречается, и у меня не было о ней никаких сведений.

— С тех пор, как он перестал общаться с ней, она стала еще хуже. Но, Майя, еще есть лучик надежды.

Он улыбнулся ей.

— Она просто без ума от нового дизайнера, считает, что именно она открыла это дарование. Анаис Дю Паскье…

— Вы все знаете? — спросила Майя.

— Не беспокойся, я не выдам твой секрет. Уэйленд показал мне твои модели, и я понял, что только ты могла быть их автором. Ты удивительно талантливый дизайнер, Майя. Ты создала модели для того участка рынка, для которого еще не работал никто. И сделала это великолепно.

— Просто забавно, что ей нравятся эти модели… — Майя грустно улыбнулась. — Мне всегда казалось, что моей матери понравятся мои модели, если только она не будет знать, что их придумала я.

Колин наклонился к ней.

— Майя, ты сможешь кое-что сделать для нее?

— Что? Она не желает видеть меня!

— Уэйленд сказал мне, что ты никому не даешь интервью. Анонимность и тайна Анаис утвердилась в мире моды. Почему бы тебе не дать твоей матери эксклюзивное интервью? Позволь, чтобы «Хедквотерз» организовал его. Когда она приедет, ты будешь ждать ее.

— И вы считаете, что мы упадем друг другу в объятья и поклянемся в вечной любви и преданности?

Майя грустно посмотрела на него.

— Колин, она просто повернется и выйдет из комнаты!

— Может быть, ты и права, — признал Колин. — Но нам нужно попытаться сделать хоть что-нибудь или, скорее, все что угодно, чтобы как-то помочь ей.

Он попросил у официантки счет.

— Тебе не хотелось бы посмотреть, каким может стать полуразрушенное, грязное и убогое помещение, если над ним немного поработать?

Войдя в его просторную комнату, Майя оглянулась и села на диван, предварительно сбросив с него множество журналов. На стенах висели последние рисунки Колина. Это были прекрасные красочные воплощения моделей Билла Бласса, Холстона и Джеффри Бина.

— Вам удалось придать им роскошный, почти скульптурный вид, — восхитилась она.

Колин придвинул к дивану кресло. У него были такие озабоченные и серьезные глаза.

— Почему ты захотела повидать меня? — спросил он. Майя откинулась на мягкие подушки и глубоко вздохнула.

— Я знаю, что мне нужно пойти к врачу-психотерапевту, но я не могу заставить себя сделать это. Мне показалось, что лучше всего поговорить с вами — если только у вас есть время.

Он внимательно слушал ее. Она рассказала ему все. Никогда и никто не слушал ее так, как сейчас Колин.

У него было такое выражение лица, что Майя чувствовала: она говорит что-то важное и умное, даже если и немного путано. Она казалась себе такой интересной собеседницей, что решила вспомнить всю свою жизнь.

Ей было не стыдно описывать ему сексуальные подробности. Майя говорила о своих ощущениях, как будто это были чьи-то, а не ее клинические симптомы. Внимание Колина делало ее жизнь важной и открывало какие-то перспективы. Его сочувственное спокойствие гасило ее чувство стыда и страх, успокаивало ее, снимая панику и истерию.