На стороне ребенка - Франсуаза Дольто

Я слышала и такие аргументы за то, чтобы принимать в детские сады детей с двух лет: когда старший в детском саду, – почему бы младшему брату или сестре не ходить с ним туда же? Это явление противоположно тому, что происходит в яслях. Когда малыш в яслях, то старших тоже могут оставить там. Но когда старшие начинают ходить в детский сад, почему бы не отправить туда же и малыша, который играет со старшим? Зачем разделять детей? Мама и папа станут проводить с ними гораздо больше времени, если дети будут в одном, а не в разных местах. Дома они будут вместе расти и самим своим присутствием помогать друг другу развиваться. Этот довод кажется справедливым, но выражает он точку зрения воспитателя и фокусирует в себе его же проблемы.

В действительности же необходимо, чтобы, начиная с рождения, была обеспечена непрерывность в процессе обучения ребенка: от приучения его к навыкам опрятности до приобретения им навыков письма, чтения, счета, то есть до восьмилетнего возраста; желательно было бы, чтобы помещения, предназначенные для детей двух лет (и так далее – до шести), соединялись между собой и дети могли бы ходить друг к другу «в гости» в поисках такого уголка, который подходил бы им и соответствовал их интересам. Но сначала ребенку следует предоставить самостоятельность, которая постепенно уступает место наставничеству; это – начиная с трех лет, но не ранее. Дети сходились бы по интересам в соответствии с уровнем их развития и независимо от того, в каком помещении ребенок находится. В настоящее время ребенок не может ни вернуться в предыдущий класс, ни забежать вперед, если только, конечно, он не находится на свободном посещении. Однако именно такая гибкая система была бы наиболее желательна при уходе за детьми и воспитании их от 2 до 6, а затем – от 5 до 8 лет.

Это очень важно, чтобы старики, если они, конечно, этого хотят, могли видеть детей. Именно таким образом в обществе ткутся связи между поколениями.

По моему совету архитекторы, проектировавшие один новый город, предусмотрели подобный детский центр с такими проходами и переходами из помещения в помещение. Кажется, результаты этого проекта хорошие. Не возникает никакого разрыва в цепи воспитания, нет никакой сегрегации. Помещения для малышей, где находятся заболевшие, несколько отделены от остальных, чтобы те не заразились, но любая мама может навестить своего ребенка и тут же отправиться проверить другого в ясли, старшего – в детский сад, и все это – не выходя из одного дома. На игровой площадке, как в Люксембургском саду, помост с небольшими тентами, чтобы можно было не мокнуть под дождем, если переходишь от одного тента к другому. А если ребенок из детского сада хочет снова пойти в ясли – повидать брата или сестричку, ему это тоже разрешают.

Я попросила также, чтобы просторная и солнечная площадка, на которой старики играют в шары, а старухи сидят на лавочках и вяжут, не отделялась бы наглухо от детской игровой площадки; забора быть не должно, только невысокая зеленая изгородь, которая должна доходить ребенку до носа, чтобы дети не могли ее перешагнуть. Желательно, чтобы взрослые видели детей, а дети могли бы видеть взрослых, которые играют в шары или греются в хорошую погоду на солнышке. Когда такой сад был разбит, между бабушками, дедушками и малышами из детского сада возникла удивительная связь. Это очень важно, чтобы старики, если они, конечно, этого хотят, могли видеть детей (для тех, кто этого не хочет, предусмотрены дальние скамейки, куда не долетают детские голоса). Именно таким образом в обществе ткутся связи между поколениями.

Во Франции у политических деятелей есть постоянный повод для довольства собой – каждый раз, когда оппозиция вынуждает их подводить итоги своей деятельности, в ответ слышится одно и то же: «У нас неизменно… как в 1936 году – лучшая сеть дорог, как в 1920-м – лучшая в мире почта… лучшие в мире детские сады…»

Это правда. Но приспособлены ли они к нуждам детей, которые должны туда ходить? Приспособлены ли они к их возрасту, численности?

Детские сады, доказавшие право на существование в довоенной Франции, уже совершенно не отвечают проблемам наших детей, которых сегодня принимают в детские сады много раньше: в два года вместо трех-четырех лет.

Обслуживающий персонал – этих женщин называют теперь муниципальными служащими – находится в яслях для обслуживания детей и следит за тем, чтобы все было чисто. Именно на такую работу ориентированы эти женщины, находящиеся на службе у детей. А те, кто учил бы ребенка самостоятельно чистить зубы, мыться, переодеваться, менять штанишки… – такого персонала здесь нет: они, выходит, не обязательны.

Соответственно никто не может обучить ребенка словарю его тела. Детей ругают, если они сделают лужу, занесут в дом грязь на невытертой обуви. Женщин-нянечек унижает то, что они делают: они воспринимают свою работу как «трудовую повинность», как тяжкое бремя. Они наемные защитники чистоты. Ребенок должен жить при воде, «пи-пи», «ка-ка» – точно в отведенное время, а занятия, «классы» – это уже потом. А должны были бы эти нянечки говорить с детьми об их телах, о нуждах их тел, о пальцах на руках, об их руках, лицах, они должны были бы приучить малышей любить красоту и чистоту, обслуживать себя. Они должны были бы рассказывать им об их семьях, познакомившись с этими семьями. В конце концов, они должны были бы уметь заниматься с маленькими детьми. Так нет же! Им платит муниципалитет, а преподавателям – министерство образования. И вот уже нянечки и преподаватели совершенно отделены друг от друга, и редко, очень редко они могут работать одним коллективом. Очень немногие нянечки загружены работой не полностью или могут позволить себе интересоваться детьми. Тем не менее они, по большей части, сердечны и действительно любят детей.

С моей точки зрения, совершенно необходимо, чтобы преподаватели в детских садах занимались не более, чем шестью детьми сразу, а остальные были на попечении воспитательниц, в чью функцию входит обслуживать детей. Нянечки как нельзя лучше подходят для этой роли в детских садах. Впрочем, почему только женщины – «на подхвате» могут быть и мужчины. Детям больше чем 20 минут (максимум) не высидеть, им не сконцентрировать дольше, чем на это время, свое внимание на учительнице или учителе, то есть на том, кто… наставляет. Учительница же в детском саду в основном «наставляет»; в подготовительной группе она что-то преподает, корректирует речь, жесты, учит физической ловкости. Это «передовая» группа детей детского сада. Мы еще очень далеки от той желаемой организации, необходимой для детей, не достигших трех лет, для которых задуманы детские сады.

А сколько там перегруженных групп! Была забастовка воспитателей детских садов – у них было по 35 детей в группе от 2-х до 4-х лет, и, конечно, справляться с ними было им не под силу. И этот бедлам будет только расти, если детям некому помочь и присмотреть за ними. По этому случаю я написала статью, отвечающую на вопрос: «Сколько желательно иметь детей в подготовительной группе?»

Когда столько человек в стране бастует, не лучше ли предложить им прийти поработать в детский сад и работать там вместе с преподавателями, которые получили специальную подготовку, для того чтобы научить ребенка приобретать знания, быть ловким, пользоваться своим телом, руками, голосом, наблюдать, уметь узнавать на ощупь, – ну, в общем, научить всему тому, что и является образованием для маленького ребенка, то есть разработке всех его чувств и подготовке к вербальной, мимической и телесной коммуникации. Нужно было бы, чтобы эти ассистенты, прекрасно ладя с учителями, знали как свои пять пальцев и своих подопечных, как некогда в деревнях нянюшки, вечно окруженные со всех сторон детьми. Эти новые ассистенты в детских садах имели бы возможность поговорить с каждым ребенком и как с представителем его семьи, узнать у него о родителях, о братьях и сестрах. Они могли бы познакомиться с родителями каждого из детей и быть посредниками между семьей и школой. В детских садах никогда с детьми не говорят об их мамах и папах. Родителей приглашают на собрания, а здесь… отвечают матери на те вопросы, что та задает.

Учителя в подготовительных группах стали более загружены. Они теперь нервные, усталые. И в начальной школе, и в подготовительных группах завелась хроническая болезнь – некое соперничество между родителями и учителями; учителя жалуются, что родители ничего не делают для обучения своих детей, родители же все больше и больше забот хотят переложить на учителей для того, чтобы те и воспитывали детей, и учили их, в то время как эти учителя получили лишь преподавательскую подготовку.

Мезон Верт

Мезон Верт (Зеленый Дом) в XV округе Парижа на площади Сен-Шарль был открыт 6 января 1979 года. Это не детский сад, не диагностический центр, это – первый камень в создании того «Дома детства», который, по мнению Франсуазы Дольто, должен был бы стать местом, куда дети ходят до ясель и детского сада. В этом месте отдыха и встреч, где к детям относятся как к личностям, все заинтересованы друг в друге, здесь соблюдается анонимность, и единственно, что важно, – это человеческое присутствие – мать или отец никогда не оставляют ребенка одного в Мезон Верт, родители здесь тоже отдыхают или находят себе какое-то занятие. Они встречаются здесь с другими родителями. Принимает их бригада из трех человек, среди которых по крайней мере один мужчина; не назначается никакого лечения, не проводится никаких обследований, ни единого специального исследования. Эти люди просто здесь, с ними рядом, они слушают и разговаривают с детьми в присутствии их родителей.