Там, за рекою, — Аргентина - Иржи Ганзелка

Бразильский карнавал…

Сравнить это с чем-то у нас на родине невозможно.

По сравнению с бразильским карнавалом наши веселые масленицы с плясками и маскарадами — это детская игра в песочек. А знаменитый карнавал в Ницце — всего лишь благопристойное шествие школьников.

Бразильский карнавал — это как бы клапан перегретого котла, который ежегодно открывается на четыре дня и четыре ночи, чтобы страшное внутреннее давление сравнялось с внешним, атмосферным. Бразильский карнавал — это безумная фантазия на темы африканских ритмов, которые эта страна заимствовала у своих негров, составляющих треть населения; это смесь магических фокусов индейцев из первобытных лесов с умирающими, атавистическими обрядами потомков древнеиспанских и португальских авантюристов. Бразильский карнавал бесшабашно отбрасывает в сторону светские условности, законы и мещанские предрассудки, стихийно обнажая несбывшиеся и несбыточные чаяния людей, которые в остальные триста шестьдесят дней года закованы в колодки классовых различий. Бразильский карнавал подобен вулканическому взрыву безудержного веселья и неукротимого темперамента.

Белый хочет стать черным, а черный — белым.

Черный рядится в облачение средневековой марионетки, напяливает парик и щелкает хлыстом, как это делали полвека назад белые марионетки, измываясь над его предками. Белый повязывает вокруг бедер юбчонку из рогожки, мажется черным кремом и бегает по Копакабане с негритянскими тамтамами. Бедняк хочет четыре дня и четыре ночи выглядеть богатым, богатый наряжается бедным, пока его кружит вихрь карнавала. А потом каждый снова становится самим собой.

Но карнавальная лихорадка в Бразилии вспыхивает не сразу, не в одну ночь. Ее появление не обусловливается ни календарем, ни ценами в витринах, ни объявлениями в газетах. Все это вызывает к жизни лишь бледное подобие карнавала, который разыгрывается в стенах роскошных отелей и ночных клубов. Тот истинный, взрывной карнавал набирает силы исподволь, незаметно, как невидимо растущие миллиметры сталактита; его сила возрастает по кривой геометрической прогрессии и гонит вверх атмосферы внутреннего давления.

Простые люди Бразилии могут целый год терпеть лишения и отказывать себе в развлечениях и отдыхе, лишь бы скопить на карнавал. Тогда в течение четырех дней безумного хоровода им будет море по колено. А кончится карнавал, и они снова принимаются откладывать на следующий.

За три месяца до открытия карнавала по всей Бразилии начинают плодиться необычные вечерные курсы: escolas da nova samba — школы новой самбы. Той самбы, которая получила первый приз на предкарнавальном конкурсе и которая на время станет бразильским «верую», девизом дня, песенкой танцующих улиц и запальным огнем неукротимого темперамента.

Каждый вечер собираются в школе новой самбы черные и белые музыканты из народа; все вместе они играют, выбивают ритм на барабанах, поют и танцуют самбу. И до следующего вечера они только и мыслят самбой, грациозным и искристым народным танцем Бразилии, не имеющим ничего общего с той похотливо извращенной пародией, которая волочит за собой по паркетам дансингов и ночных клубов Европы и Америки имя самбы.

Собственно говоря, школа новой самбы — это краеугольный камень карнавала. В ней рождаются знаменитые кордоны — группы масок. Соседние улицы, кварталы, целые предместья соревнуются между собой в богатстве выдумок, в пестроте и оригинальности костюмов и в новых вариантах самбы, которыми они стараются превзойти призовую песенку карнавала. Крупные кордоны избирают своих rei и reina — короля и королеву или porta bandeira — знаменосца группы. Любая простая девушка в Бразилии мечтает хоть раз в жизни быть знаменосцем карнавального кордона. Это самая высокая награда, которой она может быть удостоена.

За месяц до начала праздника карнавальная горячка захватывает всю прессу и радио. Ни одна газета не выходит без того, чтобы в ней на видном месте не было бы пространного репортажа и фотоочерка о школах самбы, воспоминаний о самых ярких карнавалах, сообщений о состязаниях исполнителей самбы, о выборах королей и королев, слов и музыки новых самб и объявлений о новых костюмах. Это для тех, кто может заплатить за чужую выдумку. Костюм цыганки стоит 850 крузейро, мексиканки — 1200. Дешевле всего популярная Чикита Бакана, ибо ее костюм скромнее скромного. Вместо шляпки — кожура от банана, разделенная до середины на четыре дольки, через правое плечо перекинуто несколько банановых листьев, левая штанина ниже колена, правая — выше колена. Ведь Чикиту Бакану воспевает призовая самба последнего карнавала:

Маленькая Бакана с МартиникиОдевается лишь в банановые кожурки.Она не носит ни платьев, ни туфелек,И зима для нее — что лето в разгаре…

Попробуйте-ка после этого подозревать Чикиту Бакану в жадности, если она купила себе такой костюм!

В последние недели перед карнавалом в школы самбы превращаются целые города. Самбу разучивают в парках, трамваях и автобусах, на вокзалах и в столовых, перед своими домами и просто на улицах. Большая часть певцов и музыкантов не знает нот, многие не умеют ни читать, ни писать. Они учат самбу один от другого, на слух и сердцем, добавляют свое, улучшают, сочиняют новые слова и новые мелодии, которые тут же разносятся по городу.

Наконец ртуть в термометре карнавальной горячки достигает критической точки.

Из громкоговорителей на авениде Сан-Жуан безостановочно несется оглушительный рев самб. Над небоскребами кружат спортивные самолеты, сбрасывая центнеры разноцветного конфетти и листовок, напоминающих жителям Сан-Паулу о том, чего они не должны забыть в последние часы подготовки к карнавальным хороводам. На высоте семнадцатого этажа над авенидой Сан-Жуан штукатуры на лесах в такт самбе нашлепывают большими лопатками раствор на стену фасада. С замиранием сердца смотрим мы на них, на их плавные движения, согласованные с ритмом громкоговорителей, удаленных от них головокружительной высотой лесов над головами прохожих.

В восемь часов вечера улицы Сан-Паулу имели еще относительно нормальный вид. А двумя часами позже весь город был перевернут вверх дном.

Ни малейшего намека на организованное уличное движение.

Несколько машин беспомощно стоят в необозримой людской толпе, занявшей всю ширину улицы. Завертелась карусель масок; карнавальный поток течет из предместий к центру Сан-Паулу, сметая на своем пути последние признаки нормальной жизни. Тысячи кордонов, каждый с собственной группой музыкантов и барабанщиков. Пятилетние магараджи рядом с шестидесятилетними мексиканками, черные тореро и белые негры, феи и арлекины, диковинный хоровод красок, опутанный паутинами бумажных спиралей и занесенный метелью конфетти.