Руны судьбы (Осенний Лис - 5) - Дмитрий Скирюк

"Sicut in coelo et in terra..."

...как всю вторую ночь они прождали, сбившись в тесное кольцо вокруг костра, щетинившись железом пик, подбрасывая дров в огонь и подкрепляя дух глотками водки и молитвой. Водка кончилась к утру, дрова сгорели в угольки, молитва иссушила рты; и кто-то невидимый свистел в вершинах сосен и стаскивал с них одеяла, а маленький монах был непреклонен и упрямо вёл их всех вперёд и вглубь, туда, где посреди глухого леса торчал белёсый зуб разрушенной скалы...

Наконец над поляной нестройным хором прозвучало последнее "Amen". Некоторое время все молчали. Снег холодил Михелькину колени; снежный слой здесь оказался неглубок, как будто его тут регулярно очищали или вытаптывали, и когда кто-нибудь из молящихся переступал затёкшими ногами, то внизу потрескивали пересохшие с осени стебли высокой травы.

Внезапно резко потеплело. Снегопад прекратился, вместо него с небес пошла едва заметная косая морось. Откуда-то приполз разрежённый холодный туман, приполз и повис над поляной, как мокрое белёсое одеяло. Холодный воздух сделался невыносимо липким и противным. Сердце Михелькина судорожно сжалось. Он сглотнул.

- Asi sea, [Да будет так (исп.)] - наконец сказал Анхель. Усталое и бледное лицо испанца было серьёзным и непроницаемым. - Andamos. [Идем (исп.)]

Солдаты встали и с предосторожностями двинулись вперёд, туда, где сквозь туман и мокрое переплетение ветвей мерцал зелёным отблеском зловещий колдовской маячок.

"Маячок" оказался окном, застеклённым бутылками. Очертания длинной приземистой хижины разглядеть удавалось с трудом - к этому времени стемнело уже основательно.

- Ave Maria purissima! [Пречистая дева Мария (исп.)] - с облегченьем и, как показалось Михелю, отчасти с разочарованием выдохнул Родригес. Всего-то! Это же только дом.

- И дымом пахнет, - поддакнул ему Санчес, потянув носом. - Ха! Там кто-то есть внутри. Живёт здесь и нисколько не таится.

Анхель сосредоточенно рассматривал строение из-под ладони. Его интересовало совсем другое.

- Две двери, - наконец сказал он. - Вторая заколочена.

- С чего ты взял?

- Тропа ведёт только к одной, вот с чего.

- Наверное, сзади есть тоже дверь, - резонно заметил Родригес.

- Наверное... Что скажете, padre? Пойти и постучаться, как тогда?

- Ни в коем разе, - ответил тот. Молодой монах тоже отрицательно помотал головой. - Действуйте так, будто берёте клан монетчиков. Compelle intrare [Войдите внутрь (лат.)] и сразу же вяжите всех, но никого не убивайте.

Киппер пьяно задвигал руками, замычал, как видно, пытаясь отдать необходимые распоряжения, но Анхель его опередил.

- Ясно, - сказал он. - Родригес, разделяемся. Вы с Санчесом берёте дверь - он крепкий малый, справитесь. Дальше - как обычно. Хосе, ты стереги вторую, как тогда в Нормандии, помните? - (Каталонец молча вскинул стиснутый кулак). - Я зайду назад и посмотрю, чего там. Ты, как тебя... Мигель? Следи за полудурком. Я сказал: "следи", а не держи за руку! Caray! как ты держишь оружие?! Это же дюсак, а не кухонный нож, имей к нему уважение! Будь наготове. Мануэль! держи в прицеле дверь. Только не пальни по своим, крапивное семя.

- За крапиву ответишь.

- Mamon... Десятник, ты что-то хочешь мне сказать?

Киппер уже наладился было что-то возразить, но упёрся взглядом в ледяную синь испанских глаз, негромко булькнул животом, захлопнул рот и энергично помотал головой. Претензий к плану действий не возникло.

Анхель кивнул, обернулся и махнул рукой своим соратникам:

- Adelante! [Вперёд! (исп.)] - скомандовал он.

Солдаты пригнулись, подобрались, выставили алебарды, разбежались веером и зарысили к дому по протоптанным дорожкам. Анхель бесшумно скрылся за углом, Фернандес поплевал на ладони и встал спиной к стене у заколоченной второй двери. Санчес и Родригес постучал в дверь "парадного", обменялись парой реплик, кивнули друг дружке: "Давай!", в два удара алебардой высадили дверь, ворвались внутрь и там исчезли.

Далее Михель не очень складно понимал, что происходит - события для него слегка "размазались" в пространстве и во времени. Когда потом он вспоминал, так и не смог сообразить, что и за чем следовало по порядку. Вроде бы сначала всё шло хорошо. Ничего опасного и интересного не происходило. В дому царила тишина, в бутылочном окне мелькали тени стражников, дверной проём был пуст и ярко освещён.

Затем события сорвались ураганом. Вдруг кто-то в доме закричал. Посыпались какие-то горшки и прочая посуда. Окошко брызнуло зелёными осколками и вылетело прочь, оттуда, прикрывая голову руками, рыбкой вынырнул Родригес, рухнул в снег. Следом из дверей, как мячик, выкатился Санчес, закарачился, отпрыгнул в сторону. Оба были без оружия (во всяком случае - без алебард). Родригес, едва лишь приземлился, тотчас же вскочил на четвереньки и с низкого старта рванул бегом по дорожке. Не добежав до Смитте и монаха, развернулся, выхватил кинжал и замер в стойке. Хосе, опомнившись, рванул на помощь. "Назад! - оскалив зубы, фальцетом выкрикнул Родригес. - Назад! Держи дверь!".

В доме что-то грохнуло опять, и на пороге дома показался... Анхель. Взъерошенный, без каски и с ножом в руке, он остановился там и обвёл поляну безумным взглядом, всматриваясь в темноту.

- Где они? - крикнул он, обращаясь как будто бы сразу ко всем. Mildiables, где эти трое?!

Михель вздрогнул, стиснул скользкую от пота рукоять ножа и торопливо огляделся. Никого из посторонних не было ни рядом, ни поблизости. Края поляны серебрились белизной нетоптанного снега.

Анхель шагнул вперёд. Взъерошил волосы рукой. Плюнул на снег.

- Caramba! Прозевали!

И тут брат Томас, молча и сосредоточенно молившийся, вдруг медленным движеньем поднял руку, указуя в сторону горняцкой хижины, и равнодушным, сонным, неживым каким-то голосом сказал: "Вот они", и пелена упала.

Михель ахнул: больше не было ни Санчеса, ни Анхеля, и ни Родригеса.

Был парень - давешний рыжий ведьмак, стоящий на пороге дома. Кинжал в его руках засеребрился, вытянулся и явился взорам стражников как меч.

Вместо Родригеса перед монахами и Михелькином теперь стояла девушка с ножом. Та самая, которую они искали.

А тот, который "Санчес", сделался мальчишкой.

Михель настолько растерялся, что совершенно оцепенел, да и все остальные на поляне - тоже. Киппер ахнул и невероятно громким образом испортил воздух. Хосе-Фернандес торопливо крестился, уронивши алебарду лезвием в колючий снег.

А в следующий миг мальчишка и девчонка бросились бежать.

Не сплоховал один лишь Мануэль. Ещё до штурма маленький испанец утвердил своё заряженное серебром оружие на воткнутую в снег рогатину, и, как только с Анхелем совершилась эта странная метаморфоза, тотчас же направил стволы на него. Одно короткое мгновение они смотрели друг на друга, - синие глаза лесного травника и чёрные зрачки железной аркебузы. Потом испанец тронул запальную полку концом фитиля.