На пути к сверхобществу - Александр Зиновьев

В большой коммунистической стране из десятков и даже сотен миллионов человек, каким был Советский Союз, рассмотренная система по степени сложности оказывается сопоставимой со сложностью структуры головного мозга человека. Тут есть свои пределы управляемости. В Советском Союзе они были нарушены к концу брежневского периода, что послужило одной из главных причин первого (и последнего!) коммунистического кризиса.

Имеется система определенных правил управления, составляющая существенную часть правил коммунальности. Большинство этих правил усваивается на опыте работы. Некоторым из них обучают специально.

Огромная система управления складывается в каждой сфере общества. В единое целое они сливаются благодаря коммунистической системе власти и управления человейником как единым целым.

Суммарная оценка советской власти

Наибольший интерес для изучения коммунистической власти имеет власть, существовавшая в Советском Союзе. Сделаю несколько суммарных замечаний о ней.

Советская система власти складывалась не по какому-то конкретному марксистскому проекту. Такого проекта вообще не было. Были идеологические постулаты, сыгравшие свою роль в становлении советского человейника. Но не они определили тип советской власти. Идея диктатуры пролетариата была идеологическим и политическим лозунгом, в котором не содержалось ни малейшего намека ни на советы, ни на партийный аппарат, ни на вождизм и прочие явления исторического творчества советского народа. Да и идея советов не была специфически марксистской. Советская система власти называлась словом «советская». И сложилась она в течение нескольких десятилетий, а не в один день. И не на пустом месте. Она сложилась на основе тысячелетнего опыта российской истории, в силу необходимости для страны выжить в труднейших исторических условиях, в массе проб и ошибок, ценой огромных жертв, в соответствии с объективными социальными законами.

В западной печати советская власть изображалась и изображается как монстр тоталитаризма, бюрократизма, насилия и прочих зол. Однако это есть явное идеологически-пропагандистское преувеличение. Оказавшись на Западе, я увидел, что западная власть ничуть не уступала советской в отношении подобных зол и не очень-то превосходила ее в отношении добродетелей. Например, в советской власти было занято от 10 до 12 процентов работающих, а в западной более 15 процентов, в некоторых странах – до 30 процентов. Особенным нападкам подвергался партийный аппарат. Его изображали так, будто он состоял из миллионов привилегированных грабителей. На самом деле в аппарате ЦК КПСС было всего 2000 функционеров, а во всем аппарате КПСС – немногим более 150 тысяч. Познакомившись с западными учреждениями власти, я увидел, что это было смехотворно мало для руководства партии из 19 миллионов человек, не говоря уж о той роли, какую этот аппарат играл в системе власти.

Советскую власть считают недемократической, тоталитарной. Я считаю это утверждение идеологическим предрассудком. Если рассматривать различные типы власти по существу, а не по внешним признакам, то в западнистской власти можно обнаружить тоталитаризма ничуть не меньше, чем в советской, а в советской можно обнаружить не меньше демократии, чем в западнистской. В любой развитой власти можно увидеть элементы тоталитаризма (диктатуры) и элементы демократии, если все формы демократии не сводить к западнистской, а все формы диктатуры – к сталинистской или гитлеровской.

В советской системе власти процент выборных лиц, например, был выше, чем в западной, а процент невыборных ниже. Считается, что советская выборность была формальной. Но аналогична и выборность в западных странах. Выборы в органы власти и тут формальны, несмотря на многопартийность. И на Западе мало кто верит в то, что выборы на самом деле выражают свободную волю народа. К тому же выборность властей по существу не следует отождествлять с техническими процедурами выборов. В советской системе лица во власть попадали не случайно, а в результате тщательного отбора и выборов иного типа, чем на Западе. И на Западе такой тип отбора имеет место, только он замаскирован. И он фактически там играет роль более важную по существу, чем шумные и всячески раздуваемые выборные кампании.

Возьмем, далее, разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Оно считается одной из величайших добродетелей западной государственности. Напомню, что его изобрели в борьбе против феодализма. С тех пор в мире многое изменилось. Многие авторитетные западные авторы, которых никак не заподозришь в антипатиях к западному обществу и в симпатиях к коммунизму, отмечают, что это разделение властей фактически стало фиктивным. Пусть оно есть и важно. Но ведь и в советской системе имело место разделение; советы, аппарат министерств, партийный аппарат, местные власти. Было и разделение законодательной и исполнительной властей. Были и судебные органы с известной долей автономии…

Советскую власть считают продуктом идеологии. Она на самом деле имела идеологическую концепцию своего общества, своей роли в нем, западного и прочего мира, исторического процесса и будущего общества. Как бы мы ни оценивали ее с научной точки зрения, роль ее была огромной. Мы ведь не отвергаем историческую роль религии, зная, что ее утверждения ложны или бессмысленны с научной точки зрения: религия – не наука, не является наукой и идеология. Советская идеология на самом деле была руководством к действию (по словам Сталина) для советской системы власти. Она придавала ей идейное единство и целеустремленность. Ослабление роли идеологии послужило одной из причин кризиса советской системы власти к концу брежневского периода, а отказ от нее стал одной из важнейших причин краха советского общества. Но какая государственность складывалась без идеологического оформления и подкрепления?!

Советскую власть упрекают в неэффективности и даже в неспособности управлять страной. Насколько на самом деле была эффективной советская власть? Система власти возникает как сфера объединения людей того или иного типа. И оценивать ее нужно как таковую, т. е. критериями данного объединения, а не критериями абстрактных идеалов и не критериями объединения другого типа. Обычным в оценке советской власти на Западе был подход к ней с мерками, привычными для западных людей и западной идеологии и пропаганды. Аналогично смотрели на западную государственность в Советском Союзе с советскими мерками. Получались, естественно, ложные идеологические оценки как в том, так и в другом случае.

При оценке эффективности власти надо также принимать во внимание исторические условия ее возникновения и деятельности. Это требование игнорировалось и игнорируется в западной идеологии и пропаганде, а также в сочинениях и речах критиков советского общества. Все то, что было результатом необычайно трудных исторических условий, рассматривается как дефекты советской власти самой по себе. Не мешало бы вспомнить о том, как советская власть в труднейших условиях осуществила молниеносную индустриализацию страны, мобилизовала силы страны на победу над сильнейшим в истории человечества в военном отношении врагом, вывела страну на уровень второй сверхдержавы планеты в соревновании с западным миром, во много раз превосходившим нашу страну по всем основным параметрам. Именно это советское чудо встревожило Запад, а не мифический «черный провал в русской истории», не вымышленная несостоятельность советской системы.

Эффективность власти проявляется не только в способности решать проблемы большого исторического масштаба, но и в повседневной жизни граждан общества – в житейских мелочах. Только прожив на Западе много лет без всяких привилегий и понаблюдав западную государственность на личном опыте с этой точки зрения, я понял, что означали учреждения советской власти для широких, непривилегированных слоев населения. Все их недостатки теперь показались мне именно мелочью в сравнении с тем, что они давали именно низшим слоям. Крушение советской системы является невосполнимой потерей прежде всего для них.

Разумеется, советская власть имела свои недостатки. Они общеизвестны. Не вижу надобности говорить на эту тему, я об этом много писал и говорил в те годы, когда все (и я в том числе) были уверены в ее незыблемости. Сейчас важно подчеркнуть то, что она была достаточно эффективна, в общем и целом справлялась со своими задачами. Она переживала трудности, даже вступила в кризисное состояние. Однако эти кризисные явления могли быть вполне преодолены в рамках советского (коммунистического) социального строя, причем без больших потерь, без шумихи и бессмысленных реформ, можно сказать – в рабочем порядке. Она была разрушена искусственно, разрушена в самом начале своего исторического пути, а не изжила себя в силу внутренней несостоятельности.