Ленин без грима - Лев Ефимович Колодный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С особой жестокостью относился Ленин к служителям культа, начиная от патриарха Тихона, кончая рядовым сельским попом.
«Казни египетские» начались с первых дней новой власти. Аресты, расстрелы служителей культа стали нормой. В 1919 году начали морить церковь холодом… Ленин на заседании Малого Совнаркома (был и такой) провел постановление:
«Поручить Московской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией наблюсти за отоплением каких бы то ни было церквей и других учреждений культа и в случае обнаружения отопления немедленно таковое прекратить, а топливо конфисковать и передать Главтопу».
Но топлива после набега комиссаров по храмам в стране не прибавилось, как текстиля после рейда чекистов по мануфактурам… Несломленный патриарх Тихон, на долю которого выпало пережить тягчайшие гонения на православную церковь, массовые расстрелы иерархов, монахов, священников, мирян, причислен недавно к лику святых.
Владимир Ульянов-Ленин в сознании людей, узнающих только сейчас, какие немыслимые невзгоды обрушил он на Россию, куда завел страну, перестает быть «живее всех живых». Его памятники свергают с пьедесталов.
В глазах Ленина ВЧК была вершиной той государственной структуры, которую он породил своим учением. Его слова: «Каждый хороший коммунист — в то же время хороший чекист». Убийцу Николая II — Юровского вождь назвал «надежнейшим коммунистом». Интересно, беседовали ли они о расстреле царской семьи? И не потому ли доверил именно ему Владимир Ильич возглавить секретную миссию, что он — Янкель Хаимович (как это подчеркивается в сообщениях некоторой части пишущей братии), а потому, что Юровский был «надежнейший коммунист». И значит, «надежнейший чекист».
Такие вот близнецы-братья. Говорил вождь об одних, подразумевал других, как в известных поэтических словах о Ленине и партии. Кто из них для матери-истории более ценен?
Чекизм как высшая стадия ленинизма
В книге-эпопее «Ленин и ВЧК» подготовленной институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, собраны сочинения нашего вождя, та их часть, которая составляет одну только сторону его многогранного учения. Ее можно назвать ЧЕКИЗМОМ, то есть теорией и практикой органов госбезопасности, чьим основателем являлся Ильич.
В фундамент чекизма краеугольным камнем легли тезисы Ильича Феликсу Эдмундовичу, которые он переслал ему в начале декабря 1917 года с припиской: «Нельзя ли двинуть подобный декрет: о борьбе с контрреволюцией и саботажем?». Естественно, что товарищ Феликс «двинул» новоявленный декрет, и страна узнала о появлении 20 декабря 1917 года Всероссийской чрезвычайной комиссии, получившей сокращенное название ВЧК. Чекизм, как и марксизм, создавался двумя корифеями: Ленин взял на себя в основном теорию, Дзержинский занимался практикой, хотя не чурался теоретических положений, как Владимир Ильич — практических наставлений.
Хотя день этот можно считать днем основания органов ВЧК, от которых пошли все другие трехзвучия (ГПУ, МГБ, КГБ) и четырехзвучия (ОГПУ, НКВД) богатырской симфонии ужаса, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что настоящий праздник состоялся в феврале 1918 года, когда солдаты невидимого фронта получили от советского правительства, конкретно В.И. Ленина, право — расправы.
Это слово появилось в официальных документах: «Всем совдепам… вменяется суровая расправа с заговорщиками».
Согласно словарю, «расправа» означает жестокое наказание, приведение приговора в исполнение. Для иллюстрации приводится пушкинская цитата из «Истории Пугачева»: «(Пугачев) суд и расправу давал, сидя в креслах перед своею избой». А кто читал это историческое сочинение, знает, что наш народный герой уважал казни.
Вот такое пугачевское право предоставил Ленин Дзержинскому и его сотрудникам, засевшим в лубянской избе. Чекистская расправа в чистом виде проявлялась в казнях на месте преступления, даже без всякого суда, самого скорого, когда за немедленным приговором или даже мысленным, невысказанным приказанием производилось столь же быстрое его исполнение. Так бывает только на войне.
В официальных ленинских документах о расстрелах мир услышал из его знаменитого обращения от 21 февраля 1918 года «Социалистическое отечество в опасности!» Вот тогда вдруг русские люди узнали, что проживают они не в государстве, а в «социалистическом отечестве», где допускается такая кара. «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».
С этого дня все изменилось. ВЧК довела до сведения всех граждан, что она больше не будет великодушной с «врагами народа», когда «гидра контрреволюции» наглеет с каждым днем, и всемирная буржуазия пытается задушить авангард революционного интернационала — российский пролетариат. Таким образом, питерские, все прочие изголодавшиеся рабочие узнали и другое, что они теперь не сами по себе, а еще и авангард всемирной революции. От их имени ВЧК обещала расстреливать не только тех, кого назвал Владимир Ильич в своем обращении, но также саботажников и «прочих паразитов». Под прочими паразитами мог оказаться любой…
Так что день 21 февраля и можно считать праздником органов, именно тогда им развязали руки, и в таком состоянии (с некоторыми ограничениями) они пребывали до недавних лет.
Само понятие «расправа» не сразу внедрилось в официальные бумаги. Поначалу в решении о создании ВЧК речь шла только о таких мерах, как конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списков врагов народа. И судить чекисты не имели права, а только вести «предварительное расследование».
Но день ото дня мороз крепчал и за несколько месяцев дошел до абсолютного нуля — расстрелов, призывов «Смерть врагам народа!» и к суровой расправе.
Обычно поводом для ужесточения репрессий служили неудачи на фронте, восстания, мятежи. Но истинной их первопричиной был распад экономики, начавшийся немедленно после взятия Зимнего и Кремля. Уже 24 ноября местным Советам разрешалось принимать к «предпринимателям все меры воздействия вплоть до конфискации принадлежащих им предприятий». Разрешалась конфискация капиталов, денежных счетов в банках.
Что противопоставлялось прежним экономическим, как сейчас бы сказали, рыночным отношениям?
В исторической «Записке Ф.Э. Дзержинскому», которая «двинула декрет» о ВЧК, вождь предлагал в течение 24 часов обязать каждого, кто принадлежал к богатым классам, имел доход в 500 рублей в месяц, кто владел недвижимостью, вкладами в сумме десять тысяч, всех служащих в банках, акционерных обществах, в частных и госпредприятиях, представить в трех экземплярах (!) в домовые комитеты заявления о доходах. Оттуда два экземпляра должны были препровождаться в НКВД и городскую управу. Каждому предписывалось носить при себе эту справку, заверенную в домовом комитете или на службе. Кроме данной бумаги следовало иметь заверенное удостоверение с указанием должности и места службы, семейного положения… Каждый «богатый»
