Мачехина дочка - Оксана Зиентек

большинство из них я новостями бы не назвала. И так было понятно, что слуги будут долго и со смаком обсуждать нашу с Эриком помолвку. Также понятно было, что Кати прекрасно в состоянии связать мои наивные, как я теперь понимаю, вопросы, «случайные» возникновения Эрика на пороге моей комнаты и события вчерашнего вечера. Интересно было только, выдержит ли наша с Кати дружба проверку ее длинным языком? Но на этот вопрос мне ответить могло только время.

— Кати! Что это?! — Я удивленно уставилась на гору одежды, которую старательная горничная натаскала и успела разложить на кровати, пока я умывалась. — Куда ты тащишь парадные платья в такую рань?

— Так вы же теперь почти принцесса! — Кати всплеснула руками, слоено не понимая, как я могу упускать из виду такие очевидные вещи. — Не выпущу же я вас, госпожа Гота, в простом утреннем платье и старом чепчике?!

— А почему нет? — Теперь уже удивилась я. — Не хватало еще тратить два часа на сборы, чтобы зайти на кухню и поговорить с кухаркой.

— А как же Его Высочество? — Горничная уже почти стонала от разочарования, но, тем не менее, помогала мне одевать простое утреннее платье и заплетать волосы в косу, укладывая их под скромный чепчик.

— А Его Высочество меня такой уже видел, и, напомню, именно такой и полюбил, хотя, видит Творец, я до сих пор не понимаю, как такое могло случиться.

— А я бы удивилась, если бы такого не случилось. — Голос Кати внезапно стал очень серьезным. — Вы, как то солнышко, рядом с вами тепло.

Я едва удержалась от желания обнять свою самую первую и, возможно, единственную настоящую подругу. Ну и пусть разница в положении мешала нам дружить на равных, ну и пусть вредная Кати упорно притворялась бестолочью, прося почитать ей романы, но не участь грамоте сама… Но именно она стала мне тем товарищем по играм и шалостям, которого я рассчитывала найти в баронессе Лили.

Утомленная долгим ожиданием, молчанием, от которого, возможно, зависела не только моя жизнь, вчерашним скандалом… Я все-таки не выдержала. Обняв верную горничную я расплакалась у нее на плече.

— Кати! Я тебя тоже очень, очень люблю. Поедешь со мной во дворец?

— Кто ж меня туда пустит? Да и что мне там делать? Вы со своими поедете, с благородными фройляйн…

— Ты и это уже знаешь? — Удивилась я.

— А отчего же не знать? — Отмахнулась от меня Кати. — Папеньки ихние уже у господина барона сидят, с самого утра. Все решают, как да что. Ни свет ни заря понаехали, поймали их Милость на пороге. Та-ак, — подумала я. — Надо бы еще проверить, завтракал ли папа-барон и послала ли Берта кофе в кабинет, или где они там сидят. Бросив на себя последний взгляд в зеркало, я поморщилась: непривычная суматоха давала о себе знать. Но делать было нечего, как любит повторять папа-барон, работа сама не сделается.

Глава четырнадцатая: Долгие проводы…

Как и говорила Кати, на кухне я застала настоящий кавардак. Насупленная Берта покрикивала на помощников, те испуганно жались по углам, на столе в углу стояли брошенные кружки и миска со вчерашним хлебом — завтрак для слуг.

— Доброго всем утра! — Поздоровалась я, стараясь сделать вид, что ничего не случилось.

— Доброго, госпожа Агата! — Слуги поклонились мне, продолжая исподлобья поглядывать на начальство.

— Доброго, госпожа Гота, доброго! — Поприветствовала меня Берта. И тут же добавила ворчливо. — Может, хоть у тебя, девочка, оно сегодня доброе!

— Что случилось, Берта? — Не стала ходить вокруг да около я.

— Да ничего не случилось, госпожа Гота. Совсем ничего.

— А чего ж ты такая расстроенная? — Не унималась я, желая докопаться до истины, не выдавая болтушку Кати.

— Так ведь, госпожа Гота, ничего же не случилось. — особенно выделила голосов слово «ничего» кухарка. — Ни свежего мяса на кухню не доставили, ни кореньев. Одни яйца вон девки пособирали. А управляющий этих ваших ведуний приезжих закрыл в подвале с запасами! Он бы их еще в погребе с копченостями закрыл! — Берта всплеснула руками, показывая всю силу своего отчаяния.

— Так а в чем беда? — Не поняла я. — Там же стояли гвардейцы на карауле? Пусть откроют и покараулят, чтобы ничего не случилось, пока слуги войдут и наберут чего и столько надо.

— Так не открывают же, дармоеды! — В голосе Берты послышались слезы. — Говорят, без магов — не велено. Мало ли, говорят, чего те бабы там ночью начаровали. Может, еще и запасы уничтожать придется… Мне-то что, пусть бы сидели, дармоеды, голодными, только мне ж еще и их Милостей кормить. И принцев…

— А что, папа-барон тоже еще не завтракал? Совсем ничего не готово?

— Почему не готово? — Похоже, теперь Берта обиделась уже на меня. — Хлеба – вон осталось две корзины. Непочатый еще. Я хотела Их Милости яичницу подать, с гренками, а управляющий не позволяет.

— Управляющий? Тебе?

— Да, негоже, говорит, тестю их Высочества вчерашним хлебом питаться… тем более, когда чужие в замке. А разве ж я их звала, чужих этих? Взяли моду, ни свет, ни заря по гостям ездить.

Я едва сдержала улыбку. Все было не так страшно, как казалось на первый взгляд. Вот только с запасами нехорошо получилось. Надо будет извиниться перед управляющим за глупую идею, принесшую ему столько хлопот. И как-нибудь успокоить Берту. А с кореньями мы дело уладим. Например… Да, я уже знаю, что делать.

— Берта, миленькая, — обратилась я к кухарке, — не сердись на управляющего. Мы все вчера устали и испугались, когда эти дамы скандал устроили, а маме плохо стало. Заперли их, куда пришлось, чтобы спать побыстрее пойти. Никто даже не подумал, что на сегодня кореньев набрать надо.

— Да ты-то тут причем, госпожа Гота. — Потихоньку оттаивала Берта.

— Так ведь это я про то погреб вспомнила. — Повинилась я. — Так что зовите сюда управляющего. И