Дьюма-Ки - Кинг Стивен

— И кем? — Джек смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Мы стояли на кухне, и Джек держал в руке подсвечник, но теперь поставил его на столик.

— Это Эмери Полсон. Муж Адрианы Истлейк. Они вернулись из Атланты, чтобы помочь в поисках пропавших Тесси и Лауры, всё так, но они не покинули Дьюма-Ки. Персе об этом позаботилась.

x

Мы прошли в гостиную, в которой я познакомился с Элизабет Истлейк. Длинный низкий стол стоял на привычном месте, но пустой. Его полированную поверхность я воспринял идеальной насмешкой над жизнью.

— Где они? — спросил я Уайрмана. — Где фарфор? Где Город?

— Я всё убрал в коробки и поставил в летнюю кухню, — ответил он, неопределённо махнув рукой. — Без особой на то причины, просто не мог… просто не мог… мучачо, хочешь зелёного чая? Или пива?

Я попросил воды. Джек сказал, что выпьет пива, если никто не будет возражать. Уайрман пошёл на кухню. Заплакал он только в коридоре. Рыдания были шумные, громкие, каких не подавить, как ни пытайся.

Мы с Джеком переглянулись, потом отвели глаза. Помолчали.

xi

Он пробыл на кухне дольше, чем обычно требуется для того, чтобы принести две банки пива и стакан воды, но полностью взял себя в руки.

— Извините. Обычно на одной неделе мне не приходится терять любимого человека и вонзать подсвечник в глаз вампиру. Ранее случалось либо одно, либо другое. — Уайрман пожал плечами, дабы продемонстрировать безразличие. Получилось не очень, но я оценил саму попытку.

— Они — не вампиры, — заметил я.

— Тогда кто же? — спросил Уайрман. — Просвети.

— Я могу сказать вам только то, что узнал по её картинам. И вы должны помнить, что при всём её таланте она была всего лишь ребёнком. — Я запнулся, покачал головой. — Даже не ребёнком. Совсем малышкой. А Персе… полагаю, можно сказать, что Персе была её духовным наставником.

Уайрман открыл свою банку, глотнул пива, наклонился вперёд.

— А как насчёт тебя? Персе и твой духовный наставник? Она приложила руку к тому, что ты делаешь?

— Безусловно. Она проверяла пределы моих возможностей и расширяла их. Я уверен, отсюда и эта история с Кэнди Брауном. И она копалась в моей голове. Вот так получились картины «Девочка и корабль».

— А остальное?

— Думаю, по большей части всё моё. Но некоторые… — Я замолчал, потому что внезапно в голову пришла жуткая мысль. Я поставил стакан, чуть не перевернув его. — Господи!

— Что? — спросил Уайрман. — Ради Бога, что?

— Тебе нужно принести эту маленькую красную книжицу с телефонными номерами. Немедленно.

Он пошёл, принёс, протянул мне радиотелефон. Я посидел, глядя на лежащую на коленях трубку, не зная, кому позвонить первому. Потом понял. Но есть один закон современной жизни, ещё более нерушимый, чем тот, что гласит: когда тебе нужен коп, его никогда нет. И закон этот следующий: когда тебе действительно нужно поговорить с человеком, ты услышишь автоответчик.

Именно его я и услышал, позвонив домой Дарио Наннуцци, Джимми Йошиде и Элис Окойн.

— Чёрт знает что! — в сердцах воскликнул я, нажимая кнопку отключения связи после того, как записанный на плёнку голос Элис начал: «К сожалению, я не могу поговорить с вами прямо сейчас, но…»

— Они, должно быть, ещё празднуют, — заметил Уайрман. — Дай им время, амиго, и всё уляжется.

— Нет у меня времени! — вскричал я. — Чёрт! Дерьмо! Чёрт!

Он накрыл мою руку своей, спросил успокаивающим тоном:

— В чём дело, Эдгар? Что не так?

— Картины опасны! Может, не всё, но некоторые — точно! Уайрман обдумал мои слова, кивнул.

— Хорошо. Давай разбираться. Самые опасные, вероятно, из цикла «Девочка и корабль», так?

— Да. Насчёт этих я совершенно уверен.

— Они практически наверняка ещё в галерее. Ждут, пока их упакуют и отправят владельцам.

Отправят владельцам. Господи, отправят владельцам!

— Я не могу этого допустить.

— Мучачо, чего ты не можешь, так это размениваться по пустякам.

Он не понимал, что это вовсе не пустяки. Персе могла погнать сильную волну, если бы захотела. Но ей требовалась помощь.

Я нашёл телефон галереи «Скотто», набрал его. Подумал, что там, возможно, кто-то есть, пусть часы и показывали четверть одиннадцатого. Всё-таки прошлым вечером народ разошёлся гораздо позже. Но упомянутый выше закон так и остался нерушимым, и я услышал записанный на плёнку голос. Нетерпеливо подождал, потом нажал на кнопку «9» и оставил сообщение: «Послушайте, это Эдгар. Я хочу, чтобы вы не отправляли картины и рисунки владельцам, пока я не дам отмашку, хорошо? Ничего не отправляйте. Задержите их на несколько дней. Найдите любой предлог, но не отправляйте. Пожалуйста. Это очень важно».

Я оборвал связь и посмотрел на Уайрмана.

— Они это сделают?

— Учитывая продемонстрированную тобой способность зарабатывать деньги? Будь уверен. И ты только что избавил себя от долгих подробных объяснений. Теперь мы можем вернуться к…

— Ещё нет! — Моя семья и друзья оставались наиболее уязвимыми, и тот факт, что они разъехались в разные стороны, совершенно меня не успокаивал. Персе уже показала, что может дотянуться очень и очень далеко. И я определённо начал вмешиваться в её дела. Наверняка она злится на меня. Или боится. А может, и то и другое.

Я уже собирался набрать номер Пэм, но вспомнил слова Уайрмана о том, что я избежал долгих подробных объяснений. Вместо записной книжки Уайрмана я сверился со своей ненадёжной памятью… и на этот раз, пусть и пришлось на неё надавить, она меня не подвела.

«Я услышу автоответчик», — подумал я. И услышал, но сначала этого не понял.

— Здравствуй, Эдгар. — Голос Тома Райли, но не его голос. Начисто лишённый эмоций. «Это таблетки, которые он принимает», — подумал я… хотя в «Скотто» отсутствия эмоций не было заметно.

— Том, слушай и ничего не гово…

Но голос продолжал говорить. Этот мёртвый голос.

— Она тебя убьёт, знаешь ли. Тебя и твоих друзей. Как убила меня. Только я ещё жив.

Я вскочил, покачнулся.

— Эдгар! — резко бросил Уайрман. — Эдгар, что случилось?

— Помолчи, — ответил я. — Я слушаю.

Сообщение вроде бы закончилось, но я слышал его дыхание. Медленное, поверхностное дыхание, доносящееся из Миннесоты. Наконец он заговорил.

— Быть мёртвым лучше. А теперь я должен поехать и убить Пэм.

— Том! — прокричал я записанному голосу. — Том, очнись!

— Умерев, мы поженимся. Свадебная церемония пройдёт на борту корабля. Она обещала.

— Том! — Уайрман и Джек уже подскочили ко мне. Один сжимал мою руку, второй — культю. Я едва обратил на это внимание.

Услышал: «Оставьте сообщение после звукового сигнала». Раздался звуковой сигнал, и в трубке повисла тишина. Я не положил телефон на колени — выронил его и повернулся к Уайрману.

— Том Райли собирается убить мою жену. — А потом добавил, хотя вроде бы говорил и не я: — Возможно, он уже это сделал.

xii

Уайрман не стал вдаваться в подробности, просто предложил позвонить Пэм. Я смотрел на телефон, но никак не мог вспомнить номер. Уайрман продиктовал его мне, но теперь я не мог нажать на нужные кнопки: впервые за многие недели перед глазами стояла красная пелена.

Набрал номер Джек.

Я представил, как в Мендота-Хайтс звонит телефон, и приготовился услышать бодрый, безликий голос Пэм, записанный на автоответчик (сообщение о том, что она во Флориде, но перезвонит, как только вернётся). Пэм уже покинула Флориду, но могла лежать мёртвой на полу кухни рядом с мёртвым Томом Райли. И видение это было таким чётким, что я разглядел кровь на дверцах шкафчиков и на ноже, который сжимала окостеневшая рука Тома.

Один гудок… второй… третий… на следующем включится автоответчик…

— Алло? — Пэм. Запыхавшаяся.

— Пэм! — прокричал я. — Господи Иисусе, это действительно ты? Ответь мне?

— Эдгар? Кто тебе сказал? — В голосе слышалось крайнее недоумение. Она никак не могла отдышаться. А может, и нет. Это был голос Пэм, который я знал: с лёгкой хрипотцой, как бывало после простуды или когда она…