«Бог, король и дамы!» - Юлия Белова

Стремительный шаг вперед. Рука Александра взлетает вверх. Дама ахает, догадавшись, что именно собирается сделать паж. Пятерня юноши с силой впечатывается в щеку графа…

На мгновение придворные замерли в оцепенении, и даже сам граф де Буасе в остолбенении застыл на месте. Но мгновения коротки, и не успело мгновение унестись прочь, как опозоренный вельможа с рычанием бросился на мальчишку.

Дама пронзительно закричала. Придворные вздрогнули и попятились, борясь с искушением заткнуть уши. Паж ловко увернулся от врага, подставил ногу, и тогда Буасе во весь рост рухнул на пол. Крики, ропот, ругательства…

Молодой человек бросился на колено перед распростертым на полу вельможей, крикнул чуть ли не в самое ухо:

— Давай-давай, называй меня, как тебе угодно, тебя будут называть — Буасе с пощечиной!

Граф поднялся на четвереньки, попытался ухватить своего врага, но юноша вновь ушел от смертельной хватки взбешенного дворянина. Живо поднялся на ноги, с вызовом взглянул на придворных, на самого Крийона, шагнул прочь.

— Сзади, Александр!.. — истошный женский вопль заставил пажа обернуться. Граф де Буасе шел на него, сжимая кинжал. Сразу несколько придворных бросились вельможе наперерез, ухватили за руки, за плечи, попытались вырвать обнаженный клинок.

— В спину, мерзавец?! — все-таки Крийон. Кинжал зазвенел по плитам, выпав из посиневших пальцев. Буасе продолжал рваться из держащих его рук.

— Убью сволочь!

— Остановитесь, Буасе, мы же в Лувре!..

— Подождите до вечера!..

— Обратитесь с жалобой к королю!..

— Да-да, иди к королю, трус! — во всю силу своих легких закричал пришедший в себя Александр. — Принеси ему жалобу! Может быть, он прикажет меня высечь, может быть, заключит в тюрьму! А если будешь очень просить, отправит на эшафот! Но как бы меня не наказали, это не сотрет моей пощечины с твоей щеки!

Граф рванулся, волоча по каменным плитам шестерых держащих его мужчин.

— Пустите! Отпустите меня, идиоты! Я буду драться!

Придворные ошарашено переглянулись. Их пальцы сами собой разжались. Буасе высвободился от держащих его рук. Встряхнулся, пытаясь привести себя в порядок. С досадой отшвырнул порванный воротник.

— Я буду драться, — дрожащим от ярости голосом произнес его сиятельство во внезапно наступившей тишине. Поискал глазами кинжал. — Я буду драться… если этот шевалье сможет найти себе секунданта.

Лица дворян затуманились. Тесный круг распался. Крийон пожал плечами и отвернулся.

— А зачем нам секунданты? — заговорил шевалье Александр, вновь стараясь завладеть вниманием придворных. — Вызов был брошен при всех, и весь Лувр может стать свидетелем дуэли…

— Это против правил, — презрительно возразил граф.

— Постойте, Буасе, — оборвал его сиятельство Крийон. — Щенок прав. Мы можем сами проследить за честностью поединка. И ей Богу, господа, — Крийон довольно обратился к придворным, — нам предстоит забавное зрелище: шлюха против насильника… Никогда такого не видел! — барон шумно расхохотался.

— Если бы я был свободен… если бы не мое обязательство, — Буасе скрипнул зубами.

— Ну что ж, когда вы покончите с вашим обязательством, я в вашем полном распоряжении…

— Я убил девять человек! Даст Бог, убью и одиннадцатого! — угрожающе заметил Буасе.

— Здорово же вам придется для этого потрудиться, — продолжал веселиться Крийон.

Шевалье Александр слушал перепалку вельмож равнодушно. Судя по всему никто не сомневался в исходе поединка и молодой человек точно так же в нем не сомневался. Впрочем, свое дело он сделал. Мотвиль будет отомщен, даже если он, шевалье де Бретей, этого не увидит. А смерть… Что смерть? За последнее время он так часто думал о ней, что почти сроднился. И в любом случае смерть со шпагой в руке была лучшим, что могло с ним случиться.

— Барон… прошу вас… сделайте что-нибудь! — дама вцепилась в Крийона, заглянула в глаза. — Граф же убьет его!

— Ну и что? — искренне удивился неисправимый забияка. — Стервец сам напросился…

— Шевалье! — дама метнулась к Александру. — Скажите, что вы пошутили! Попросите прощение! Остановитесь… пока не поздно!..

— Мадам, я ценю вашу заботу, — легкая ирония в голосе пажа. Насмешливый поклон. — Однако я не шутил. Я вызвал на дуэль подлеца и буду драться насмерть.

— Злой… упрямый мальчишка! — дама всхлипнула и так сильно сжала веер, что хрупкая безделушка разлетелась на тысячу кусков. — Зачем вам это? У вас даже секунданта нет!..

— Господа, пропустите… Шевалье Александр!.. Я хочу… я буду вашим секундантом!

Молодой человек обернулся. Юный Водемон, бледный чуть ли не до синевы, но при этом решительный, пробивался вперед. Кто-то из придворных попытался задержать его, кто-то громко произнес «Но ваш батюшка…» — юноша не замечал ничего. Ошарашенный паж молча наблюдал, как кузен герцога Лотарингского выбрался из толпы и пошел к нему, протягивая руку.

— Шевалье, прошу вас, — с некотором смущением проговорил Эммануэль, — примите мои услуги. Это большая честь для меня.

Шевалье Александр только кивнул, не зная хорошенько, что ответить на неожиданное предложение. Придворные в замешательстве переглянулись. Граф де Буасе первый пришел в себя.

— Вот, значит, как?! — раздражено воскликнул он. — Ну что ж! Рошпо, будьте моим секундантом!

— Но я же не могу, кузен… не могу скрестить шпагу с ребенком… — потерянно проговорил сорокатрехлетний придворный.

Шевалье де Лоррен гордо вскинул голову, лихорадочно стараясь придумать какой-нибудь язвительно-уничтожительный ответ. Но в этот момент Крийон вновь вышел вперед, радуясь тому, что ни одно дело чести не может обойтись без его совета.

— Рошпо и Водемон? Прекрасно! — сообщил он присутствующим. — На этот раз секунданты не будут драться, а будут только свидетелями поединка. Я так решил, и если кто-то не согласен с этим — будет иметь дело со мной!

Граф де Рошпо с облегчением перевел дух, придворные замолчали. Водемон попытался было возмутиться и доказать, что возраст вовсе не основание считать его ребенком, однако вид стольких благородных дворян, беспрекословно подчинившихся решению Крийона, убедил его на некоторое время забыть о недовольстве.

— А теперь, господа, договаривайтесь об условиях поединка, — распорядился барон, чувствующий себя на любых дуэлях, в стычках и сражениях так же естественно как саламандра в огне.

— Рошпо, скажите этому стервецу, что я желаю драться немедленно, за рвами Лувра. Без дублетов и без рубашек — грудь обнажена, сердце открыто… И пусть не надеется на снисхождение. Я его не просто убью — на куски изрублю!