Врата. За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

Он не переставал жевать, слушал. Потом, когда жевать больше было нечего, отпил из своей чашечки и сказал: «Нам нечего обсуждать, мистер Броудхед».

— Конечно, есть что!

— Только если мы оба так считаем, — заметил он, — а я так не считаю. Вы кое в чем ошибаетесь. Речь больше не идет о судебном процессе. Речь идет о решении.

— Решение будет обжаловано…

— Да, конечно. Но на все требуется время. Я не хочу договариваться с вами. Триш заплатила за все это. Поскольку она сама не может защищать свои права, придется делать это мне.

— Но это нам обоим дорого обойдется!

— Возможно. Так говорит и мой адвокат. Он возражал против этой встречи.

— Почему же вы пришли?

Он взглянул на остатки ланча, потом на фонтаны во дворе. Три старателя с Врат сидели на краю блестящего пруда вместе со слегка пьяной стюардессой с «Варига» и бросали крошки печенья золотым рыбкам. Им повезло. «Для меня это приятная перемена, мистер Броудхед», — сказал он.

Из окна своего номера в новой Башне Дворца я видел блестящий на солнце купол собора. Это лучше, чем смотреть на мою юридическую программу на большом служебном мониторе, потому что Мортон грыз меня: «Вы поставили под угрозу все дело, Робин. Мне кажется, вы не понимаете, насколько это важно».

— То же самое я сказал Боуверу.

— Нет, правда, Робин. Не просто «Робин Броудхед, инк.», не просто Корпорация «Врата». Дело входит в компетенцию правительств. И не только подписавших конвенцию о Вратах. Это дело будет рассматриваться в Организации Объединенных Наций.

— Да ну, Мортон! Неужели это возможно?

— Конечно, Робин. Дело, важное для всего человечества. И ваш друг Боувер не улучшает положение. Он требует наложения запрета на ваши личные действия и действия Корпорации, чтобы правильно проводить исследование.

Сукин сын. Он знал это, поедая ланч, за который я заплатил. «Что значит „правильно“? Что я неправильного сделал?»

— Список, Робин? — Он начал загибать пальцы. — Во-первых, вы превысили свои полномочия, предоставив Хертерам-Холлам слишком большую свободу действий, результатом чего явилась, во-вторых, их экспедиция на Небо хичи со всеми вытекающими отсюда последствиями, и, таким образом, в-третьих, вы поставили под угрозу национальные интересы. Больше того, интересы всего человечества.

— Вздор, Мортон.

— Так сказано в его петиции, — кивнул он, — и, да, кое-кого мы сможем убедить, что это вздор. Раньше или позже. А пока действовать может только Корпорация Врат, а не вы.

— Значит, мне нужно поскорее повидаться с сенатором.

— Я избавился от Мортона и попросил Харриет договориться о встрече.

— Сейчас я соединю вас с секретарской программой сенатора, — она улыбнулась и исчезла, сменившись беглым изображением молодой чернокожей женщины. Не очень жизнеподобно, гораздо хуже программ, которые пишет для меня Эсси. Но Прагглер всего лишь сенатор Соединенных Штатов.

— Добрый день, — поздоровалась она. — Сенатор просит передать, что он сегодня в Рио-де-Жанейро по делам комитета. Он будет счастлив встретиться с вами завтра утром в удобное для вас время. Устроит вас десять часов?

— Лучше в девять, — облегченно ответил я. Я несколько беспокоился о том, что Прагглер не связался со мной немедленно. Но у него, должно быть, есть для этого веские основания. — Харриет! — Когда она появилась, я спросил: — Как миссис Броудхед?

— Без изменений, Робин. — Она улыбнулась. — Она не спит, и вы, если хотите, можете поговорить с ней.

— Клянусь твоим маленьким электронным задом, я это сделаю, — ответил я. Она кивнула и исчезла. Харриет очень хорошая программа: она не всегда понимает слова, но принимает положительное или отрицательное решение, руководствуясь тоном голоса. Когда на экране появилась Эсси, я сказал:

— С.Я. Лаврова, ты отлично поработала.

— Конечно, дорогой Робин, — ответила она, прихорашиваясь. Встала и медленно повернулась кругом. — Как и наши врачи, как ты можешь видеть.

И тут я увидел. На ней не было систем поддержания жизни! Никаких трубок! На левом боку повязка, но никаких машин. «Боже, женщина, что произошло?»

— Вероятно, началось выздоровление, — серьезно ответила она. — Но пока это только проба. Врачи только что ушли, я должна выждать шесть часов. Потом меня осмотрят снова.

— Ты здорово выглядишь. — Мы поболтали несколько минут, она рассказывала о врачах, я о Бразилиа, при этом я рассматривал ее пристально, насколько позволяет ПВ-экран. Она все время вставала, потягивалась, наслаждаясь ощущением свободы, но это встревожило меня. — Ты считаешь, что можешь все это делать?

— Мне сказали, что какое-то время я не должна думать о водных лыжах и танцах. Но не все развлечения мне запрещены.

— Эсси, ты похотливая женщина. Мне кажется, у тебя в глазах распутное выражение. Ты достаточно здорова для этого?

— Вполне. Очень хорошо. Ну, может, не очень, — подчеркнула она. — Как будто мы с тобой накануне здорово выпили. Легкая хрупкость. Ну, думаю, ласковый любовник мне не повредит.

— Завтра утром буду дома.

— Ты не будешь дома завтра утром, — твердо возразила она. — Ты вернешься, когда кончишь свое дело в Бразилиа, и ни на одну минуту раньше, мой мальчик, иначе здесь ты не найдешь партнера для своих развратных действий.

Разговор продолжался целых двадцать пять минут, после чего я решил проверить у врача. На это потребовалось время, потому что, когда я позвонил, она как раз возвращалась в Колумбийскую больницу. «Простите, что я вас потороплю, мистер Броудхед, — извинилась она, сбрасывая серый твидовый верхний костюм. — Через десять минут мне нужно показывать студентам, как накладывается шов на нервную ткань».

— Вы обычно называете меня Робин, доктор Лидерман, — сказал я, быстро остывая.

— Да… Робин. Не волнуйтесь. У меня нет плохих новостей. — Разговаривая, она продолжала раздеваться вплоть до бюстгальтера, потом надела операционный халат. Вильма Лидерман прекрасно сложена для своего возраста, но я здесь не для того, чтобы испытывать ее чары.

— Но хороших новостей тоже нет?

— Пока нет. Если вы говорили с Эсси, то знаете, что мы пытаемся обойтись без машин. Нам нужно знать, сколько она сможет без них находиться, и мы узнаем это не раньше, чем через двадцать четыре часа. Я так по крайней мере надеюсь.

— Эсси сказала шесть.

— Шесть до первой проверки, а всего двадцать четыре. Если только никаких дурных признаков не будет и не придется вернуться к машинам немедленно. — Она говорила со мной через плечо, одновременно у маленького умывальника тщательно намыливала руки. Держа мокрые руки перед собой, она подошла ближе к экрану. — Я хочу, чтобы вы не волновались, Робин, — сказала она. — Это обычная процедура. У нее около ста трансплантантов, и мы должны проверить, все ли они закрепились. Я не допустила бы этого, если бы не считала шансы неплохими, Робин.