Дикая раса - Ольга Онойко

Трехмесячные курсы, дело такое.

Хольм вывел численность групп-приманок. Чтобы стать лакомой добычей для ревнителя древней чести, стадо х’манков должно было насчитывать не менее дюжины голов. Но котята умны как дьяволы, они поняли бы, что для двенадцати х’манков слишком опасен поход по принадлежащим ррит джунглям и что-то не так. Стало быть, больше. Предложил — двадцать. Пять раз по двадцать человек, пять кусков сыра в мышеловке, пять экстрим-команд…

Теперь — четыре.

Шли молча. Венди и Фафнир — в стороне, где-то в непроходимой чаще, поверху, по толстым ветвям. Ручные сканеры сходили с ума от обилия живности, неизученной, некаталогизированной, и потому недоступной программам распознавания. Вильямс сказала, что в менее густом лесу дракон учуял бы врага за километр, но тут — шут его знает.

Шаг за шагом. Взмах мачете — падает торчащая ветка. Сканер оценивает твердость почвы — только на это он теперь и годен. Вздох легкого каттера, который тащит сейчас Шон — еще несколько шагов. Был среди инвентаря робот-лесоруб, но потянули щепки, и он достался другим.

Шаг за шагом. Джек думал про Птицу. Будь она здесь, спела бы им жизнь, удачу, победу… потом Счастливчик озирался по сторонам, бросал взгляд на браслетник, уясняя температуру по Цельсию и Фаренгейту, и представлял Айфиджению, маленькую, робкую, со слабыми сосудами… Не ее это дело. Пусть уж сидит на высокой ветке. Всю жизнь обходились как-то без войсковых шаманок.

Пару раз Лакки примечал на близлежащих камнях знакомую белую слизь. Должно быть, исследовательский центр строили не просто на отшибе, храня тайну от горожан, а посреди богатого месторождения. Или ареала обитания. Шут поймет с этой псевдожизнью.

Страх накатывал, когда казалось, что экзоскелет начал поскрипывать сочленениями, или температура внутри костюма поднимается выше установленной. Если амуниция выйдет из строя, тут, в девственном лесу, в кошмарной жаре, загнешься ни за понюшку табаку…

Обидно.

Можно загнуться краше.

— Дже-е-ек… — в обход устава прошептал в ухе голос рыжей.

И мороз подрал по коже. Объяснения стали не нужны.

Понеслось.

В выси мелькнула темная тень. Помстилось, какая-то терранская живая тварь нагло махнула с ветки на ветку над головами инопланетян. Но эта живая тварь была не менее инопланетной: Фафнир вылетел из чащобы, тихий как призрак.

Венди почти свалилась с его спины.

— К бою, — скомандовал Джек по локальной связи, не дожидаясь истерического шепота экстрим-операторши «Вп-переди-и…»

Ожидание.

Время ползло медленно, как медовая капля.

Шумел лес, орало зверье, что-то крылатое порхало красочно и беззаботно.

— Ждем?

— Далеко он?

— Метров сто… — Венди хватанула ртом воздух и вдруг проговорила ровно: — здесь.

Пальцы ее стиснули один из хвостовых шипов Фафнира, дракон тронул мордой плечо подруги.

— Чего? — не понял Лэнгсон.

— Лакки, мля, башку задери… — прошипел Крайс.

…на высоте пятого этажа.

Джек внезапно увидел его ясно, точно в оптику. Каждую черточку. Каждую деталь, изгиб, блик.

Цепляясь когтями за перламутрово-серую древесную шкуру, книзу, к бегущей меж стволами тропе с диким изяществом клонился златоизваянный воин. Лазоревое на жемчужном небе солнце Терры, уходя к закату, наливалось густой бирюзой, синеватая листва обретала неместные, насыщенно-зеленые тона, пронзительной лаской одаряя глаза и сердце. Доспехи ррит блеснули золотым пламенем, и подвески в пепельных косах вскричали быстрыми искрами.

Время замедлилось бесконечно.

Враг видел людей.

Давно.

Не стрелял.

Хранящий древнюю честь не один здесь? Или настолько уверен в себе, что готов двадцатерых х’манков пустить в расход в одиночку? Судя по количеству украшений, насечек и кос, вполне вероятно второе.

Джек не успел решить, что делать. У экстрим-оператора Вильямс сдали нервы. Она ничего не сказала, звука не издала, она просто перепугалась, и дракону не нужно было другого приказа.

Ррит сторожко наставил уши.

К нему из бирюзовой кипени листьев метнулась смертоносная тень.

Фафнир мчался по стволу, точно по горизонтальной поверхности, бросал себя вверх, отталкиваясь непонятно от чего, отмахивал прыжок за прыжком…

Клинки ррит медленно вытекли из ножен.

«Ну-ну, — почти ласково подумал Лакки. — Его пуля не берет, а ты туда же».

В эту секунду он испытывал к ррит нечто вроде симпатии. Вот ненавистный враг, к которому летит неизбежная смерть.

…на толстой ветви выпрямилась человеческая фигура. Узкобедрая, широкоплечая; копна светлых волос украшает гордо посаженную голову. А снизу мчится чудовище, иссиня-черное, утыканное шипами и лезвиями.

На миг помстилось — мерзкая тварь охотится на человека.

Ррит точно просчитал время.

За миг до последнего рывка нукты, метившего сокрушить ослабленный шейный сегмент доспеха, воин немыслимо грациозным прыжком взвился в воздух, крутнул сальто, выбрасывая вперед руки с ножами, — и вогнал клинки в зазоры между пластинами брони и плечевыми лезвиями дракона.

Фафнир впился когтями в ветку, повис, гневно заверещав. Его добыча, враг его возлюбленной подруги оказался лежащим у него на спине, точно детеныш или сама милая Венди. Хвост, равный по длине телу нукты, оканчивавшийся полудюжиной остро заточенных естественных ножей, уже со скоростью пули летел рассечь врага на куски, но тот успел выдернуть лезвия и прыгнуть снова — вниз, на землю.

…золотящаяся доспехом тень подходит, мягко-переливчато переступая через поваленные стволы, валуны, зеркала луж; она, тень, высотой в два человеческих роста и совершенно бесшумна. В рухнувшей тишине люди стреляют, стреляют, беззвучно содрогаются угловатые тела автоматов, исторгая горячий металл, но пули рикошетят от брони, а тень даже не отбрасывает…

Шон вскидывает каттер.

Тень прыгает упруго, по-кошачьи, едва ли не взвившись выше собственной головы, и в прыжке сметает троих. Тень забавляется охотой. Это не бой. Стальным веером разлетаются косы, тяжелым зажимом воин угадывает неуклюжему х’манку в лицо, и тот опрокидывается в мох, точно от щедрой оплеухи…

Счастливчик успел только вдохнуть. Шумно, почти со всхлипом.

…ррит поднимает морду. Облизывается. Челюсти — красные потеки, темные, густые; жмурятся глаза с вертикальными зрачками. Голова Шона скособочилась. Кровь хлещет из развороченной шеи, хлещет и хлещет, еще глаза не остекленели, а крови… зверь поднимается, взрыкивает, оборачиваясь к Янгу. Плавно отводит руку с ножом и так же плавно отмахивает назад. Янг оседает. Голова валится вроде футбольного мяча…