Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Скибинских (Лихно)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оператор погасил камеру. Кира погасила улыбку. И рявкнула на Сергея:
— Дьявол побери, вы шпионите за мной?
— Нет, просто ехал мимо.
— Вот и поезжайте, и обязательно — мимо!
— Поеду. Но с одной просьбой.
— Какая еще, к дьяволу, просьба?
— Пожалуйста, помашите мне вслед с улыбкой!
Кира гневно распахнула рот, но Сергей уже шел к своему такси.
— Вообще-то, клевый мужик, — сказала подруга Томка. — Супермен!
— Суперболван! — пресекла ее Кира.
Комната была завалена одеждой, игрушками и продуктами в ярких упаковках. Семен Ильич, Армен Суренович, Виктор, Сергей и коммерческий директор Рябинский слушали Ярослава, дочитывавшего письмо.
— Гуманитарная помощь будет поступать регулярно. А кроме того, мы приглашаем тридцать детей на отдых в Германию. И знайте, ваше благородное дело всегда найдет отклик в наших сердцах.
— Стыд-позор! — проворчал Сергей. — Помощь голодающим Поволжья…
— Нет, — возразил Ярослав, — образно говоря, солидарность трудящихся.
— Да они-то трудящиеся, потому у них и всего навалом. А мы на дядю рассчитываем!
— Уважаемый, — улыбнулся Армен Суренович, — не отсылать же обратно.
— Я прикинул. — Директор Рябинский показал бумажку с цифрами. — Если все реализовать по розничным ценам и аккумулировать в нашем фонде…
— Тормози, Борис Михалыч, — нахмурился Сергей. — Чего реализовать? Прислали отцам и детям — им и отдадим.
— А платья, колготки, извините, тампаксы? Тоже — отцам?
— Ну, немцы от души переборщили… Женское отдадим матерям.
— Каким матерям? — насторожился Ярослав.
— Обществу матерей-одиночек. Они ведь предлагают дружить.
— Только через мой труп! — заявил Ярослав.
— Можно и через твой, — согласился Сергей.
— Нонсенс! Чем отдавать что-нибудь этим гиенам жизни, лучше сжечь!
— Ё-мое, крыша поехала? — изумился Виктор.
— Сжигать, конечно, не надо, — примирительно зашелестел Рябинский. — Женские товары тоже пополнят наш фонд и…
— Ну, нет, голосуем! — оборвал его Сергей. — Кто за то, чтобы гуманитарную помощь отдать по назначению — отцам и матерям?
Сергей вскинул руку, за ним — Армен Суренович, Виктор и Семен Ильич.
— Ясно? — спросил Сергей.
— Вполне, — усмехнулся Ярослав. — Особенно насчет женщин. Есть сигналы.
— Про что сигналы? — напрягся майор.
— Про то, — опять усмехнулся Ярослав, — что отдельные наши собратья стабильно позволяют себе нездоровые отношения с женщинами…
— Что ж тут нездорового, поэт? — удивился Сергей. — Наоборот, мужики вполне здоровы.
— Примитив! А как это совместить с членством в нашем Союзе?
Ярослав указал на плакат «БЕЗ ЖЕНЩИН ЖИТЬ НА СВЕТЕ МОЖНО, ДА!»
— Ну, можно, — Сергей улыбнулся. — Но нужно ли?
В луче прожектора на сцене с металлическим столбом томно извивался под страстную мелодию гибкий красавец в золотом плаще и серебряной шляпе.
Из зала за ним следили женщины — молодые, холеные, элегантно одетые, многие с мобильными телефонами — это смахивало на семинар бизнес-леди.
За одним из столиков устроились наши подруги: блондинка Света, брюнетка Таня, пестрокрашенная Элла и Томка-колобок.
А Кира с телекамерой и фонарем находилась в кулисах.
— Сегодня программа «Женский взгляд» видоизменила девиз «Ищем днем с огнем мужчину» — наш поиск происходит ночью…
Красавец на сцене сбросил плащ, оставшись в облегающей тунике.
Дамы в зале дружно зааплодировали.
— Не провожу аналогий с «ночными бабочками», — продолжала Кира, — но этих «ночных мотыльков» мы можем наблюдать только в полночный час…
Красавец под все более страстную музыку освобождался от деталей своего туалета — туфли, пояс, трико, не трогая при этом шляпу.
Каждая отлетающая деталь сопровождалась аплодисментами, воплями и даже стонами отдельных дам.
Потерю красавцем набедренной повязки Света, Таня, Элла и Томка приветствовали общим оглушительным свистом.
— Жаль, нам не разрешено снимать происходящее на сцене, — заметила Кира. — Но вы слышите, восторг зала нарастает…
Красавец — в одних плавках и шляпе — эротически извивался вокруг столба.
Дамы визжали и стонали.
Затрещала барабанная дробь. На ее пике красавец сбросил плавки и прикрыл шляпой свое мужское хозяйство.
Свет погас, зал в темноте взорвался аплодисментами и воплями.
Свет вспыхнул — красавца уже не было. А музыка продолжала греметь.
И вдруг какая-то дама вылетела из зала на сцену, сбросила бретельки своего топика и — обнаженная по пояс — пустилась в буйный эротический танец.
Вслед за ней еще несколько дам, выскочив на сцену, обнажились «топлесс», и замелькали бесшабашно и раскованно стройные загорелые тела.
А за кулисами Кира перехватила уже закутанного в плащ красавца.
— Виталий, наши зрители ждут ответы на вопросы…
— Спрашивайте, — не вяжущимся с его внешностью басом ответил красавец.
— Вот мальчишки мечтают стать космонавтами, разведчиками, летчиками… А кем мечтали стать вы?
— Я не мечтал, — пробасил Виталий. — Я был летчиком.
— В каком смысле?
— В прямом — лейтенант военно-воздушных сил. Два года в небе, год на земле. Без керосина и без зарплаты.
— Виражи судьбы! Как это далеко от вашего нынешнего занятия…
— А чем плохо мое занятие?
Кира развернулась на камеру.
— Это уже вопрос к вам, дорогие друзья и особенно — подруги. Достойно ли мужчины — зарабатывать на жизнь, показывая за деньги…
— Минутку! — прервал ее Виталий. — Вам не понравилось то, что я показал?
— Ну… почему, — Кира смешалась. — Судя по реакции зала… это… неплохо…
— В таком случае можно вопрос вам?
— Да, пожалуйста.
— Что вы делаете сегодня ночью?
Кира не дрогнула, насмешливо прищурилась.
— О-о, какой вы отважный лейтенант!
— Отважный, отважный, — подтвердил он.
Но тут же был опровергнут вынырнувшей стайкой сопливых девчонок.
— Виталик! Вита-алик! Витали-ик! — вопили они, хватаясь за плащ кумира.
— Мама! — жалобно пробасил он.
И позорно бежал, оставляя в руках фанаток обрывки золотого плаща.
Юная Анаит, что-то весело напевая, процокала каблучками к подъезду.
И попала в объятия выскочившего оттуда Армена Суреновича.
— Анаит-джан! Ты где была?
— Папа, что ты волнуешься? Мы готовили математику… С Ларисой.
— A-а, математику. — Отец все прижимал к себе дочь, сбивчиво приговаривая: — Уже так поздно… Ты не должна ходить одна… Это опасно!
— Десять часов — поздно? И я не одна, меня до угла проводили…
Анаит прикусила язычок, но отец уже насторожился.
— Кто проводил? Лариса?
— Нет… Дима… Ну, Синицын…
Армен Суренович наконец выпустил дочь из объятий, вздохнул:
— Сколько тебе лет?
— Ты же знаешь…
— Я знаю. Но ты, наверно, забыла. Тебе пятнадцать лет. И уже — любовь?
— Джульетте было четырнадцать!
— Джульетте Саркисян?
— Нет, «Ромео и Джульетта»! — с вызовом пояснила она. — Читал?
— Кино видел, — спокойно ответил он. — И чем хорошим у них кончилось?
Ответить ей было нечего — та история действительно закончилась неважно.
Виктор крутил мясорубкой фарш, подталкивая его куском булки.
— Пап, можно молочка? — заглянул в кухню сын в ночной пижамке.
— Возьми в холодильнике, а то у меня руки…
Костик
