Поселок на краю Галактики - Аркадий Стругацкий

— Странно, — сказал Юрий Васильевич. — Проще всего было бы явиться к нам в облике людей. Тогда бы вы не вызвали ни у кого подозрений. Люди они и есть люди, не то что говорящие коты.

— Но позвольте! — воскликнул Рыжий. — А полетное задание?

— Верно, — подхватил Полосатый, — что ж это, мышей голыми руками ловить, что ли?

Тут настала пора Юрию Васильевичу держать назидательную речь. Дивясь технической неграмотности пришельцев, он с оттенком мягкого превосходства поведал им, что для отлова мелких животных человеческая мысль создала ряд механических приспособлений, называемых, вне зависимости от конструкции, мышеловками, образцы которых можно увидеть в ближайшей магазине «Тысяча мелочей». Если надо, Юрий Васильевич готов из своих скромных средств купить дюжину таких приспособлений, расставить их в соответствующих местах и за неделю наловить требуемое число экземпляров. Впрочем, добавил Юрий Васильевич, подобное занятие ему лично противно, но он готов потерпеть ради развития добрососедских отношений с дружественной цивилизацией.

Коты выслушали эту речь с каменными мордами.

После некоторой паузы Рыжий, обращаясь не к Юрию Васильевичу, а к Полосатому, заметил:

— Мы не должны судить слишком строго, потому что в целом их цивилизация производит благоприятное впечатление.

— Оно конечно, — согласился тот. — Только странная у них манера. Все норовят левой рукой правое ухо… Вот, к примеру, вы, Юрий Васильевич, — сказал он, поворачиваясь к Каченовскому, — когда вы спать захотите, вы что — в кровать ляжете или по комнате станете бродить, пока не упадете от усталости?

Юрий Васильевич, не колеблясь, выбрал первое.

— Я прав! — обрадовался Рыжий. — Значительная часть процессов идет у них естественным порядком. Позвольте и мне вопрос, Юрий Васильевич. Когда вам надо вовремя сдать проект, вы работу ускоряете или время замедляете?

— Если б я умел замедлять время…

— Значит, и тут вы не перечите природе. Так как же вам могла прийти в голову мысль о мышеловке?

— Это не мне, — стал защищаться Каченовский. — Ее уже тысячу лет как изобрели!

— Оно-то и плохо, — пробурчал Полосатый. — Странные вы какие-то. Нет чтобы от мышей пользу получать, к делу их, скажем, приставить или на худой конец отправить их куда подальше, а вы на них ополчились, вон мышеловок понаделали…

— К тому же, Юрий Васильевич, — сказал Рыжий, — если б мы решили добывать мышей механическими приспособлениями, то уровень травматизма был бы слишком высок. Нет, право слово, это невозможно. Признайте, наш способ рациональнее. Если они мыши, то кем же нам быть, как не котами?

— Тут и думать нечего, — вставил Полосатый. — Лучше не придумаешь. Вот если бы мы кур ловили, тогда хорошо бы хорьком обернуться. А может, лисой, как по-вашему?

Юрий Васильевич молчал: он переваривал информацию.

— А если никого ловить не надо? — наконец спросил он.

— И в этом случае, — сказал Рыжий, — надлежит поступать сообразно естественному ходу событий. А не пытаться решать проблему чуждыми ей способами.

— Верно говорит. — Полосатый подошел к Каченовскому, встал на задние лапы и заглянул Юрию Васильевичу в глаза; взгляд у него был серьезный, и слова на этот раз тоже были серьезные. — Для каждого дела наилучший способ тот, который лежит в рамках этого дела. Если вопрос экономический, то и способ его решения должен быть экономическим, а если, скажем, природный, то не надо грубой силы, природа этого не любит.

— Ой, не любит! — заключил Рыжий, подражая обычной интонации Полосатого, и все рассмеялись.

Чувство приятности, полного понимания, спокойной благожелательности заполнило Юрия Васильевича будто он был в компании давнишних друзей, близких ему по духу и мыслям, друзей, с которыми он из-за стечения обстоятельств долго не виделся, и наконец случай свел их вместе, в можно всласть поговорить о вещах обыденных и невероятных совершенно откровенно, без оглядки на звания и должности, просто по старой дружбе. Может быть, и гости испытывали подобное чувство; Юрий Васильевич точно этого не знал, но ему казалось, что так оно и есть. Он сварил кофе, расставил чашки, жестом пригласил котов. Втроем они сидели у окна, наслаждаясь тихим вечером и крепким кофе.

— Может быть, мы, — неуверенно начал Рыжий, глядя на Полосатого, — продемонстрируем нашему другу… если, конечно, обстоятельства позволяют…

— Думаю, можно, — благодушно отозвался Полосатый. — Валяй. Пусть разок посмотрит.

— Не откажитесь сообщить, Юрий Васильевич, — сказал тогда Рыжий, — каким образом включается ваш телевизионный приемник, чтобы не тратить время на чтение инструкции.

— Сверху красная клавиша, — ответил Каченовский, недоумевая, зачем нужно включать телевизор и нарушать очарование минуты. Кот тем временем потрусил к телевизору, лениво подпрыгнул, хлопнул лапой по выключателю и вернулся в кресло. Телевизор тихо заурчал, нагреваясь.

«О спортивных событиях дня вам расскажет Светлана Константинова», — прорезался голос из недр полированного ящика. Экран засветился, появилась славная, с застенчивой улыбкой Светлана Константинова; щеки ее казались карминными из-за плохой цветопередачи. Заглядывая в бумажку, она сообщила об очередном туре чемпионата страны по футболу, центральным событием которого была, безусловно, встреча «Арарата» с «Торпедо». На экране засветилась новая картинка с зеленым полем и крошечными фигурками игроков, а потом и крупный план — фигурки в полосатых футболках подымали вверх руки, ликуя и приветствуя публику. «В первом тайме этого матча, — сказала за кадром Светлана Константинова, — отличились братья Армен и Артур Минасяны, забившие два безответных гола в ворота «Торпедо». Второй тайм вы можете посмотреть в видеозаписи сразу после окончания программы «Время»«.

Юрий Васильевич привычно вслушивался — он любил футбол. Однако узнать окончательный счет так и не смог — было не до того. Экран внезапно померк, словно на серую чашу стадиона «Раздан» опустилась грозовая туча, пробежали пестрые полосы и зигзаги, а потом экран опять вспыхнул, сияя такими яркими красками, каких Юрий Васильевич ни в одной телевизоре прежде не видел.

— Внимание! — криняул Рыжий и поднял левую лапу, призывая собеседников к тишине. — Прямая трансляция!

— Родные края, — пояснил Полосатый. — Красотища! Страсть как по дому соскучился, — добавил он печально и глубоко вздохнул.

Юрий Васильевич впился взглядом в экран. Маленький разноцветный шарик плыл в черно-фиолетовом пространстве. Он приближался и приближался становился все больше, он занимал уже весь экран, огромный шар в, красных и голубых пятнах, а на нем — чуть изогнутая поверхность, вроде гигантской седловины, потом плоскость, изрезанная линиями, которые колыхались и слегка мерцали, меняя оттенки. План становился все крупнее, появилось что-то, напоминающее водоросли; они медленно колыхались, испуская сияние, а между ними плыли, сталкивались и расходились переливающиеся капельки, шарики, шары, облачка, облака…