Sindroma unicuma. Книга1. - Блэки Хол

— Афка, откуда ты столько знаешь?

— Оттуда, — ответила она резковато.

Неожиданно заурчал мой желудок. Все утро он прислушивался к хозяйке, недоумевая, почему его не кормят, и наконец решил напомнить о себе.

— Аффа, займи два висора до завтра, — попросила я жалостливо.

— Могу занять пять, — предложила она великодушно. — Мне родители подкинули деньжат в честь нового года.

— Спасибо, но мне хватит и двух.

Не стоит рисковать большой суммой, пока аванс не звякает в моем кармане.

Сбегав в квартал, я купила в кондитерской большой пакет сухарей и плитку плавленого сахара. Живем, хрустим! Окна в лавке украсились настоящими еловыми веточками и бумажным серпантином. В уютном помещении витали аппетитные запахи, щекотавшие обоняние, и у меня началось повышенное слюноотделение. Продавец сообщил, что мой визит удачно совпал с неделей предпраздничных скидок, и вдобавок к скромной покупке вручил сливочную тянучку. Я планировала приберечь конфетку на утро, но не утерпела и съела по дороге. Вкуснятина!

На обратном пути хотела заглянуть в мастерскую к Олегу и Марте, но передумала. Они заметят голодный блеск в глазах и насильно накормят. А мне неудобно. Лучше зайду перед Новым годом и поздравлю.

Оставшуюся часть дня я посвятила вгрызанию в гранит науки, затачивая зубы и осваивая хищную улыбку студента-висората. Параллельно учебе грызла сухари и запивала чаем с кусочками сахарной плитки.

А вечером появился Капа. Поставив греться очередной чайник, я столкнулась с парнем при выходе из пищеблока. Он был в брюках и свитере, не успев переодеться с дороги.

— Привет, — поздоровался, будто никуда не исчезал. Оказывается, я забыла, какой он высокий. Как каланча.

— Привет, Капа. Ты надолго?

— Вроде бы, — ответил он сдержанно. Парень выглядел бледным, похудевшим и отрешенным.

— Как Сима?

— Восстанавливается.

— Как отец?

— А ты знаешь? — удивился он.

— Мне Стопятнадцатый рассказал. Рада, что все обошлось. Очень-очень рада.

— Спасибо, Эвка, — сосед неожиданно улыбнулся, став самим собой. — Я понимаю, что бестолочь и балбес, и что не вернулся бы в институт без отцовского авторитета. Придется поднажать и нагонять пропущенное. Поможешь?

— Чем смогу, — согласилась я осторожно. Скорее, мне нужно помогать, а не Капе.

Решив устроить передых от заумной учебы, я растянула на столе ватман и разрисовала красками. В итоге на листе изобразилась салатово-желтая пятнистость. Затем, вырезав в нужных местах дырочки, свернула три конуса и скрепила. Хрупкая конструкция получилась необычной.

Призванный на помощь Капа закрепил плафон около лампочки. Парень вел себя серьезно и не хохмил как обычно. Наверное, от переживаний разучился подшучивать.

Отойдя к окну, мы любовались игрой света, обтекавшего фигурную бумажную преграду. Плафончик оказался настоящим произведением искусства. Благодаря прорезям в нем, на побелке запрыгали крошечные фигурки животных, птицы раскинули крылья в полете, а экзотические рыбы бороздили настенные просторы.

— Класс! — выдохнул сосед, и его неподдельное восхищение стало лучшей похвалой таланту Серого, создавшего шедевр из убогого ватманного листа.

Отдых плавно перетек в труд. Сухари постепенно исчезали, рефераты писались, курсовые работы оформлялись. Слева за стенкой чем-то жужжал Капа, справа у соседок негромко играла музыка. Я представила, как Лизбэт, накинув вместо фаты полотенце на голову, кружится по комнате, репетируя вальс молодоженов. Нетрудно догадаться, кому предстояло стать счастливым супругом.

Это могла быть 28.1 глава

Бегом, навстречу новой жизни, вернее, новому ее изгибу! И быстрее — от нетерпения мне не сиделось на месте, словно кто-то периодически покалывал шилом.

Перед выходом я нагрызлась сухарей и напилась чаю. Теперь это мое меню на ближайшие… словом, повседневный рацион на время сессии. Вдобавок положим сухарики в сумку, чтобы жевать в институте.

Выскочив на общежитское крыльцо, я чуть не расстелилась на ступеньках. Расквашенный снег подмерз за ночь и покрылся льдистой коркой. Утоптанная дорожка превратилась в укатанную траншею, поэтому пришлось семенить мелкими шажками, старательно вписываясь в повороты.

Помахав Монтеморту, я побежала в деканат. Стопятнадцатый словно и не уходил домой, встретив меня примерно в той же позе, что и вчера перед расставанием. Разве что снова поздоровался.

— Доброе утро, Эва Карловна! Не терпится?

— Здрасте. Не терпится.

— Держите чистый бланк заявления. Заполняйте и постарайтесь не испортить. На нем проставлена виза работодателя.

Внизу отпечатанного листа стояла резолюция: «Принять», аккуратная роспись с расшифровкой: «И.о. ректора Е.Р. Цар» и важная круглая печать с голографией.

Подкатив дряхлое посетительское кресло к деканскому столу, я примостилась с краешка и, высунув от усердия язык, заполнила бланк. Стопятнадцатый проверил правильность, написал: «Согласовано» и подтвердил размашистой росписью в качестве и.о. проректора по науке. Однако интересно распределилась вертикаль институтской власти в отсутствие ректора.

— Чтобы оформиться, придется пропустить первую лекцию, — предупредил Генрих Генрихович. — Сперва зайдете в отдел кадров, где получите учетную карточку. В ней поставите необходимые визы, утвердите у Монтеморта и снова сдадите в отдел кадров. Вопросы есть?

— Пока нет, — ответила я бодро.

— Если возникнут, обращайтесь за помощью. Что ж, Эва Карловна, в добрый путь! У вас все получится.

Поблагодарив Стопятнадцатого, я побежала наматывать круги местного чиновничьего ада. Старт произошел с отдела кадров, в котором мне посчастливилось однажды побывать и стать свидетелем героической гибели диковинного пукодела. Теперь роковой угол занимала пестролистная лиана, густо обвивавшая длинный шест.

Меня встретила единственная кадровичка, решившая, что все-таки следует приходить с утра на работу — пышненькая Катин.

— Значит, решили влиться в наш дружный коллектив? — полюбопытствовала она.

— Да, — ответила я кратко.

— Очень интересно, — заключила Катин, тряхнув обесцвеченными кудряшками, и начала оформление.

Покуда девушка сновала от стола к стойке, занимаясь моим вливанием, растение в углу поворачивало иссеченные ромбовидные листья в сторону Катин, следя за ней. Мне почудилось голодное сглатывание в рабочей обстановке кабинета.

— Что за красивое деревце? — кивнула я на лиану, возмущенно затрепетавшую листьями.