Живой Журнал. Публикации 2011 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под этой постыдной программой подпишутся и сегодня наиболее реакционные- представители современной западной бур¬жуазной литературы.
Быть может, сейчас В. Шкловский, — презрением к самому себе — тогдашнему Шкловскому. вспомнит эти написанные им слова. Быть может, он найдет в себе мужество и сам до конца разоблачит свои прежние взгляды и взгляды всей возглавлявшейся им буржуазно-формалистической школки «Опояз», взгляды, глубоко враждебные советскому искусству. Кстати сказать, он до сих пор не написал по этому вопросу ничего до конца внятного, а это было бы только правильно и полезно, и, прежде ее его, для него самого.
Но главный вопрос тут, конечно, не в В. Шкловском. Дело в том, что эта формулировка о втором, буржуазном счете» предъявляемом советской литературе, стала на долгие годы знаменем для всех критиков-антипатриотов, для всех критиков. боровшихся на разных этапах разными методами с советским искусством. Не случайно, что через одиннадцать лет после появления этой книги В. Шкловского, на Всесоюзной режиссерской конференции, материалы которой были изданы целым томом, ленинградский критик М. Янковский, имя которого сейчас фигурирует а числе людей, активно выступавших в Ленинграде против лучших пьес советского репертуара, заявлял:
«Шкловский в своей книге говорит что среди борцов существует такой обычай: раз в год они собираются за закрытыми дверями и устраивают настоящее соревнование. За закрытым» дверями, без публики, определяется подлинный класс борца — дерутся по-настоящему. Это называется «гамбургским счетом». Нам нехватает…этого «гамбургского счета»», нехватает соревнования, нехватает того, что помогло бы нам сделать переоценку некоторых официальных ценностей».
Что такое, спрашивается, эти «некоторые официальные ценности» для М. Янковского? Это та оценка, которую дает партия, дает народ произведениям советской драматургии и советского театрального искусства. Этой оценке предлагается произвести переоценку. С каких позиций? С позиций несоветских, антипатриотических, с позиций буржуазного космополитизма.
Выступление М. Янковского показывает, до какой откровенности доходили критики-антипатриоты, когда благодушные либералы яре доставлял и им для этого трибуну. Подобные прямые высказывания — это только открыто опубликованная часть программы, это только вершки, а корешки идут очень глубоко и очень разветвленно, они охватывают все стороны деятельности критиков-антипатриотов. Свой буржуазный «второй счет» они предъявляли к советской драматургии и театру во всех областях и во всех формах, и не нужно обманываться тем, что в большинстве случаев у этих критиков-антипатриотов забрало было опущено или только чуть-чуть приподнято. Они знали, что если они поднимут забрало и скажут всё, что они на самом деле думают, то их забросают камнями на улице.
Но если бы им дали волю, они быстро сбросили бы маски, забыли про всю свою мнимо советскую фразеологию и открыто объявили бы своим знаменем — в драматургии гнилые пьесы Сартра, а своим знаменем в режиссуре — антинародные, нигилистические, наплевательские по отношению к драматургии постановки Мейерхольда.
Стоит только вспомнить, как перед постановлениями ЦК партии в 1946 году эти критики-космополиты, ведя за собой на поводу некоторых весьма уважаемых, но, видимо, недостаточно идейно зрелых деятелей нашего театра, стали пропагандировать на сцене пьесы ницшеанца и циника, английского разведчика Сомерсета Могэма, такие, как «Круг». Да разве один «Круг»?
Ведь именно под влиянием и давлением этой самой концепции «гамбургского счета» и исповедывавших ее критиков-космополитов, в Комитете по делам, искусств, на обсуждении спектакля «Круг» Сомерсета Могэма, некоторые театральные деятели, отстаивая право на эту постановку, говорили, что «самая главная ценность пьесы заключается в том, что это есть свидетельство большого английского писателя о той среде, которая его выпестовала, в которой он живет и которой он посвящает свое творчество». Говорили, что «хотя содержание этой пьесы не всегда соответствует тому, чего бы мы ждали от пьесы, написанной совершенно нашим автором (Могэм, видите ли, оказывается все-таки — не совершенно наш автор! — К. С.), нас привлекла определенная картина английского общества». Говорили, что «это хорошая литература», что это «очень хорошая пьеса», говорили, что «после спектакля приятно, как когда прочтешь западную книгу. Почему не прочесть западной книги, не посмотреть западного спектакля?». Говорили, что «прежде всего Могэм умный драматург, дающий возможность актерам создать целый ряд острых и интересных образов, Нам нужно размять актерские кости и давать интересный и разнообразный для этого материал». То есть, если сказать все это простым языком, то люди низко кланялись драматургии Сомерсета Могэма, считая, что советским актерам невозможно «размять кости», играя советские пьесы.
Я привел здесь высказывания четырех наших театральных деятелей — и не хочу но этому поводу называть их имена, потому что они всей своей работой, взятой в целом, доказали, что им дорог советский театр и советская драматургия и что эти их высказывания были лишь идейным срывом, а не их программой. Но это показывает, как расходятся круги по воде от камня, преднамеренно брошенного критиками-космополитами, как либерализм, доверчивость, неумение во-время распознать своих идейных противников неизбежно приводят к идейным провалам, к ошибкам.
Нельзя, говоря о космополитизме, ограничивать его вредоносную деятельность только сферой искусства или науки. Нужно, прежде всего, рассмотреть, что такое космополитизм политически. Пропаганда буржуазного космополитизма выгодна сейчас, прежде всего, мировой реакции. Космополитизм в политике — это стремление ослабить патриотическое чувство независимости народов, обессилить, связать народы и выдать их с головой американским монополиям…»[63]
Ну и ещё двадцать страниц текста в том же духе.
Извините, если кого обидел.
11 июля 2011
История про фильм "Трактористы"
А вот вопрос к тем, у кого под рукой фильм "Трактористы": а что блестит на груди у главного героя танкиста Клима Ярко? Мне отчего-то казалось, что у него, особенно в последней сцене свадьбы, на груди орден Красной Звезды.
Но потом мне показалось, что это медаль (когда он пляшет, эта штуковина прыгает на гимнастёрке), но потом и вовсе я стал склоняться к тому, что это значок ПХВО на цепочке. Но на кой сдался герою-танкисту этот значок? Разве из конспирации.
Со званием у него всё понятно — он старшина.
Кстати, в финальных кадрах застолья (Это свадьба главного героя и героини), представлен важный ряд иконостас имевшихся тогда советских орденов. Слева стоит председатель колхоза с орденом
Боевого Красного знамени за Гражданскую войну, затем тракторист, которого играет Крючков, с орденом Красной звезды —
