Восстание безумных богов. Магия крови - Ник Перумов

– в правой был зажат короткий обсидиановый нож. Резкий взмах – и рубиновые бусины крови летят в разные стороны, кровь брызжет, струится по запястью, льется на фигуру под ногами. Еще, еще… Каждый вдох теперь давался с неимоверным усилием, но маг заставлял себя дышать. Нельзя умереть сейчас, когда столько еще не сделано!..

Вдох… Муть в голове, в глазах лишь мельтешение темных искр. Еще вдох…

И в этот момент все меняется. Боль угасает, уходит, отпускает его, дрожащего, словно после непосильной нагрузки, но на ее месте остается нечто – плотное, твердое, угрожающее и наполненное силой. Публий не сразу понимает, что это пирамида.

Он стал ею, а она – им. И она росла в нем, росла стремительно и грозила разорвать изнутри.

«Нет! – Маг уперся в холодные грани, попытался оттолкнуть. – Ты должна расти медленно, почти незаметно! Иначе мне не успеть!..»

Что-то предостерегающе крикнул Веспа, но Ворон не разобрал.

«Я тебя одолею! У меня нет выбора!..»

Однако пирамида по-прежнему рвала его изнутри. И толкала, и сдавливала уже всерьез, так что и вздохнуть, и пошевелиться стало невозможно. Публий чувствовал себя, словно атлет на арене, борец, встретивший борца сильнее себя, но все еще не готовый сдаться. В глазах потемнело, звуки умерли.

И вдруг…

«Господин?..»

«Шаарта?.. Ты… ты жива? Мертва? Что они сделали с тобой?..»

Грустный смешок в ответ.

«Ничего такого, господин, о чем тебе стоило бы беспокоиться. Я теперь связана с пирамидой в Хаттуре и не могу ее покинуть. Но я вижу, что с тобой происходит то же самое. Сейчас… дай руку, господин!»

Публий протянул дрожащую руку куда-то в туман, уже не различая, где явь, где морок. Его ладони коснулась чья-то теплая ладонь – и вдруг морок спал, туман рассеялся, тяжесть внутри, увы, не исчезла, но сделалась переносимой. Он чувствовал, как остра вершина пирамиды, как жестки грани, он не мог ни поглотить ее, ни уничтожить, но хотя бы мог нести.

Маг увидел себя стоящим в темном заклинательном покое, но это был не тот покой, в котором сейчас Веспа лихорадочно заканчивал ритуал. И не тот, где совсем недавно Шаарта билась с сильнейшими чародеями из иного мира. Это был Зал Мудрости в резиденции Ордена Ворона в Константии – небольшой, овальный, с узкими окнами и сводчатым куполом; за окнами царила непроглядная ночь. На полу, выложенном черным искристым мрамором, летел куда-то в бесконечность Ворон-Хранитель, окруженный кольцами мерцающих рун и сигилов.

«Это всего лишь твоя память, чародей, – прозвенел детский голосок. – Не пугайся».

Он резко обернулся: позади стояла девочка-орчанка в замшевой тунике, с рядами бисерных бус на шее, с двумя длинными черными косами и круглым, каким-то очень светлым для орчанки лицом. «Луноликая», – подумалось ему.

«Хранители покинули этот мир, – грустно сказала она. – Остался только Дракон Невоплощенный. И мы с сестрицей».

Публий хотел что-то сказать и не мог.

«Но есть ты, – продолжала девочка. – Есть наша младшая сестренка. Она так здорово умеет сражаться, у нее два меча! Вместе мы что-нибудь да придумаем».

Она протянула ему что-то – это был ремень… нет, ошейник! Собачий ошейник, потертый, украшенный медными заклепками и мелкими камушками, с пряжкой в виде драконьей головы. Публий взял его, ощущая, что ошейник странно тяжелый, будто и не кожаный.

«А ведь у Шаарты тоже свой ошейник есть, – вспомнил Публий. – Значит ли это, что мы теперь оба несвободны?..»

«Дракон сказал: пусть будет у тебя, пригодится, – серьезно пояснила девочка. – Ты потом поймешь. А пока… пока я помогу тебе родиться, брат. Не бойся».

Она подбежала и легко толкнула его в грудь. От этого толчка Публий полетел кувырком – прямо в узкое, не закрытое стеклом окно. Миг – и ночная тьма объяла его; небо, полное звезд, перевернулось перед ним, что-то вокруг зашелестело, зашуршало, толкнулось, и вот уже Публий Маррон летит над городом, видит цепочки масляных ламп на главных улицах Константии, скопления их на площадях перед резиденциями Орденов, перед воздушным зданием Капитула, перед тяжеловесным кирпичом Сената и изящной друзой императорского дворца. Видит редкие огоньки окраин и постоялых дворов. А ведь совсем недавно стольный град Константия освещали мириады магических светочей…

Публий летит над городом, в котором жил и куда всегда возвращался из своих странствий, и мерно взмахивает крыльями. Черными, как у ворона.

«Приветствуем, брат», – слышит он два радостных голоса. Две юные орчанки – давешняя девочка и девушка – устроились прямо в черноте небес и глядят на него с улыбкой. А еще он чувствует движение Дракона Невоплощенного – и его мощь, и его печаль. А еще – напряженный взгляд Шаарты ар-Шурран ас-Шаккар, она где-то далеко, но видит его и тоже улыбается.

И протягивает из тьмы руку: «Приветствую, господин. Пойдем, осталось кое-что закончить».

Публий тянется к ней – и вмиг оказывается в пирамиде Сетджурны, посреди угасающей фигуры. Голова у него кружится, ноги не держат, и он самым позорным образом падает, где стоит.

– Маррон, Маррон, как вы? – Веспа склоняется над ним, лицо встревоженное, в глазах боль. – Я же говорил, обряд не обкатан, не продуман, счастье, что вы вообще живы остались!.. Пойдемте отсюда…

– Нет, – Публий качает головой. Реальность плывет у него в глазах, он сейчас видит и вмещает в себя куда больше… намного, намного больше, чем способен вместить человек. Он поднимает руку и касается кончиками пальцев щеки молодого мага – там, где ее пятнают неснимаемые чары ифрита.

Веспа вскрикивает, темные линии на его коже вспыхивают и истаивают легким дымом.

– У нас что, все получилось?.. – потрясенно шепчет Веспа.

Публий отвечает вопросом на вопрос:

– Вы готовы, Фабий?

– Готов? К чему?..

Вместо ответа Ворон чертит пальцем в воздухе полукруг – и в шаге от юноши вспыхивает голубая арка.

– Вам пора идти, Фабий. Я же обещал.

Веспа молчит, только переводит взгляд с портала на Публия и обратно. За вратами сияет яркий полдень, и разглядеть что-либо в этом сиянии из полутьмы пирамиды невозможно.

Потом Веспа решается и чуть ли не рыбкой ныряет в сияние; завещание Публия у него за пазухой, Публий это чувствует.

Вот только в последний момент портал как-то подозрительно мигает, и из тьмы слышится смешок. Детское хихиканье.

– Зачем?.. – вопит Публий, глядя на маленькую орчанку. – Зачем ты вмешалась?..

– Так надо, – назидательно говорит Тха, поднимая пальчик. – Ты потом поймешь. Поймешь, как все работает. Просто ты пока еще очень человек.

Она делает шаг назад и исчезает.

Глава XX

Витар Лаэда остановился только тогда, когда тропа под ногами обрела хоть