Дети капитана Гранта (худ. В. Клименко) - Верн Жюль Габриэль

— А вы знаете историю их путешествий? — спросил юный Грант.

— Еще бы! Но я вижу, дружок, что ты хочешь знать об этих путешественниках столько же, сколько и я. Так и быть, расскажу тебе.

— Благодарю вас, господин Паганель, я вас слушаю.

— И мы тоже послушаем, — заявила леди Элен. — Уже не в первый раз благодаря дурной погоде мы узнаем много нового. Итак, господин Паганель, рассказывайте, мы слушаем.

— К вашим услугам, — ответил географ. — Но рассказ мой будет кратким. Здесь не было таких отважных исследователей, которые один на один боролись с австралийским Минотавром67. Новая Зеландия — слишком маленькая страна, ее не так уж трудно изучить. Поэтому мои герои были не путешественники, а обыкновенные туристы, ставшие жертвой обычных несчастных случаев.

— Назовите их имена, — попросила Мери Грант.

— Геометр Уиткомб и Чарльтон Говит, тот самый, который нашел останки Берка, погибшего во время той памятной экспедиции, о которой я вам уже рассказывал на стоянке у Уиммери. Уиткомб и Говит стояли во главе двух самостоятельных экспедиций на острове Те-Вахи-Пунаму. Обе экспедиции в начале тысяча восемьсот шестьдесят третьего года отправились из Крайстчерча с целью открыть проходы в горах на севере провинции Кентербери. Говит, перевалив через горную цепь у северной границы провинции, разбил лагерь на берегу озера Браннера. Уиткомб же нашел в долине Ракаиа проход, ведущий к восточному склону горы Тиндаль. У Уиткомба был спутник, Яков Лупер, который впоследствии опубликовал в газете «Литтльтон таймс» отчет об этом путешествии и о катастрофе, которой оно завершилось. Если память мне не изменяет, то эти два исследователя двадцать второго апреля тысяча восемьсот шестьдесят третьего года находились у ледника, где берут начало истоки реки Ракаиа. Они поднялись на вершину горы и там стали искать новый горный перевал. На следующий день Уиткомб и Лупер, измученные тяжелым подъемом и холодом, при сильном снегопаде, остановились на привал на высоте в четыре тысячи футов над уровнем моря. В течение семи дней они бродили по горам, по дну долин, и всюду путь им заграждали отвесные скалы, часто они не могли развести костра, порой голодали, их сахар превратился в сироп, их сухари — в мокрое тесто, их одежда и одеяла насквозь промокли от дождя, их терзали насекомые. В хорошие дни они проходили не более трех миль, но бывали дни, когда они делали не более двухсот ярдов. Наконец двадцать девятого апреля они набрели на маорийскую хижину; в садике близ нее нашлось несколько кучек картофеля. Это была последняя трапеза двух друзей. Вечером они добрели до морского берега близ устья реки Тарамакау. Надо было переправиться на правый берег, чтобы идти на север, к реке Грея. Тарамакау — широкая и глубокая река. Лупер после долгих поисков нашел два продырявленных челнока, которые он починил как сумел и связал их вместе. Под вечер оба путешественника сели в челноки и стали переправляться, но едва успели они добраться до середины реки, как челноки наполнились водой. Уиткомб бросился в реку и вернулся вплавь к левому берегу. Яков Лупер плавать не умел, а уцепился за свой челнок, и это спасло его, но ему пришлось пережить немало потрясений. Несчастного понесло к бурунам. Первая волна накрыла его, вторая вынесла на поверхность воды. Его ударило о скалы. Наступила непроглядная ночь. Дождь лил как из ведра. Окровавленного, промокшего Лупера носило несколько часов по волнам. Наконец челнок ударился о берег, и Лупера в бессознательном состоянии выбросило на землю. Очнувшись на рассвете, Лупер дополз до ручья и увидел, что течение отнесло его на целую милю от того места, где они пытались переправиться через реку. Он встал, пошел вдоль берега и вскоре набрел на злосчастного Уиткомба — тот был мертв, он увяз в тине. Лупер выкопал руками яму и предал труп товарища земле. Два дня спустя Лупера, умирающего от голода, приютили какие-то гостеприимные маорийцы. Среди них бывают и такие. Четвертого мая он добрался до озера Браннера, на берегу которого был раскинут лагерь Чарльтона Говита, который спустя шесть недель погиб таким же образом, как и несчастный Уиткомб.

— Да, — сказал Джон Манглс, — кажется, будто сопутствующие друг другу путешественники связаны между собой какими-то узами, и стоит этим узам порваться, как путешественники гибнут один за другим.

— Вы правы, друг Джон, — ответил Паганель, — я часто об этом думал. Скажите, в силу какого закона солидарности Говит погиб почти при тех же обстоятельствах, при каких погиб Уиткомб? Что тут скажешь? Чарльтон Говит был приглашен мистером Уайдом, начальником правительственных работ. Ему поручено было составить проект проезжей дороги от равнины Хурунуи до устья реки Тарамакау. Говит выехал первого января тысяча восемьсот шестьдесят третьего года в сопровождении пяти человек. Он великолепно справился с возложенным на него поручением: была проложена дорога длиной в сорок миль, до самой реки Тарамакау. Говит вернулся в Крайстчерч, и, несмотря на то, что надвигалась зима, он испросил разрешения продолжать работы. Мистер Уайд согласился. Говит, запасшись всем необходимым, вернулся в лагерь, чтобы перезимовать там. Двадцать седьмого июня Говит и двое рабочих, Роберт Литль и Генри Мюлис, покинули лагерь. Они переправились через озеро Браннера. С тех пор они исчезли бесследно. Их утлый челнок найден был на берегу опрокинутым. Говита и его спутников искали в течение девяти недель, но тщетно! Очевидно, несчастные не умели плавать и утонули в озере.

— А быть может, они целы, невредимы и живут у какого-нибудь новозеландского племени, — промолвила Элен. — Ведь мертвыми их никто не видел.

— Увы, нет, — ответил Паганель, — ибо спустя год после катастрофы они еще не вернулись… — И географ шепотом докончил: — А когда из Новой Зеландии больше года не возвращаются, то, значит, люди безвозвратно погибли.

Глава девятая. ТРИДЦАТЬ МИЛЬ К СЕВЕРУ

7 февраля в шесть часов утра Гленарван дал сигнал к отправлению. Дождь прекратился ночью. Сероватые тучки, заволакивавшие небо, не пропускали солнечных лучей на высоте трех миль от земли. Умеренная жара обещала, что предстоящее путешествие не будет слишком утомительным.

Паганель определил по карте расстояние от мыса Кахвиа до Окленда: оно равнялось восьмидесяти милям, которые можно было пройти в восемь дней, делая по десяти миль в день. Но вместо того чтобы идти вдоль извилистых берегов моря, географ предпочел направиться к селению Нгаруавахиа, расположенному в тридцати милях, при слиянии двух рек — Уаикато и Вайпа. Там пролегал «почтовый тракт», точнее — тропа, доступная для повозок, пересекавшая почти весь остров — от Нейпира у залива Хокса и дальше до Окленда. По тракту можно было добраться до Дрюри, там следует отдохнуть в хорошей гостинице, которую особенно рекомендует естествоиспытатель Гохштеттер. Распределив между собой съестные припасы, путешественники двинулись вдоль берега бухты Аотеа. Из предосторожности они шли, держа наготове заряженные карабины, пристально вглядываясь в холмистые равнины, расстилавшиеся к востоку.

Паганель поминутно заглядывал в карту и как знаток восторгался точностью ее малейших деталей.

Часть дня маленький отряд шел по песку, образовавшемуся из осколков двустворчатых раковин, высохших костей, смешанных главным образом с перекисью и закисью железа. Стоит приблизить к такой почве магнит, как он тотчас же покрывается блестящими кристалликами.

На берегу, о который бесшумно плескались волны прилива, безбоязненно резвилось несколько тюленей. Эти морские животные, с круглой головой, широким покатым лбом, выразительными глазами, имели добродушный вид. Глядя на них, понятно, почему мифология, воспевая этих своеобразных обитателей моря, воплотила в них образ обольстительницы-сирены.

Тюлени во множестве водятся у берегов Новой Зеландии, охота на них представляет собой выгодное занятие, так как их жир и кожа пользуются большим спросом.