Савитри. Легенда и символ - Шри Ауробиндо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она вошла в комнату смертного тела
Играть в мяч с Обстоятельством и со Временем.
Радость в мире — ее основное движение здесь,
Страсть игры ее глаза освещала:
Улыбка на ее устах приветствовала земли блаженство и горе,
Смех был ее ответом на наслаждение и на боль.
Все вещи она видела как маскарад Истины,
Переодетой в костюмы Неведения,
Пересекающей годы к бессмертию;
Все она могла встретить миром[59] могучего духа.
Но поскольку она знает труд тяжкий жизни и разума,
Как мать разделяет и чувствует детей своих жизнь,
Она посылает вперед часть себя маленькую,
Существо не больше большого пальца мужчины,
В регион спрятанный сердца,
Чтобы встретить боль и блаженство забыть,
Чтобы разделить страдание и терпеть земли раны
И среди труда звезд трудиться.
Оно в нас смеется и плачет, страдает и бьется,
Ликует в победе, борется ради венца;
Отождествленное с разумом, с телом и с жизнью,
Оно берет на себя их поражение и муку,
Кровоточит под хлыстом Рока и висит на кресте,
Одновременно неранимым, бессмертным собой пребывая,
На человеческой сцене актера поддерживающим.
Сквозь эту часть она шлет нам свою славу и силы,
Толкает на высоты мудрости через пропасть невзгод;
Она нам дает силу нашу задачу ежедневную делать
И сочувствие, что горе других разделяет,
И маленькую силу, что мы имеем, помогать нашей расе,
Нам, что роль вселенной исполнить должны,
Что сама действует в слабой человеческой форме,
И на своих плечах нести борющийся мир.
Это в нас, в божество искаженное, малое,
В эту человеческую часть божества,
Она величие Души во Времени садит,
Чтобы поднимать от света к свету, от силы к силе,
Пока на небесный пик тот не встанет, царь
В слабом теле, в его сердце — непобедимая мощь,
Он поднимается запинаясь, поддержанный незримой рукой.
Дух, в смертной форме трудящийся.
Здесь, в этих палатах огня и света, они повстречались;
Они друг на друга смотрели, знали себя,
Тайное божество и его часть человеческая,
Спокойное бессмертие и душа борющаяся.
Затем, с трансформации магической скоростью,
Они хлынули друг в друга и стали едины.
Снова она была человеком на этой земле,
В бормочущей ночи, среди леса в дожде,
В грубой хижине, где она в трансе сидела:
Тот тонкий мир отступил глубоко внутрь
За солнечную вуаль внутреннего зрения.
Но полураскрытые бутоны лотоса ее сердца сейчас
Расцвели и стояли, открытые земному лучу;
В этом образе сияла ее тайная душа обнаруженная.
Там не было стены, разделяющей душу и разум,
Ни мистической изгороди, охраняющей от требований жизни.
Ее существо сидело в своем глубоком лотосе-доме,
Словно на концентрации мраморном троне,
Зовя могучую Мать миров
Этот земной дом ее жильем сделать.
Как во вспышке из небесного света
Первозданной Силы образ живой,
Лик, форма спустилась к ней в ее сердце
И сделала из него свою чистую обитель и храм.
Но когда эти ноги коснулись цветения трепетного,
Могучее движение внутреннее пространство качнуло,
Словно мир был потрясен и нашел свою душу:
Из Несознания Ночи без души и без разума
Ото сна освобожденная Змея поднялась пламенеющая,
Извиваясь кольцами, и встала прямо,
Взбираясь могуче, вызывая на своем пути шторм,
Она коснулась центров Савитри своим пылающим ртом;
Словно огненный поцелуй их сон разрушил,
Они расцвели и засмеялись, перегруженные блаженством и светом.
Затем в пространство Вечного в короне влилась.
В цветке головы и в цветке основы Материи,
В каждом оплоте божественном и природном узле
Она мистический поток неразрывным держала, который соединяет
Недоступные взору вершины и глубины незримые,
Ряд крепостей, что непрочной обороне дают
Охранять нас от огромного мира,
Наши линии самовыражения в его Шири.
Первозданной Силы образ сидел,
Несущей могучей Матери форму и лик.
Носительница оружия и знака,
Чью оккультную мощь и магию имитировать невозможно,
Многообразная, однако единая, сидела она, хранительница силы:
Спасительным жестом она протягивала поднятую руку,
И, символ некой прирожденной космической силы,
Священный зверь лежал, у ее ног распростертый,
Живой силы безмолвная, пламяглазая масса.
Все претерпело высокую перемену небесную:
Разрушая слепую, немую стену Несознания черного,
Круги стирая Неведения,
Силы и божества форт пылавший взорвали;
Каждая часть существа, трепеща в восторге,
Лежала, залитая приливами счастья,
И видела ее руку в каждой детали,
И ощущала ее касание в каждом члене и клетке.
В стране лотоса головы,
Которую своим занятым пространством сделал мыслящий разум,
В замке лотоса между бровей,
Откуда он пускал свои стрелы воли и видения,
В проходе лотоса горла,
Где речь должна подниматься, где выражающий разум
И импульс сердца бежит к слову и факту,
Начался довольный подъем, работа началась новая.
Мысли бессмертия вытеснили наш кругозор ограниченный,
Мысли бессмертия — тусклую земную идею и чувство;
Все вещи сейчас несли более глубокий, более небесный смысл.
Довольная чистая гармония начертила их контур истины,
Изменила баланс и мерку мира.
Каждая форма показала свое предназначение оккультное, раскрыла
Замысел Бога в ней, для которого она была сделана,
И яркое великолепие его артистической мысли.
Канал могучей Матери выбора,
Воля бессмертия взяла под свой спокойный контроль
Наше слепое или заблуждающееся управление жизнью;
Распущенная республика нужд и желаний когда-то,
Затем покорившаяся неуверенному суверену-уму,
Жизнь сейчас повиновалась правлению более божественному,
И каждый акт стал актом Бога.
В царстве лотоса сердца
Любовь, гименейский гимн воспевая свой чистый,
Жизнь и тело зеркалами своей радости сделала,
И отдавали себя все эмоции Богу.
В лотоса пупка широкой императорской области
Его гордые амбиции и вожделения господствующие
Были смирены в инструменты великого правления спокойного,
Чтобы работу Бога на земной почве делать.
В узкого нижнего центра мелких частях
Его детская игра карликовых ежедневных желаний
Сменилась сладкой и бурной игрой,
Шалостью маленьких богов с жизнью во Времени.
В глубокое место, где Змея когда-то спала,
Пришло схватывание сил гигантских Материи
Для обширного использования в пространстве маленьком жизни;
Крепкая почва была сделана для спускающегося могущества Неба.
За всем этим царила ее бессмертная душа суверенная:
Отбросив покров свой Неведения,
Присоединенная к богам, существам и силам космическим,
Она гармонию своего человеческого состояния строила;
Сдавшись в руки великой Матери Мира,
Повиновалась лишь ей, лишь ее повелению верховному
В загадке мира[60] Несознания.
Тайная душа, позади все поддерживающая,
Есть господин и свидетель нашей жизни невежественной
Среди Персоны облика и роли Природы.
Но широко распахиваются некогда скрытые двери,
Завуалированный царь на передний план Природы выходит;
Свет спускается вниз в Неведение,
Его тяжелый болезненный узел хватку свою разжимает:
Подчиненным инструментом становится разум,
Жизнь — оттенком
