Путь первого - Максим Александрович Лагно

Во Внутреннем Взоре произошли кое-какие изменения: цифра Линии Тела заметно уменьшилась.

Значит, использование тайника отбирало немало паутинок этой Линии. Нужно использовать осмотрительно.

Интересно, можно ли вытаскивать предметы сразу в руку? Например, если я помещу в тайник мочи-ку, а потом вызову её для битвы, то будет довольно глупо, когда она упадёт на землю.

О! А что если призывать оружие не в руку, а сразу во врага?

И что если хранить в тайнике доспехи и надевать их в нужный момент?

Или другой вопрос — сколько предметов, какого размера и как долго я могу хранить?

Можно ли прятать в тайник людей?

Кристаллы?

И что будет, если Линия Тела истощится?

И почему я ни разу не видел, чтобы кто-то из воинов пользовался таким озарением?

Или видел, а, Голос?

«Не могу помочь вспомнить это».

Значит, владельцы скрывали «Тайник Света» от чужих глаз. Даже не производили кристаллы этого озарения. Иначе такую удобную штуку, как пространственный инвентарь, завели бы все жители.

Или я просто слишком мало видел на Дивии, чтобы делать выводы о распространённости тех или иных озарений? Быть может, все крутые дивианцы носили тайники, да помалкивали? А кристаллы этого озарения грудами продавались на рынке для высокоморальных?

Много вопросов, а спросить не у кого. Да и некогда — акраб пошёл на снижение.

Я нагнулся и положил руки на холодный металл перчаток. Вызвал узор «Тайника Света». Но только с третьего раза получилось снова превратить перчатки в свечение, занявшее место во Внутреннем Взоре.

Странно, что раньше, сколько я ни корячился, так и не мог включить это озарение. Пока насмерть не перепугался. Понятно, что на самом деле «Тайник Света» сработал не из-за моего испуга, а из-за высокого Морального Права, взявшего на себя управление озарением.

Акраб перестал двигаться, возница постучал в крышу:

— Прибыли, светлый господин. Родовой дворец славного рода Патунга.

40. Эпилог и многозначительный конец

Возле родового дворца Патунга оживление: сновали акрабы, как грузовые и пассажирские, так и небольшие «частники».

Малый отряд воинов ветеранов, облачённых в одинаковые тяжёлые доспехи, собрался вокруг своего старшего и выслушивал какие-то указания.

Отряд Маджи — без самой Маджи — зачем-то выстроился в формацию «Непоколебимые Волны» рядом со статуей Первого Патунга. Хаки Энгатти в новеньких, блестевших серебром доспехах, стоял во главе формации и довольно стучал перчатками громобойца.

Челядинцы стаскивали в зал приёмов матрасы, шкатулки с едой и подушки, почтительно уступая дорогу многочисленным гостям и союзникам рода Патунга, шагавшим ко входной арке. Звон блях челядинцев и шорох их бутафорских доспехов смешивались с гулом голосов гостей. Все обсуждали долгожданное движение Дивии. Ни у кого не было сомнений, что мы летим в Портовое Царство.

Двое гостей, мужчина и женщина в одинаковых синих халатах, обсуждали родовую войну Саран и Те-Танга. Я влился в поток гостей, прислушиваясь к их беседе.

Мужчина восхитился тем, как Те-Танга провернули первую атаку:

— Один удар и род Саран почти прикончен! Пусть простит меня уважаемый брат Котахи, но нам можно поучиться кое-чему у этих садоводов.

Его собеседница возразила:

— Те-Танга слабаки, которые решили отшлёпать таких же слабаков. Нам нечему учиться у тех, кто прибегает к уловкам Прямого Пути, чтобы обмануть своих врагов.

— Слабаки, которые вот-вот получат ещё три места уполномоченных помощников Совета.

— Пф, всего три? У нас их двадцать семь, не считая того, что уважаемый брат Котахи сам член Совета.

— Нельзя отторгать от себя возможных союзников.

— Не знаю, не знаю, — пренебрежительно ответила собеседница. — Я не считаю, что мы должны искать дружбы каких-то там Те-Танга. Это они должны искать нашего расположения.

— Получить шесть уполномоченных помощников, которые будут действовать во славу рода, мелочь, но мелочи решают исход больших сражений. Как, например, тот злополучный камушек, на котором ты поскользнулась во время поединка твоего отряда против Поау. Сколько дней целители пришивали твою голову на место?

Собеседница недовольно хмыкнула:

— Сколько бы дней ни было — все мои. Кроме того, братец, нам опасно рассчитывать на Те-Танга.

— Почему же?

— Сам подумай. Чтобы сокрушить Саран, они вошли в союз с Карехи.

— С презренными мясниками?

— Они даже детей своих поженили.

— Хм. Но Карехи нам не враги? Мы же мясо у них покупаем.

— Не враги лишь от того, что какая вражда может быть между нами, славными Патунга, и этими разбогатевшими животноводами? Карехи не враги, но они друзья рода Хатт. Один из их рода состоит советником при Карапу Карехи.

Собеседник спохватился:

— Я не подумал об этом. А ведь Хатт — союзники Кохуру. Неужели, ты думаешь…

— Пожар родовой войны не мог разгореться без поддержки поганых Кохуру, вот, что я думаю.

Это предположение поразило не только меня, но и собеседника:

— Но зачем Кохуру сталкивать в войне каких-то там Саран и Те-Танга? Ради того, чтобы Те-Танга получили больше мест уполномоченных помощников?

— Нет. Подумай ещё, брат.

— Или всё это затеяно из-за этого мальца, как там его… Самирана из рода Саран, который стал нашим челядинцем? Я слышал, что он обидел Кохуру, отказавшись принять имя их бесславного рода?

— Рискуя навлечь на себя гнев Безумного Гуро и раздуть войну ради того, чтобы уязвить какого-то там Саран? Это глупо даже для Кохуру. Думай дальше, брат.

— Я понял! — воскликнул собеседник. — Устроив войну между незначительными родами, Кохуру проверяют, как на это отзовётся Гуро Каалман и его приспешники в Совете!

— Вот теперь ты правильно подумал, брат.

— Получается, что нам тоже интересна эта война?

— Немного.

— Этой войной Кохуру метят в наших общих врагов в Совете, а не в какого-то там челядинца Самирана?

Я решил, что если этот родовитый болван ещё раз назовёт меня «челядинцем», то плюну на приличия и предъявлю ему.

Собеседница поправила брата:

— Пусть твой Голос запомнит: Самиран не челядинец, а первый одного из наших малых отрядов.

— Да?

— Да.

«Да!» — мысленно подтвердил я.

— И этот парень шагает позади нас, прожигая твою спину взглядом, полным справедливой обиды.

Оба собеседника обернулись на меня. Я смутился и замедлил шаг. Рассмеявшись, собеседники пошли дальше.

Отстав от них на приличное расстояние, я снова зашагал, размышляя, какие извращённые формы примут отношения родов, погрязших в интригах внутри интриг? Иногда мне казалось, что даже сами дивианцы с трудом разобрались бы в своих отношениях, если бы