Ицзин. Книга Перемен - Автор Неизвестен

строки за исключением третьей. Каждое стихотворение символизирует одну из гексаграмм «Книги Перемен» («Ицзин») и соответственно одну из фаз алхимического процесса, описываемого в терминологии «Ицзина». Первая гексаграмма – «небо» (в переводе Ю. К. Щуцкого – «творчество»), – состоящая из одних положительных (ян) черт. Поэтому неслучайно, что это название встречается уже в первой строке стиха 17(1). Как и везде в «Главах о прозрении истины», «небо» и «земля» – цянь и кунь – означают чистые прежденебесные пневмы инь и ян, которые должны быть использованы для создания треножника, сосуда внутреннеалхимического действа, расположенного в нижнем «киноварном поле» (дань тянь) тела. Локализация и размеры его были указаны еще Гэ Хуном (283/284–343/363 гг.). Гэ Хун указывает, что нижний дань тянь располагается в двух цунях четырех фэнях ниже пупа и имеет следующие размеры: у женщины шесть фэней, а у мужчин девять фэней[396] (см.: Гэ Хун. Баопу-цзы. СПб., 1999. Гл. 18). Собственно говоря, этот центр и является тиглем внутренней алхимии, но адепт все же предварительно должен подготовить его к этой роли: почувствовать его местонахождение, очистить посредством дыхательной гимнастики и созерцания.

Заяц и ворон – новые синонимы неразвитых инь ци (заяц) и ян ци (ворон), синонимы тигра и дракона. В древнекитайской мифологии (и позднее в народных культах) заяц выступал символом луны, как ее животное, а ворон – символом солнца, которое иногда и мыслилось как ворон (последнее характерно и для многих других народов). В алхимической традиции эта символика оказалась переосмысленной: солнце – ян, но неразвитое, таящее внутри инь (ворона); луна – инь, но скрывающее ян (зайца). В символике «Книги Перемен» этому состоянию соответствуют триграммы кань (вода–заяц) и ли (огонь–ворон). Таким образом, если тигель создается адептом из зрелых отборных пневм инь–ян (символы: кунь и цянь, стихии «вода» и «огонь»), то снадобье готовится из незрелых пневм инь–ян (символы: кань и ли, стихии «металл» и «дерево»).

Две вещи – те же заяц и ворон. «Желтый Путь» (хуан дао) – здесь способ активности, деятельности инь ци и ян ци, их гармоничный срединный путь (желтый – цвет стихии «земля», стихии середины, центра). Так как заяц и ворон соответствуют также луне и солнцу, то в мистической топонимике внутренней алхимии они также ассоциируются с пневмами глаз, их блеском (правый – солнце, левый – луна). Общий смысл строки: алхимический процесс должен идти естественно, с учетом внутренних тенденций развития самих пневм, в период растущего ян (от зимнего до летнего солнцестояния, знаки цзы у) развивающихся скачками, причем в частично совпадающий с ними период с весеннего до осеннего равноденствия (знаки мао ю) они очищаются, омываются. Эти же знаки употребляются также как символы развитого инь – цзы, развитого ян – у, неразвитого инь – ю и неразвитого ян – мао; такова же символика и деления суток. Короче говоря, определенные стадии алхимического процесса должны соответствовать конкретным состояниям пневм. Заключительная строка четверостишия говорит о цели процесса – создании эликсира, бессмертного зародыша, к которому должны привести правильно совершаемые внутреннеалхимические процедуры.

[18(2)]Печь создавая, ставя треножник, цянь–«небо», кунь–«землю» бери в образец.Сжигая, семени цвет выплавляя, разумные души, животные души ты обуздай.То собирается, то распадается инь юнь, вселенская пневма, превращенья свершая.Осмелюсь сказать: эти тайны сокрытые не нуждаются в праздных речах.

Здесь продолжается развитие темы 17(1) четверостишия. Опять речь идет о подготовке к началу собственно внутреннеалхимического процесса.

Приготовление печи и треножника возможно только при упорядочении функционирования киноварных полей, что, в свою очередь, требует занятий сложными психофизическими упражнениями: «выправлением сердца» (чжан синь – медитация, сосредоточение, концентрация мысли) и «выправлением тела» (чжэн шэнь – специальные даосские гимнастические упражнения). Таким образом адепт стремится достичь равновесия иньных и янных пневм (кунь и цянь) и их чистоты.

Разумные, или небесные, и животные, или земные, души (хунь и по, см. выше, комментарий к 10-му восьмистишию I части) выступают здесь символом «цветка семени» (сущности-эссенции) ян ци и инь ци.

Далее, в 3-й строке мысль Чжан Бо-дуаня переходит в космологический план, разъясняя природу всех превращений-метаморфоз в мире, характер рождения и гибели вещей.

Вселенская пневма сгустилась – и вещь появилась; пневма растаяла, распалась, рассеялась – и вещь разрушилась. Вселенская пневма инь юнь – соединенные, пришедшие в гармонию иньные и янные пневмы (инь ци и ян ци) в их универсальном космическом аспекте, единение наилучшей сущности вселенских пневм.

Здесь процессу космических превращений соответствуют превращения, метаморфозы, взаимопереходы пневм человеческого тела, ведущие в процессе внутренней алхимии (о природе алхимии как модулировании космического процесса и о роли учения о подобии микро- и макрокосма в алхимии см. выше) к созданию в теле адепта бессмертного зародыша, эликсира, о чем и говорится в четвертой строке.

Гексаграмма, соответствующая стиху 18(2), – «земля» (в переводе Ю. К. Щуцкого – «исполнение»; кунь); состоит из одних отрицательных (иньных) черт.

[19(3)]Времени понапрасну не трать, из глины лепя для эликсира сосуды;Для выплавления снадобья печь склоненной луны ищи.Небесной спонтанности огонь в ней ты взращенным найдешь;Зачем же дрова и уголь нужны, к чему же тогда мехи?

Если первые два четверостишия описывали как бы подготовку к алхимическому деланию, то 3-е четверостишие уже непосредственно связано с началом процесса. Впрочем, основное его содержание опять-таки посвящено размежеванию с внешней алхимией.

Все ее операции, приготовление печей и тиглей из обычных веществ – пустая трата времени.

Истинная печь – внутри человека, материал, из которого она сделана, – пневма. Образ печи, подобной «склоненной луне» (янь юэ лу), восходит еще к трактату II в. н. э. (?) «О единении Триады» («Цань тун ци»), приписываемому знаменитому алхимику Вэй Бояну. Ко времени жизни Чжан Бо-дуаня он уже воспринимался как авторитетнейший текст по внутренней алхимии общеметодологического характера.

Луна – символ инь ци (в данном случае развитого, триграмма кунь) и, следовательно, свинца.

Склоненный набок месяц – образ, указывающий на форму этой «свинцовой» (инь ци) печи. В ней описанными выше способами разводится огонь, выплавляющий снадобье.

Огонь горит, следуя «небесной спонтанности», «естественности» (тянь жань; см. подробнее комментарий к четверостишию 17(1) и выше). Так как этот огонь тоже пневменного, внутреннего характера, то поддержание его не требует дров, угля или раздувания мехов.

Таким образом Чжан Бо-дуань еще раз проводит границу между своим учением и внешней алхимией.

Гексаграмма, соответствующая данному стиху, – «начальная трудность» (чжунь); состоит из триграмм чжэнь (возбуждение, подвижность, гром, первый сын) и кань (погружение, опасность, вода, второй сын).

[20(4)]В печи склоненной луны тогда нефритовый бутон рожден;В треножнике из вермиллиона, знай, поселится водяное серебро.Только лишь после того, как огонь в гармонию силы свои приведет,Из зерна медленно будет взрастать крепнущий желтый росток.

Это четверостишие посвящено второму аспекту первой фазы алхимического процесса – описанию создания желтого ростка (см. комментарий к 6-му восьмистишию I части).

Если печь создается из инь ци (свинец), то треножник создается из ян ци (ртуть, восстановленная из киновари; триграмма цянь). Соответственно, «нефритовый бутон» (юй жуй) является синонимом «нефритового сока» (юй е), сущностью незрелой янной пневмы, а «водяное серебро» (шуй инь; собственно ртуть) окажется, соответственно, синонимом «эссенции (или „семени“) металла» (цзинь цзин), сущностью незрелой иньной пневмы. Таким образом, происходит как бы обмен пневмами: в иньной печи появляется янная пневма, а в янном треножнике – иньная пневма. Следует обратить внимание, что здесь Чжан Бо-дуань, используя иньный характер знака «вода», делает водяное серебро (т. е. ртуть как носитель янной серебристости, в отличие от иньной серебристости свинца) началом женским, отрицательным, иньным, а не наборот. Затем благодаря гармонизирующей силе огня происходит соитие этих пневм, и в глубине киноварного поля появляется и начинает медленно расти желтый росток. Здесь Чжан Бо-дуань вновь изменяет содержание этого символа. Это уже не синоним свинца и инь ци, как в I части, а метафора, означающая зачаток эликсира, первые признаки появления бессмертного зародыша. Он называется Чжан Бо-дуанем желтым, т. к. своим появлением он обязан единению пневм, а пневмой, имеющей свойства и инь ци, и ян ци, является стихия земли (символический цвет – желтый).

Гексаграмма данного стиха – «недоразвитость» (мэн); состоит из триграмм кань (см. выше) и гэнь (пребывание,