Исповедь гипнотезера - Владимир Леви

СЛЕПЫ!

СЛЕПЫ ИЗНУТРИ! НЕ ВИДИМ СЕБЯ!

Волны самочувствия, ткань общения — сплошная стихия, в которой барахтаемся, топя себя и друг друга, — вот так как-то могу это выразить теперь за него, менее чем приблизительно…

А между тем — и это пронзило! — существует и ВОЗМОЖНОСТЬ ПРОЗРЕНИЯ -

МОЖНО! -

видеть, понимать, совершенствовать! Можно видеть и можно ведать! И как можно скорее надо это у-видеть, у-ведать, скорее!..

Несмотря на страсть к объективности, он был уверен, как все мыслящие мальчики, что лишь он один озарен высшим светом, что это предчувствие, предзнание, предсовершенство (как легко заменить «пред» на "бред") явилось ему в порядке исключения, а не правила. Темная вселенская ответственность возлегла на его плечи…

Ему казалось, и не без некоторых оснований, что все уже готово, что вот тут, в этой шишковатой коробочке, уже имеется плен! а, на которой все-все отснято, все «почему» и «как» — только проявить… Казалось, что даже с непроявленной пленки можно кое-что прочитать: если хорошенько всмотреться туда, внутрь, то видны какие-то летучие линии и значки, что-то вроде нотной записи, бегущей по экрану, то самое, что при бессоннице или температуре, если только чуть-чуть надавить на закрытые веки, превращается в волшебный, управляемый легчайшими прикосновениями калейдоскоп, — сказочная, несравненная мозговая живопись… Всецветное царство наук и искусств, ясновидение, будни будущего…

— В психиатрии подобные состояния называются, если не ошибаюсь, философской интоксикацией.

— Да, все известно… Но в данном случае диагнозом и не пахло, хоть я и сам в качестве психоэксперта Обыкновении (а мы все эксперты с пеленок) склонен был кое-что заподозрить…

Сказал мне как-то, глядя в сторону, почти шепотом:

— Знаешь… Человек видит сны не только во сне. Человек сны НЕ ТОЛЬКО ВИДИТ.

— А как еще? Слышит? Нюхает?

— Человек живет в Океане Невидимых Снов. Круглые сутки. Всю жизнь. И может быть, дольше…

— Иди ты. Кто сказал? Как это?.. Кто всю жизнь может спать?

— Ну вот ты, например, хотя уже немножко проснулся… Не знаешь, что много-много жизней еще в тебе. Сознание — орган саморазобщения, понимаешь?.. Я доказал.

БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК

Юрий Борисович Линцов (назовем его так) заведовал некой кафедрой некоего института. Это был крупный специалист в одной из областей математической логики, автор нескольких монографий, обладатель титулов, премий и прочая. Юлий Борисович успевал всюду, ориентировался и был на виду. Один раз выступил с популярной лекцией в Политехническом музее. Читал он замечательно — во всяком случае, Академик, бывший среди немногих его внимательных слушателей, ушел в полном восторге. Линцов с той поры не сходил с его уст. Через какого-то взрослого знакомого математика сумел достать из научной библиотеки чуть ли не все его работы и прочитал от корки до корки.

Я, понятно, мог этому только отдаленно сочувствовать, пожалуй, даже слегка ревновал. Один раз за игрой в Пи-футбол это прорвалось.

— И чего ты нашел в своем этом Хренцове?.. Погоди, сейчас мой удар, был угловой. Тьфу… Чего он там тебе такое открыл?

— Шесть—один. Объяснить сложно, специальная терминология. Линцов — личность, понимаешь? Личность в науке. Аут.

— А что, остальные там в вашей науке без личностей, что ли?

— Проявить самобытность — тебе пенальти — достаточно сложно. А он сумел. Семь—один.

— Ну и что? Ты тоже проявляешь самобытность. Я тоже проявляю самобытность. Семь—два.

— Не жульничай, положение вне игры. Слушай, Кот, а ты мне подал идею.

Его идеи всегда возникали по каким-то немыслимым поводам, по непостижимым касательным, скакали, как блохи, куда-то вбок.

На этот раз идея была простенькая и бредовая: собственной персоной явиться к Линцову. На работу. Поговорить.

Обоснование звучало так: ЛУЧШЕ ОДНАЖДЫ, ЧЕМ НИКОГДА — мне понравилось.

Дней десять Клячко, не разгибая спины, сидел и строчил, вычеркивал и строчил, рвал бумагу и снова строчил — такого с ним никогда не бывало, он работал всегда сразу набело.

ОН СОСТАВЛЯЛ ВОПРОСЫ.

Когда все было наконец готово, он, страшно мигая, протянул мне аккуратно исписанный лист бумаги и попросил прочесть.

Семь вопросов. Первые три и последний состояли сплошь из абсолютно непонятных мне формул.

— Это пропусти, пропусти! — закричал Кляча, увидев мою реакцию. — Вот это, ты только это… Смешно, а?..

Изо всех сил заскрипев извилинами, я прочел следующее. (За точность воспроизведения не ручаюсь.)

…ИСЧЕРПЫВАЕТСЯ ЛИ ВЫСШАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МОЗГА ПОСТАНОВКОЙ И РЕШЕНИЕМ ПРОБЛЕМ?

…ИМЕЮТ ЛИ СМЫСЛ ПОПЫТКИ ОБОСНОВАНИЯ ЭТИКИ ТЕОРИЕЙ РАЗОМКНУТЫХ (СВЕРХЦЕЛЕВЫХ) ИГР?

…ЕСТЬ ЛИ ПУТИ К СОЗДАНИЮ ЕДИНОГО ЯЗЫКА НА ОСНОВЕ ГИПОТЕЗЫ МУ… МУЛЬТИ… МО… МУЛЬТИМОДАЛЬНОСТИ СМЫСЛОВОЙ ВСЕЛЕННОЙ?

— Ну как, а? Смешно?..

— Гм. Ну что… Все бэ-мэ. (Более или менее.) Бэ-мэ нормально. В целом, — сказал я важно.

Ему пришлось приходить к Линцову несколько раз, из которых добиться аудиенции удалось только дважды.

Первый раз (по его неохотному описанию).

— …Юлий Борисович, если можно… Минимальное время… Письменно или устно, как вам удобнее…

— Хорошо, я посмотрю, оставьте секретарю. Приходите на той неделе. Во вторник. Нет, в пятницу… Нет, в пятницу заседание кафедры… Алло. Сейчас, извините. Позвоните секретарю во вторник с утра. Будьте здоровы, молодой человек.

Второй раз. (Я ждал за дверью и от нечего делать подслушивал.)

— Ну, заходите, что же вы… А вы к кому?.. Здравствуйте. Садитесь. Уважаемый… Алло. Да, добрый день, добрый день, дорогой мой Олег Константинович! Спасибо, и вас так же! И вас с тем же!.. И вам того же!.. Ну конечно, чудесно… Переносится симпозиум? Да-а-а… Спасибо, спасибо. И вам спасибо… Еще раз спасибо. Всего, всего вам самого-самого наилучшего… Так вот, молодой человек. Понимаете ли… Алло. Да. Не знаю, не могу сказать. Занят. Тоже занят. В пятницу. Всего хорошего. Значит, так, юноша. Алло. Слушаю вас… Сию минуту… Маргарита Антоновна! Маргарита!.. Риточка, ну что же вы… Референт Николая Тимофеевича… Алло, да, да, конечно, материал давно подготовлен, мы ждали только вашего… Обязательно. Сделаем. Большое вам спасибо… Итак, мальчик, ты, собственно, по какому по… А? Да… Сейчас, минуту… Риточка, принеси, пожалуйста, материал этого… гражданина. Ну вот. Да-да, я помню. Молодой человек, вы не представляете себе степени моей занятости. Отвечать на ваши вопросы… Ну хорошо, допустим… А это что? Ага, ясно. Ваши вопросы сформулированы… Э-э… Не совсем адекватно… Вот здесь кое-что… Хотя и свидетельствуют о вашем обостренном интересе к ряду проблем дискордантного преобразования… Алло. Я… Почему же раньше не позвонила?.. Не слышу тебя… Алло! Ты можешь погромче?.. Нет, не совсем удобно… Хорошо, попробую… А? Ты еще будешь дома? Дома будешь? Я тебе перезвоню… Да… У вас, несомненно, есть кое-какие задатки, молодой человек, но вы слишком тихо говорите, надо развивать голос, это жизненно важно. Если вы будете серьезно работать в какой-либо актуальной области, из вас, будем надеяться, со временем выйдет какой-нибудь толк. А это… Возьмите. Будьте здоровы, молодой человек.

СТРАННЫЙ ПРЫЖОК

…Был теплый мартовский день, налетал шалый ветерок, отовсюду текло и капало. Мы встретились, как обычно, у ворот дворика дома № 6, в Телеграфном, — отсюда начинался наш традиционный маршрут: за угол, по Сверчкову, Потаповскому и на Чистые.

Но на этот раз он не пошел, а встал на месте, неподвижно опустив руки.

— Кстонов, слушай. Можно, я спрошу тебя?.. Кетоновым он назвал меня в первый раз.

— Ну.

— Ты скажи… Ты знаешь, зачем ты живешь?

— Чего-чего?

— Зачем ты живешь?

— Ты что, охренел?

— ЗАЧЕМ ТЫ ЖИВЕШЬ?

— Да чего ты?.. Ну, чтобы стать… Чтобы было весело… Тьфу, да чё ты пристал?.. А ты знаешь?

— Не знаю.

— Ну и…

— Я всегда думал, что знаю. Потерял.

— Ну ты вообще… Ты даешь. А моя Катька вот знает. (Так звали мою тогдашнюю кошку.) Чтобы лопать сырую рыбу. Чтобы гулять, хе-хе, чтобы котята были. Мурлыкать чтобы. А ты не знаешь, хе…

— Я НЕ ЗНАЮ.

— Ну ты…

Я вдруг осекся. Глаза Академика со страшной силой упирались в меня и светились отчаянием.

— Клячко, — я попытался взять его за рукав, но рука моя как-то сама собой отошла обратно, — слышь… Пошли. Пошли попиликаем. (То есть на нашем языке поиграем в Пи-футбол или еще как-нибудь поразвлекаемся.) А?.. Опять бабка спать не дала?

"Ничейная бабуся" уже второй месяц была очень плоха, и по ночам кричала на одной ноте.

— Она вчера умерла.

Повернулся и побежал. Перед поворотом за угол переулка споткнулся, но не упал, а подлетел как-то вверх, вскинув руки с растопыренными пальцами, и в этом странном прыжке исчез за углом.