Восставший из пепла - Роман Злотников

— О, тебя интересуют диски о Земле. Почему же ты мне не сказал? Я с удовольствием достану тебе самые свежие новинки.

— Спасибо, мама. Я не хотел тебя затруднять. Мне вполне хватает записей из библиотеки.

— Но разве тебе не хотелось бы иметь СВОЮ коллекцию?

— Свою?! — Смотрящий на мгновение задумался. Некоторые понятия людей до сих пор ставили его в тупик. Разве записи из библиотеки не принадлежат ему? По крайней мере, пока они его интересуют.

— Ну да. Только твою. Ты мог бы забрать их с собой на… ну туда, куда ты улетишь, и время от времени смотреть, вспоминая о своей мамочке.

Смотрящий несколько мгновений привыкал к этой мысли, потом благодарно наклонил голову, бессознательно раздвинув крыльевые когти в знак согласия:

— Благодарю, мама. Это доставит мне удовольствие.

— Ну вот и хорошо.

Судя по движениям лицевых мускулов, женщина была очень довольна.

— Если тебе захочется чего-нибудь еще, немедленно скажи об этом своей мамочке, Клайв. Я все устрою, — Она резко повернулась и вышла из комнаты.

Последнее, что услышал Смотрящий, были ее слова, сказанные уже достаточно далеко от его комнаты — где, как она была уверена, он не сможет ее услышать:

— Ну, наконец-то мне удалось немножко расшевелить эту холодную рыбину, Инсат. Кто бы мог подумать, что ему вдруг понравится такая рухлядь, как записи Земли.

Первая встреча с обитателем станции произошла примерно за милю до ворот дворца. Они уже собирались подняться повыше, ибо глупо было бы вылезать на обозрение почти сотни воинов, охраняющих ворота, как вдруг Ив через микрофоны, настроенные на высокий уровень чувствительности, уловил чью-то пьяную песню. Он сделал знак остановиться и прислушался. Его губы растянулись в сардонической улыбке. Кто бы ни был этот певец, две вещи про него можно было сказать абсолютно точно: во-первых, он явно не Энрике Гуззано, а во-вторых, он имеет большой опыт попоек в симаронских забегаловках. Так что, сопоставив эти сведения с тем фактом, что в самом сердце владений Свамбе этот певец чувствовал себя в полной безопасности, не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто это. Конечно же это его старый знакомец Йогер Никатка. Во всяком случае, именно под этим именем Ив знал его на Симароне. Он знаком подозвал полковника и с легкой усмешкой сообщил:

— Мне кажется, фортуна на нашей стороне. Полковник его не понял, но не стал задавать вопросов, предпочитая подождать и все увидеть своими глазами.

Черт возьми, он бродит по коридорам станции уже целую вечность, а до сих пор не попалось ни одной подходящей рожи, на которой можно было бы сорвать свое раздражение. Он зашел в покои маман, как раз когда она ворковала со своим уродцем. И, великий Ингоро, ЕГО К НЕЙ НЕ ПРОПУСТИЛИ! Огромный стражник-масай просто отшвырнул его как щенка и вежливым тоном, который никак не вязался с его предыдущими действиями, посоветовал господину угомониться и не пытаться нарушить приказ великой. Иначе он будет вынужден позвать воинов, которые с почетом проводят его до апартаментов. Йогер однажды уже испытал на своей шкуре этот почет. Это было в тот день, когда он попытался наорать на мать. Того раза ему было достаточно. Поэтому он зло плюнул на пол маменькиной залы и, удовлетворившись этой мелкой местью, удалился из ее апартаментов. Виски на этот раз помогало мало, и он отправился искать, на ком бы сорвать зло. И вот такая невезуха!

Свернув за угол, Йогер остановился и, прервав на мгновение свою песню, приложился к бутылке. И что же он увидел, когда, хлебнув как следует, опустил бутылку?! Ненавистное лицо прихлебателя профессора Шкаличека! Ну надо же, как кстати! Ему так хотелось надрать кому-то задницу, а Уюмба уже надоел. Йогер взревел и бросился в атаку. Но тут впереди возникло что-то, заслонившее ненавистную физиономию, и в тот же миг в глазах полыхнула россыпь искр, потом все погрузилось во тьму.

Ив перевел дух и поудобнее перехватил обмякшее тело.

— Кто это? — нетерпеливо спросил полковник.

— Не узнаете? — усмехнулся Ив. — Йогер Никатка, собственной персоной.

Полковник удивленно раскрыл глаза, качая головой:

— Мистер Розенфельд опять попал в десятку. Удача просто липнет к вам, как назойливая любовница. Вряд ли на всей станции найдется более десятка человек из нескольких миллионов ее обитателей, которые точно знают, где находится Клайв Смитсон. И один из них умудрился попасть к вам в руки.

Ив кивнул головой, соглашаясь:

— Когда-то меня звали Счастливчик. Однако надо найти укромное местечко. Скоро он придет в себя, и я не хочу, чтобы нашу с ним беседу услышали чужие уши.

Через полчаса они снова стояли у развилки коридора, где уже были прежде. Ив молча указал рукой на неширокое ответвление, уходящее вверх. Полковник тихо сказал:

— И все-таки я не стал бы ему доверять на все сто процентов.

Ив усмехнулся:

— Я и не доверяю. Но о том, где находится ребенок, он сказал чистую правду. Можете мне поверить. Как и то, что в случае чего сюда сбегутся столько солдат, что на каждого придется тысяч по сорок. А это все-таки многовато. Поэтому наша задача состоит в том, чтобы быстренько сделать свои дела и линять отсюда поскорее. Так что вперед.

И они двинулись вперед.

Смотрящий на два мира начал различать непонятные звуки уже давно. Ведь его органы чувств были намного совершеннее, чем у людей. Он уже совсем решил было сказать об этом своим стражам, истуканами застывшим в углах залы, когда вдруг чей-то негромкий голос произнес:

— Я хочу поговорить с тобой, Клайв Смитсон. Смотрящий на мгновение замер, потом тихонько ответил:

— Да.

Стражи дернулись, недоуменно озираясь, но Смотрящий знал, что для того, чтобы они услышали голос говорившего, тому надо будет приблизиться к ним на половину расстояния, которое их разделяло. Между тем голос послышался снова:

— Когда я подойду поближе, нам придется нейтрализовать стражу. Так что, когда я сделаю вот так, — раздался резкий щелчок, — отключи слух.

Смотрящий снова ответил:

— Да.

Старший из стражей дрожащим голосом, полным страха и отвращения, которые всегда явственно слышались в голосе говоривших с ним людей, спросил:

— Вы что-то желаете, господин?

Смотрящий покачал головой:

— Нет, просто размышлял вслух.

Прошло около десяти небольших местных эквивалентов единицы измерения времени, называемых минутой, прежде чем он услышал легкий щелчок, на этот раз прозвучавший гораздо громче, и поспешно лишил себя возможности слышать, а заодно уж и видеть. Когда он восстановил эти способности, стражи, скорчившись, лежали там, где прежде стояли, а совсем близко слышались шаги нескольких человек. Наконец занавесь, закрывавшая арку, откинулась в сторону, и на пороге появилась фигура, казавшаяся неуклюжей из-за скафандра, в который была облачена. За ним следовали еще несколько фигур. Смотрящий встал со своего места и учтиво поклонился.