Партизаны Подпольной Луны - GrayOwl

- Это родовой замок Северуса Снейпа, и пока мы в нём, а его эльфы готовят для нас ланч, мы не позволим говорить о… нашем Северусе, несмотря на Ваши однозначные намёки на его нетрадиционную ориентацию, плохо.

Это Минерва. Наконец-то, высказалась не вопреки кому-либо из орденцев, а… за, причём, за нелюбимого многими орденцами Снейпа. Но ведь она была права в своём негодовании. Неужели, когда орденцы вместе с обосравшим Снейпа Флетчером отобедают, всё изменится и повернётся на сто восемьдесят градусов?

Об этом сейчас думал Ремус. Но ему было не с кем разделить свою печаль, не с кем мыслью поделиться. Не с абсолютно же чужой ему женщиной, ставшей теперь миссис Люпин. Этой новоиспечённой миссис он, Рем, нужен был в плане исключительно телесном, для сексуальных забав и игрищ, в которых она была настолько изобретательна, что… утомляла Ремуса. И физически, но, главное - нравственно.

Он-то со своими обоими постельными друзьями, сначала с первым, простеньким, потом со вторым - позаковыристее, и не знал, что бывают… такие извраты. Да он до свадьбы вообще был, можно сказать, девственником в душе. Именно до свадьбы, в ночь после которой Луна так разошлась, что выла от похоти и вожделения, прыгая на Ремусе, не хуже раненого волка-оборотня, на которых бывший вервольф вдоволь насмотрелся в резервации, на Полную Луну, только не от боли, а от… необычайного удовольствия, получаемого ей сполна на уже натёртом члене мужа.

А он и слова поперёк произнести боялся - нет, не было в нём смелости в обращении с женщинами. Он всегда обходил их стороной, да и они, в большинстве, чурались Люпина, как только узнавали… что он такое на самом деле.

У Рема всегда была своя, частная жизнь индивидуума, да, сексуально и алкогольно озабоченного, но ему никогда не приходилось делить с кем-либо жизнь и постель, хоть он и мечтал о таком варианте. Но… с другим… нет, с другими… а не с… той.

Да, Люпин влип, и по-крупному. На всю оставшуюся жизнь, на всю оставшуюся жизнь.

* * *

* По когтям льва (узнают его) (лат.)

Глава 71.

Луна аппарировала в замок вслед за Флетчером и занялась сборами мужа в путь, обратно в Хогвартс, а то там столько дел накопилось. Нашлись целых четыре кандидатуры на ставку профессора Трансфигурации, в том числе, Высшей. Но она, миссис Люпин, что каждый раз подчёркивала Луна, говоря о себе, не выбрала пока ни одной потому, что плохо помнит предмет, а, значит, недостаточно профессиональна в отборе. Необходим специалист, лучше всего - легиллимент.

А теперь все орденцы свободны, осталось только вкусить праздничный, свадебный ланч и можно аппарировать из замка на все четыре. Новый министр магии в честь своего интронажа объявил частичную амнистию, бывшую, на самом деле, почти абсолютной, за исключением заключённых в Азкабане Пожирателей Смерти.

Остиус Иванка Густавич, а это был именно он, воцарился в кресле министра всея Малыя и Великия Британии, только в последней декаде апреля. Произошло это в результате правильно проведённой избирательной кампании после удачного вложения златычей в маггловскую торговлю оружием, а вовсе не наркотиками, к которым благородный хорват питал презрение столь глубокое, что даже магглов пожалел, не увеличивая свои драгоценные капиталовложения в эту индустрию сомнительного удовольствия собственными деньгами.

А ведь мог бы сделать это, подзуживаемый, наконец-то, состоявшимся, но вовсе не таким уж… забористым и пылким, как поговаривали в свете, любовником лордом Люциусом Малфоем. Вот он-то и вложился, но проиграл маггловским наркобаронам крупную, даже в галеонах, сумму, не удержав, опять-таки даже вместе со своими напарниками, подцепленный было на удилище такой желанный наркотрафик.

Но некоторую часть средств выудить всё же удалось, и только теперь Люциус Малфой давал бал для грязнокровок и недостаточно, в его понимании, чистокровных волшебников, оказавших ему помощь в моральном уничтожении прежнего министра, разыскивавшего, и ведь действительно же появлявшегося в Хогвартсе в конце февраля Северуса, и желавшего сместить с поста, к величайшему сожалению, ныне почившего величайшего волшебника Альбуса Дамблдора. На бал был приглашён и один невидимка, может быть, поймающийся на приглашение к самому лорду Малфою, вот компания только подкачала, ну да они уж как-нибудь вдвоём устроят междусобойчик.

Но о дальнейшем все уже и так знают. Дело в том, что Люпин, воспользовавшись занятостью жены, нелегально удрал на бал, но ему не дали, пообещав, однако сладкое продолжение после одного из soiré у милорда Малфоя, на который его, Рема, обязательно пригласят. И Люпин не очень-то расстроился, что и во второй подход к столику хавчик, то есть, сам Люц, оказался пресным. Он рассчитывал на третий подход, и ему было обещано, что он состоится.

Уж больно надоела Рему супруга, только катавшаяся на нём верхом, как на объезженном пегасе со склеенными заклинанием крыльями, разве, что не стреноженном, взамен больше не трахая его в задницу с незаменимой помощью миленького. Совсем позабыла Луна о гомосексуальных склонностях и потребностях мужа, но зря она… так жестоко обошлась со своим неупокоенным нетраханной задницей супругом во Мерлине.

Ремус всерьёз стал задумываться об измене Луне, уже безо всяких недомолвок и недоделок, подготовленной. И, да, с лордом Малфоем, измену, не приукрашенную изысканным извинением или, того хуже, душевными муками и самобичеванием после, когда всё уже свершится. И не один раз должна состояться измена - за всё хорошее! Графиня Снейп, конечно, правильно предрекла освобождение ни разу больше не собиравшихся на Гриммо орденцев в связи со сменой власти, но она не сказала правды насчёт Северуса, в отличие от Луны… А, и Мерлин с ними обеими!

И однажды, в самом начале светлого, весёлого месяца мая, когда у всякого маггла ли, волшебника ли праздничное настроение, Люциус решился… о, только напоить господина Директора и, может быть, добавить лишь капельку секса. Всего один раз чпокнуть Ремуса в попку. И пригласил его на домашний вечерок.

В Мэноре царила непринуждённая обстановка - многие приглашённые кавалеры были даже не во фраках, а в сюртуках фамильных цветов. Дамы же сверкали простыми на вид, но жутко дорогими именно из-за этой кажущейся простоты, нарядами. Всего было приглашено около пятидесяти человек.

Сам Люциус, как всегда и несмотря ни на что, носил цвета фамилии Снейп. На нём был глубокого голубого цвета сюртук со своебразными фалдами, украшенными серебряной каймой - попытка подражания известным всему свету знаменитым фалдам сюртуков графов Снейп - своего рода напускные, образующие подобие юбки. Как всегда, полную, но вовсе не дряблую шею украшали кружева отложного воротника белоснежной шёлковой рубашки. В распахнутых полах сюртука виднелась только белизна рубашки - Люциус, в отличие от возлюбленного кума, не любил жилеты.