Сказка старого эльфийского замка (СИ) - Морецкая Анна

— Может еще оборотней, или еще, каких наемников, взять, которые просто за деньги работают? Они ведь пока не имеют хозяина, ничью сторону не берут во внимание, и к Мэриду никакого отношения иметь не могут, — предложил задумчиво Рой.

— Нет, не выйдет, — покачал головой Корр и эльф поддакнул, — праздники на носу, а потому все вольные люди, не имеющие заработка, сейчас расползлись из столицы по домам да по друзьям, потому как все и везде, в преддверии большого наплыва людей, дорожает ужасно. Вот к самому концу тех праздников они прибудут обратно, чтоб в той толпе найти себе нового хозяина. Но нам-то они ведь сейчас нужны! Хотя, стойте! — Ворон аж подскочил с места, — У меня, кажется, есть подходящие люди!

— У тебя — бродяги? Откуда?! — воскликнул на это Тай.

— А вот Киса не будь ты таким букой и у тебя бы может приятели завелись! — не смог не поддеть Тигра Ворон. — Ваше высочество, вы помните Меченого? Так вот он дал мне клятву на крови, что он теперь обязан…

Договорить ему Тай не дал:

— Ха, приятели у него! Достойные господа, однако! Скажи мне, кто твой друг Птичка… знаешь такую поговорку? А по мне так, убереги Многоликий от таких друзей!

— Оно и видно! У тебя-то вообще никаких нет! — не остался в долгу и Корр.

Сколько бы так эти двое могли препираться, действительно известно только одному Отцу, и это знали уже все. А потому Катенар их резко одернул:

— Так, молчим оба, времени и так нет! Там молодая женщина в холодной темнице томиться и некромант сумасшедший хочет сбежать, а они тут, как дети малы, устроили! Ладно, Ворон, но ты-то Тай! А что касается Меченого и его парней… неплохая идея. Воины они, понятно, что не так чтобы очень, но для наших целей пойдут и они. Там, у Морэльского, тоже, поди, не все молодцы. А вот то, что и Меченный, и его ребятки захотят с герцогом поквитаться и сами, это тоже нам на руку. Так что лети Корр за ними и пусть подтягиваются к утру.

На том и порешили.

Ночь прошла тяжко, по крайне мере для Ройджена. Когда был занят делом или хотя бы нетерпеливым ожиданием все ж как-то полегче ощущал себя. А вот теперь, когда кроме нескорого раннего часа ничего не стоит на пути, мысли роятся в голове, как те пчелы в улье — жужжат, лапками скребут и, самое главное, их так много, что с ходу и не избавится от всех! А одна, словно пчелиная матка, в самом центре засела — как они могли не разглядеть Мэрида раньше, ведь все что нужно для этого, было у них на виду?!

Не будучи сам наделен Даром, Рой судил о подобных вещах только с помощью логики апеллирующей фактами. А факты — они таковы, что магию в Мэриде запечатали в возрасте семи зим. Потому как отцу его, герцогу Морэльскому, во-первых, очень не хотелось терять, таким образом, единственного позднего наследника, ведь следуя Закону, передать права на титул и прилагающиеся к нему земли долгоживущему и бездетному волшебнику он не мог. А во-вторых, герцогу слишком льстила уже устроенная к тому времени помолвка мальчика с принцессой. Которую обязательно бы расторгли, потому, как всем известно, что практикующие маги бесплодны, и значит составить достойную партию девице, несущей в себе кровь одной из Первых Семей, не могут.

Но что-то в этой правильной истории пошло не так. Кайю выдали замуж, едва ей исполнилось пятнадцать, что, не то что для принцессы, но даже и для крестьянки, рановато. Но отец пошел на поводу у единственной дочери, к тому времени уже влюбленной безмерно в предназначенного ей в супруги парня. По договору, правда, брак не должен был вступить в силу еще года два. И что там случилось у них, и почему свекор сестрицы не доглядел за молодоженами Рою неизвестно, но любовь неземная сделала свое дело и вскоре после свадьбы Кайрина понесла. Впрочем, в короткой детской памяти Роя остался гнев отца на это событие и опала герцога, на несколько зим отлученного от столицы. Но, факт остается фактом — к шестнадцатой зиме сестра уже имела одного сына, а меньше чем еще через три зимы обзавелась и вторым.

А не проходит и года, как на свет появился второй здоровенький мальчик, как печать на Даре Мэрида — срывается. Ага, сразу и бесповоротно. Хорошая такая печать, установленная Архимагом когда-то собственноручно, и не давшая ни одного сбоя в течение пятнадцати с лишним зим до этого момента.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Герцог в ноги к королю падал, моля не гневаться и сына не наказывать — любимую жену у того не отбирать. Убеждал, что и Дар-то тот, так — абы что, силы мало — ни дождя устроить, ни тяжелую рану залечить. Тем более что в семье уже росло двое мальчиков, так что земли и титул было кому передавать.

Следом за свекром приезжала Кайя. И рыдала сначала в покоях отца, а потом и брата, прося о том же — не рушить ее семью ради уже рожденных деток. Это происшествие Рой помнил неплохо, будучи десятизимним пацаном. Отец, конечно, вспылил, но обещал подумать… а потом вскоре и погиб. Ну, а Кайрен, взойдя на престол, понятное дело, сестрицу не тронул — слез тогда и так было достаточно.

Вот и получается, что с тем Даром, как не крути, дело уже и тогда было не чисто. Потому как, запечатать его можно было и повторно. А та история, рассказанная папашей Морельским, что вырвавшись на свободу у взрослого парня Дар, развился с ураганной скоростью и его никто предупредить не смог, звучала как-то не убедительно. Да, Рой помнил, как герцог, валяясь в ногах короля, все посматривал заинтересованно на лицо сюзерена, когда тот был в раздумье и на него внимания не обращал.

Сам-то принц в тот день к отцу в кабинет без стука ввалился, зная, что там только родственник находится, и как раз при этой сцене, когда случилась нестыковочка с выражением скорбного лица и напряженного взгляда у сестриного свекра, присутствовал. Даром, что десять зим от роду ему тогда было. Но, во-первых, он и на тот момент уже не мал ребенок был, а во-вторых, что недопонял сразу, то чуть позже догнал.

Но вот же, как-то не сложилось это все в одно целое раньше, ни у него, ни у Владиуса в голове. С Кайреном там другая история, завязанная на Кайрине, он и сейчас-то похоже едва осознает, что его сестра-близнец во всей этой истории принимала самое непосредственное и живое участие. А тогда… на нее он вообще подумать не мог, а Мэрид… он за столько зим в семье, как ее неотделимая часть воспринимался.

Но что теперь говорить? Надо действовать!

Так и не придремав даже на минутку, Рой на рассвете спустился вниз в маленькую гостиную. А комната была уже полна народу. Ворон, с которым было непонятно, толи ложился и только что вскочил, толи так и не спал всю ночь, но всклокоченный и помятый он был такой, что оба предположения могли быть верными. Тигр, этот как всегда без каких либо изменений во внешнем облике и тоже совершенно неясно, как давно он находится в комнате. Но кроме этих двоих в гостиной также находился Меченый и, похоже, пара его ребят. А также девица, довольно красивая и с голосом бархатистого тембра, которым она что-то потихоньку шелестела Корру почти на самое ухо. Это, наверное, и есть та самая Лапка, сестрица бандита, которую Ворон спас и за это удостоился их долга жизни. Между всей этой не спящей уже компанией спокойно ходила дина Клена и разносила на подносе парящие кружки со взваром и куски хлеба с разложенными по ним ломтями ветчины и сыра.

«— Героическая женщина!» — восхищенно подумал про нее Рой, поскольку жесты экономки были размеренными, а на лице лежала спокойнейшая улыбка, как будто подавала она достопочтенным господам и дамам, а не Меченому с его парнями. Да, вели они себя вполне сдержано, но рожи-то… рожи, как не крути, бандитские и этого не видеть было невозможно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А между тем, он сам уже принимал из рук дины кружку и хлеб с ветчиной. Ну, а все остальные к этому моменту успели вскочить со своих мест и теперь кланялись ему. Вскоре в маленький особнячок подтянулись и другие участники предстоящего дела. Пока все потихоньку переговаривались и перекусывали перед долгой дорогой, он рассматривал разношерстное общество.

Да-а, просто чудо, что за компания подбирается! Десять, или сколько их там будет, двадцать разбойников, считай, с большой дороги. И как они сражаются, Ройджен помнил по тому нападению на себя. И пусть эти утверждают, что они получше тех будут, но бродяги, они и есть бродяги. Еще эльф, за отвернутую башку которого можно огрести конфликт меж правящими семьями. Ворон, от чьих талантов в подземельях невесть какая польза — нет, мечом он махает неплохо, но главное достоинство его — это оборот во время полета и нападение сверху. Да, не забыть Сентиуса, который не хочет его оставлять, но еще не полон сил, после того боя.