Реквием по империи - Диана Удовиченко

— Делай свое дело, — сказал Варг-гхор, — призови духов предков, пусть прогонят чужаков.

Боялся Акхир, да делать нечего. Ударил он в бубен, завыл дурным голосом. Страх охватил племя, расступились воины, чтобы шаману не мешать. А тот разошелся: заплясал, закривлялся. На губах пена выступила. Взмахнул он руками, крикнул:

— Изыди! Духами предков заклинаю тебя: изыди! Покинь наше племя.

Ничего отвечал старый Роб, просто смотрел, как беснуется Акхир. Скоро силы оставили шамана. Уселся он на землю, бубен со злобой отшвырнул.

— Слабый у тебя шаман, — хрипло рассмеялся Роб. — Смотрите, орки, не нордары мы.

— Что же вы стоите? — зарычал Варг-гхор на воинов. — Или боитесь? Убить чужаков! Это я, вождь, вам приказываю!

— Плохой из тебя вождь! — сказал Уран-гхор. — Что ж ты свое племя на смерть отправляешь, а сам в бой не идешь? Давай порешим как положено настоящим воинам и мужчинам. Один на один выйдем. Тайж'ах!

Можно, можно было племя подчинить силой Роба. Но понимал Уран-гхор: орки должны своей волей под его руку пойти. Ему нужны были не покорные рабы, а верные соратники, товарищи по оружию. Значит, надо было не силой шамана хвастаться, а свою показать. Побить Варг-гхора. Только одного опасался молодой вождь: что предатель откажется драться, сбежит. Кипела в душе Уран-гхора ненависть, мести просила.

— Так что? — повторил он. — Идешь на тайж'ах или так и будешь черной жихой жить?

С гордостью наблюдал старый Роб за своим названным сыном. Нет, не обманули духи, Уран-гхор — великий вождь.

Ждали орки решения Варг-гхора. Все больше хмурились их лица. Великий позор — от поединка отказаться.

— Тайж'ах! — крикнул Ярх. — Хватить от вызовов прятаться!

Кололи Варг-гхора взгляды соплеменников. Некуда ему было деться. И вождь кивнул:

— Да. Тайж'ах.

— Стойте! — вдруг сказал Роб.

Стукнул он в бубен, и медленно пошел прочь со стоянки. В сотне шагов от селения остановился. Присел, прикоснулся к земле, замер, словно к чему-то прислушиваясь. Таял вокруг него рыхлый весенний снег, обнажая прошлогоднюю траву, поднимался кверху пар. Скоро оказался Роб в середине ровного круга сухой земли. Встал он и принялся обходить круг, выпевая странную песню. В ней славил шаман степи Орочьего гнезда, просил их не пить кровь поединка. Наконец остановился он, тяжело дыша, проговорил:

— Здесь будет тайж'ах.

— Да ты наколдовал что-то! — зарычал Варг-гхор.

— Я твоего шамана не испугался, и ты моего не бойся, — ответил ему Уран-гхор. — Какое оружие выбираешь?

— Меч!

— Пусть будет так!

Вышли вожди на место, приготовленное для поединка, остановились лицом к лицу. Вокруг орки стояли, все селение собралось. Только не увидел Уран-гхор своей Айки. Что с ней? Тревожно застучало сердце. Словно услышав эти звуки, Роб сказал:

— Будь спокоен, сын. Верь мне.

И сразу полегчало на душе. Снова ровно билось сердце. Вынул Уран-гхор из ножен свой меч, шагнул вперед. Варг-гхор сделал первый выпад, ударил сверху вниз. Зазвенели клинки. Легко отражал атаки Уран-гхор, но сам нападать не спешил. Не соперник ему был трусливый Варг-гхор. Сильным воином был молодой вождь, много врагов на своем веку положил. Без счета чудовищ было им убито в Богатых землях. А по жилам текло зелье проклятой рыжей шаманки, и в глубине разума спал обузданный зверь. Чутье подсказало: надо дать ему волю. Уран-гхор и сам бы справился, но орки смотрели на него. Так пусть видят, на что способен их настоящий вождь. Пусть знают его могущество и непобедимую ярость. Роб поймал мимолетный взгляд Уран-гхора, незаметно кивнул, показывая, что выбор верен. И тогда вырвался зверь на свободу, и не было больше для него преград. Один удар — и вылетел меч из руки Варг-гхора. Один прыжок — и рухнул предатель навзничь. Уран-гхор к земле его придавил, меч к горлу приставил. На мгновение усмирил зверя, чтобы сказать:

— За смерть Сварг-гхора. За гибель моих товарищей. За племя мое!

Серебряной молнией сверкнул в воздухе нож, нацеленный в спину молодого вождя. Один из прислужников Варг-гхора помочь ему попытался. Да видно, шаманство Роба непобедимым было. Нож пересек границу круга и упал, не долетев до Уран-гхора. А вместе с ним кинжал Ярха пробил грудь подлеца:

— Сдохни, трусливый пес!

В тот же миг молодой вождь перерезал шею своего врага. Сорвал с него шапку, поднял так, чтобы все видели:

— Пойдете ли под мою руку, орки?

Страшен и дик был вид его — глаза кровью налились, рот кривился в оскале, и клокотало в горле рычание:

— Есть ли среди вас те, кто хочет поспорить со мной за власть?

Молчали воины. Никто не хотел против бешеного зверя выступить. Крикнул Ярх:

— Ты наш вождь, Уран-гхор!

Нестройным хором и остальные подхватили. И с лица Уран-гхора сползла звериная маска.

Роб приказал воина, которого Ярх убил, в круг уложить, рядом с Варг-гхором. Кровь мертвых земля не приняла. Надулись над телами красные пузыри, поднялись в воздух, лопнули и черным прахом осыпались вниз.

— Где моя жена? — спросил вождь. — Где Айка?

Ответом ему тишина была. Переглядывались орки, никто Айки в толпе не видел.

— Где Айка? — заревел Уран-гхор, снова теряя орочье обличье.

— Здесь твоя жена, — ответил ему визгливый голос. — Да только недолго тебе на нее любоваться, если меня не отпустишь.

От каранг шел Акхир, толкая впереди себя Айку. А у груди ее держал нож, какими шаманы вырезали сердце поверженного врага. Женщина не плакала и не вырывалась, спокойно шла, только руками живот прикрывала, берегла нерожденное дитя.

— Дай слово, вождь, что отпустишь меня живым, куда пожелаю. Иначе не видать тебе ни жены, ни сына.

Ропот поднялся среди орков. Никогда такого не было, чтобы степняк за спиной у женщины прятался, ребенком прикрывался. Воины подняли луки, в Акхира целились, ловили взглядом каждое его движение, но тетиву не отпускали. Все еще сильно было в их душах уважение к тому, кто говорил с духами предков. Да и боялись Айке навредить: слишком остер был нож, слишком напуган шаман. Знал Акхир за собой вину, которую не простил бы Уран-гхор. Вот и нашел себе путь к отступлению. Побелели губы вождя, страх за жену и дитя, смешавшись с бешенством, в голову ударил.

— Ну! — взвизгнул Акхир, сильнее прижимая нож к груди Айки. — Дашь слово или нет?

Все знали: если вождь слово даст, то уже не нарушит. Уран-гхор переглянулся с Робом. Тот незаметно голову наклонил: соглашайся, мол.

— Даю слово! — вождь крикнул. — Ни я, ни орки из моего племени тебя не тронут!

Опустили луки воины, облегченно выдохнул Акхир, отталкивая от себя Айку. Уран-гхор на руки жену подхватил, бережно прижал к себе. Счастливо улыбалась Айка — ничто ее не страшило в объятиях мужа. Акхир медленно назад отступил, свистнул заливисто, из степи к нему ринулся мощный матерый вулкорк. Захихикал шаман, победу праздновал. Да только рано. Роб вытянул вперед худую руку, сжал пальцы — и схватился за грудь Акхир, глаза выпучил, упал на колени. А Роб тихую песню запел. И тогда закружились вокруг него белесые тени. Это духи предков пришли, чтобы помочь последнему хранителю древних знаний. Скользили они между замершими воинами, шелестели едва слышно. А Роб все сжимал и сжимал пальцы, пока не захрипел Акхир. Когда старик опустил руку, шаман уже был мертв. Разорвалось его подлое сердце. Никогда орки не видели такой силы. Все они были могучими воинами и не страшились сойтись с врагом на поле битвы.