ВДВ. С неба — в бой - Михаил Скрынников

Вскоре после праздника предстояла крупномасштабная войсковая операция, которая охватывала юг и север Кабула. По армейскому плану части и подразделения нашей дивизии вели боевые действия на севере Кабула и далее до Баграма, после соединения с ферганцами совместно продолжали боевые действия в Чарикарской долине, а затем совершили марш в долину Ниджраба и в течение трех суток вели боевые действия по уничтожению банд мятежников. Уже было холодно, в предгорье и горах полно снега, в Чарикарской долине ближе к горам тоже был снег. В это время года душманы в горах от холода замерзали, поэтому под всевозможными предлогами стремились раствориться в зеленой зоне и стать мирными жителями. Некоторым местным жителям это сходило с рук, свои их не предавали, а вот чужакам было тяжело. Были люди среди местных, которые душманов выдавали всегда, но больше было их пособников, а по-другому в стране, где находились чужие солдаты, и быть не должно. Свое положение мы прекрасно понимали и действовали по ситуации. Доверяли информации, но и проверяли. «Зеленые» информацию сливали на сторону только так. Поэтому в их присутствии говорили одно, а делали совсем другое. В целом операция прошла успешно, правда, душманов настреляли не много, но своих ни одного не потеряли.

В эти первые посленовогодние месяцы выражение «война войной, а обед по распорядку» стало для меня очень актуальным. С января начался отсчет третьего года моего пребывания в чужой стране. Практически все начальники служб уехали в Союз. Давно уехали мои помощники, Павлов и Баранов в десантное училище, а Филонов в Тулу. В Кабуле остался Нагуманов, начальник инженерной службы дивизии, и я, начальник разведки. Тем более служба в Минске мне не обломилась, а так хотелось служить на Родине. В свое время при инспектировании разведподразделений армии, в том числе и моих разведчиков, генерал-лейтенант Гредасов, начальник разведки Сухопутных войск, обещал мне должность в разведуправлении округа, но вмешались разведчики ВДВ и взамен предложили службу в боевой подготовке штаба Воздушно-десантных войск. Вот поэтому сейчас у меня на уме было одно, когда прибудет мой сменщик? К этому времени уже была известна фамилия — Климов, начальник разведки Кировабадской дивизии. В гаданиях и переживаниях прошла половина февраля. Настала по графику моя очередь заступить на службу оперативным дежурным по дивизии. Ночь в зоне ответственности полков и дивизии прошла в спокойной обстановке, и даже без стрельбы, что случалось не так уж и часто. Утром доложил обстановку руководству, а затем ко мне зашел ротный, обсудили некоторые служебные вопросы. Далее пошла рутинная работа, ответы на звонки, передача указаний в полки. Где-то ближе к обеду в кабинет заходит… мой сменщик Климов. Вот это меня здорово обрадовало. Мы обнялись, немного поговорили, а потом он мне таинственно сказал: «Я привез небольшую канистру коньяку, как только ты сменишься, в комнате накроем стол и отметим мое прибытие, а твое убытие. А сейчас пойду преставлюсь комдиву и немного отдохну с дороги».

Время стало тянуться очень медленно, еле дождался нового оперативного дежурного. Сдал ему смену и быстрее в общежитие. В комнате темно, тяжелый воздух и многоголосый храп. Включаю свет и вижу картину: на столе бардак, а все начальники уже отдыхают. Ладно, думаю, не устоял сменщик перед уговорами многих старых своих знакомых, вот и начали отмечать раньше обычного свой приезд. Открыл форточки, проветрил комнату, убрал все ненужное со стола, сходил в столовую и пошел спать. Утром проснулся, офицеры еще отдыхают, позвонил разведчикам, вышел на физзарядку. Через некоторое время возвращаюсь к себе в комнату, офицеры уже встали, кто заправляет кровать, кто пьет чай, а в целом после вчерашнего застолья настроение у них отсутствует напрочь. Климов меня спрашивает: «Миша, у тебя случайно что-нибудь не найдется, чтобы подправить настроение?» Чувствую, все ждут ответа. Спрашиваю: «Так ты что, мне ничего и не оставил?» — «Ты понимаешь, так получилось, знакомые все подходили и подходили, ну я всех угощал». Меня это здорово обидело, без меня ты начинал, без меня и будешь знакомиться со службой, подумал про себя.

После завтрака зашел в секретную часть, составил опись некоторых документов, наработанных за два года, и попросил сержанта их уничтожить. Часа через два в кабинет зашел Климов: «Миша, ты извини за вчерашнее. Одним словом, потерял контроль над канистрой, а когда спохватился, она была уже пустая. Ты мне расскажи, какие есть документы по разведке?» — «Валера, ты знаешь, документов уже нет», — и вышел из кабинета.

Через два дня в Чарикарской долине планировалась очередная зимняя войсковая операция с привлечением подразделений нашей дивизии и ферганского полка, а также разведподразделений. В штабе армии посчитали, что предыдущая операция желаемого результата не достигла, и решили операцию повторить, тем более что в штабе находился кто-то из генералов Генштаба. Вот и рисовали сутками на картах синие яйца и красные стрелы, которые окружали эти самые яйца. На картах рисовать тоже надо иметь талант, а как по этим стрелам на местности будут двигаться войска, больших начальников меньше всего интересовало. Они уже давно забыли себя в той роли, когда нужно бегать, ползать и атаковать, а сейчас мнили из себя полководцев. Накануне убытия в район боевых действий дивизионных и полковых разведчиков я поочередно посетил разведроты полков, пожелал всем удачи и скорейшего возвращения домой. Сам же участвовать в той операции не собирался, дурной знак, хотя Слюсарь меня упрекнул: «Ну, ты бы ввел Климова в курс дела в боевой обстановке». — «Пусть сам учится, меня этому ремеслу никто не учил». Ленцову позвонил и попросил построить роту и, как когда-то в Фергане, простился со своими боевыми товарищами, напутствовал их беречь себя на поле боя.

Через два дня попутным рейсом улетел в Фергану к своей семье, чтобы через несколько дней отправиться дальше, к новому месту службы. Уже в самолете припал к стеклу иллюминатора и долго смотрел на палаточные городки, которые более чем за два года стали для меня небезразличны. Уже давно скрылся из виду аэродром, а я все продолжал смотреть в ту сторону, до тех пор, пока отраженные от ослепительно белого снега солнечные лучи не ударили по глазам. Незаметно под крылом самолета показался знакомый пейзаж Ферганской долины. Еще несколько минут полета, и под днищем самолета раздается шум выпускаемых шасси. Вот справа поселок Киргили с чадящими трубами нефтеперерабатывающего завода, а вот уже внизу знакомая улица Чек-Шура, и сразу же мелькает здание аэропорта, секунда, и самолет касается бетонки, небольшая тряска, летчики начинают тормозить машину. После небольшого пробега самолет на взлетке разворачивается, подруливает к стоянке напротив диспетчерской, и выключаются двигатели. В грузовой кабине наступает тишина, из кабины выходит командир и поздравляет меня с возвращением в Союз. Хочется от счастья впасть в детство и кричать «ура». Техник открывает дверь, спускает трап, командир меня приглашает первым покинуть самолет и ступить на землю. Около самолета обнимаюсь с Барабановым, начальником пограничного поста, который меня и подбросил до тещи. Уже минут через двадцать звоню в родную дверь. «Кто там?» — слышу голос жены. — «Подполковник Скрынников!» — «Ой!» Объятия, поцелуи, на шум выбежал сын, уже вполне взрослый. «Ну, здравствуй, сын!» — «Правда, что тебя перевели служить в Москву?» — спрашивает он. «Да, буду служить в Москве». Одним словом, весь вечер разговоры, воспоминания, планы на будущее в связи с предстоящим переездом семьи в Москву.