Борьба за будущее: Интроекция (СИ) - Мамука Пагава

— Это меньшая проблема, — ловя похабные мужские взгляды, Рицко сложила руки на груди. — Как поведут себя позитроны, как только покинут магнитную ловушку? Как они будут взаимодействовать с АТ-полем? Что будет с материей, когда пучок позитронов окажется в воздушном пространстве? На эти и многие другие вопросы, Мисато, нет однозначных ответов.

— О, на последний вопрос даже я могу ответить — будет яркая вспышка!

— Это в теории. А на практике — три десятых процента.

Пока они поднимались на одну из вершин, Мисато окинула взглядом стройку века: этот день точно войдёт в учебники по истории, ибо напрягли феноменальные человеческие и материальные ресурсы всего мира, в кратчайшие сроки перенесли целый ускоритель заряженных частиц и приспособили его к стрельбе пучком позитронов. Последнее вообще проделают впервые. Оставался вопрос: в учебники запишут операцию «Ясима» как невероятный успех или оглушительный провал? В любом случае Кацураги уверена: красоваться её роже перед грядущими поколениями. Будет чем погордиться или чего постыдиться. Но на самом деле всё это её особо не интересовало: как бы Мисато себя ни убеждала, подсознательно она стремилась совсем к другому. Многие спорят, как надо подавать фирменное блюдо — месть: горячим или холодным? У Кацураги же, как и для обычной еды, был свой рецепт: месть должна быть как можно громче, чтобы все запомнили на века.

— А я тебе напомню, что более вероятный успешный вариант — это застеклить всё в радиусе нескольких километров. Мы можем прямо сейчас бросить «Ясиму» и сразу перейти к «Молоту». Поверь, много ума не надо размахивать ядерной дубинкой. Но дай сначала попробовать скальпель.

— Одноразовый и крайне рискованный скальпель.

— Какой есть, — Мисато пожала плечами, — за несколько дней могла предложить что-нибудь получше.

Рицко тяжело вздохнула и закурила.

Они поднялись на вершину, где был установлен мобильный командный пункт — тяжёлый четырёхосный армейский грузовик с громоздкой спутниковой тарелкой и торчавшими из крыши длинными антеннами. От самой машины паутинками расползались в далёкие дали многочисленные кабели.

Рядом с грузовиком возились Аоба и Хьюга с подчинёнными — проводили последние настройки оборудования и синхронизировали всю работу с MAGI.

— Когда КП заработает? — без всяких формальностей задала вопрос Мисато.

— Он уже работает, — отвлёкся Аоба, — но ещё необходимо провести аудит безопасности и проверить на возможные краши системы — это займёт пару часов. Кстати, док, — сделал он виноватое лицо, — пока вы здесь, можете помочь? У нас тут борода какая-то — MAGI отказываются кушать мой код.

— Асинхрон?

— Да нет вроде, — пожал плечами программист. — Короче, лучше сами взгляните. Пока всё работает через костыль, но вы сами понимаете, что это не лучшее решение.

— Давай глянем, что у тебя там.

Рицко с Шигеру нырнули в грузовик и тут же погрузились в изучение бесчисленных строчек кода, высвечиваемых на мониторах. Даже не обратили внимания, что внутри царила невероятная духота — кондиционеры пока не работали. Мисато и Макото же ограничились осмотром почти работающей командно-штабной машины и, решив не мешаться под ногами, вышли на чуть более свежий воздух.

— Кстати, Хьюга, как поездка с инспекцией?

Старлей поправил очки и слегка улыбнулся, что делал очень редко:

— Вы бы знали, майор, я столько ВТА[39] со всех уголков земли в жизни не видал. Все аэропорты и аэродромы близлежащих префектур забиты до отказа.

— Пассажиры гражданских рейсов бунт не подняли? — усмехнулась она.

— Предположу, что скоро будут штурмовать свои самолёты, — отшутился Хьюга, после чего слегка замялся. — Кстати, мне по пути чисто случайно попался сувенирный магазинчик, и угадайте, что я в нём нашёл.

Макото достал из кармана маленький поблёскивающий брелок, на котором было стильно выгравировано слово Alpine, и двумя руками протянул его Мисато. Не слишком медленно, не слишком быстро — ровно настолько, насколько позволяли их взаимоотношения и установившаяся дистанция.

— Не стоило, — искренне удивилась майор, но подарок всё же приняла и, не скрывая радости, повертела в руке, а другую по-дружески положила на плечо Хьюги. — Спасибо, это очень неожиданно с твоей стороны.

— Живём один раз, разве не так? И хочется успеть всё. Особенно когда понимаешь, что завтрашний день может и не настать.

— Поверь — он настанет! И всё вернётся на круги своя — это я тебе точно обещаю.

— Да, это вы умеете, — Макото сдержанно улыбнулся и сделал шаг назад.

— Прошу прощения, что помешала, — внезапно показалась из КШМ Рицко, — вы не видели Майю? И где она шляется…

— Во-он там, разговаривает со специалистами NASA, — указал Хьюга в сторону перевозимого на гигантском четырёхгусеничном тягаче чёрного тридцатиметрового подобия щита для «Евы».

Не только Рицко, но и Мисато глянула в ту сторону. «Щитом» на деле являлась часть обшивки шаттла «Индевор», которую любезно предоставило американское правительство. Кацураги совершенно не хотелось знать, как командующий Икари смог убедить Белый дом и Конгресс в придачу, чтобы в рекордно кратчайшие сроки передали в руки NERV отживший своё музейный экспонат. Конечно, если бы у них было хоть немного времени, то не пришлось бы прибегать к такому «каннибализму» и оставили бы в покое одну из вех пилотируемой космонавтики.

— Не в курсе, что они говорят после перерасчёта данных? — спросила Акаги.

— Вроде что-то о семнадцати секундах, — коротко ответил Хьюга. — Прошу меня простить, — вернулся он к своим делам.

— Семнадцать секунд, значит, — повторила Рицко и задумалась. — Наш щит даже под АТ-полем не продержался и трёх.

— Умели ведь раньше делать, есть чему поучиться! — прокомментировала Мисато и, убрав подарок в карман, двинулась к обзорной площадке. — Кстати, у тебя, как учёной, сердце не разрывается, что шаттл порезали на щит?

— Кровью обливается, — согласилась учёная, посматривая, как Майя, словно ребёнок, на носочках тянется к керамической обшивке, чтобы её погладить. Девушку можно понять, ибо прикоснуться фактически к легенде не каждый день удаётся. — Но так сошлись звёзды, что «Индевору» ещё чуть-чуть придётся послужить во благо человечеству.

— В свой последний путь, да?

Чтобы выйти к обзорной площадке, им пришлось миновать до сих пор монтируемую огневую точку. От магнитного кольца ускорителя сюда шло наспех сделанное ответвление, которое резко обрывалось у края обзорной площадки. На его конце инженеры устанавливали фокусирующий излучатель-эмиттер, детектор и прочие приспособления с кучей заглушек, поэтому внешне оно отдалённо напоминало Мисато футуристичный ствол громадной фазерной винтовки. «Фазер федерации против ромуланского дизраптера[40]» — усмехнулась про себя Мисато.

Вся конструкция, по какому-то недоразумению обозванная снайперской установкой «Хама Юми[41]», направлена на другой конец берега озера в сторону магнитной ловушки на склоне горы Ками, которая миллиметр за миллиметром в год веками наползала на водную гладь, тем самым образовывая мыс.

Где-то там, за склоном и над Токио-3, сейчас преспокойно бурит поверхность монументальный Ангел. Именно туда Акаги всматривалась, словно могла разглядеть алмазный октаэдр сквозь толщу земли:

— Что ж, сила против антисилы. Кто чудовищнее: порождение «бога»… — Акаги закурила и перевела взгляд на торчавшие из установки сверхпроводящие магниты, — …или человек?

— Ну ты загнула, Риц. Может, всё же Голиаф против Давида? — выдала Мисато, скромно промолчав про свои настоящие ассоциации, ибо прекрасно знала, какова будет реакция подруги. Но Рицко даже на такое изречение только хмыкнула и глубже затянулась. — В любом случае у нас почти всё готово, и сегодня ночью всё решится, — Мисато облокотилась о бортик, рассматривая голубое озеро. — Остаются только пилоты.

Глава 39. Она

Он кричал, метался, убегал, но обжигающий свет его нагонял вновь и вновь. Свет, обрекающий на боль, страдания. Не имеющий никакой пощады свет ослеплял до слепоты, погружая во мрак. Тьма окутывала душу, высасывая все соки, ослабляя и так обессиленного юношу. Он не хотел убегать, но бежал. Он не хотел испытывать боль, но мучился в агонии.

Синдзи кричал, умолял:

— ПОМОГИТЕ!

Но никто не слушал, никто не слышал. Его вопль тонул во тьме. Его крик тонул в визге врага. Визге, сводящем с ума. Визге, от которого в голове полоснуло ножом. Визге, обрушивающем всеохватный и всепоглощающий свет.

Бежал без оглядки, бежал, бросив всё. Он знал, что это неправильно, он знал, что пообещал себе не бросать никого. Но ноги неслись куда-нибудь, где не будет ослепляющего света, который прожигает до самых костей. Не будет визга, раскалывающего голову. Он просто бежал.